Чтение 20–й страницы книги ~Тропами горного Черноморья~

что рабочие сорвались в пропасть.

Я это помню, но - первый конфуз - на быстром ходу машины сам не могу
рассмотреть ломов. Где уж показывать их спутникам! Зато скоро туннель, и я
повторяю рассказы Энгеля о фостиковском походе и о схватке в ущелье Ахцу.
Ведь именно здесь у памятника и липы-плахи разыгралась трагедия гибели
двадцати восьми красноармейцев.

Неожиданно местный житель, сидящий рядом с шофером, словно обливает
меня ушатом холодной воды.

- Неправильно, товарищ, ты говоришь. Хвостиков не только с Псеашхо шел,
а двумя перевалами сразу - часть с Псеашхо, а часть с Аишха. У него было
двадцать тысяч, а в Поляне стоял только батальон красных, да и у того первую
заставу - целую роту - белые захватили в Эстонке. И неверно, что от Поляны
до ущелья без боя отступили. У Девичьих Слез * дали бой.

Второй бой дали у Кепши, тут много потеряли пленными. Никакого обхода с
предательством не было. Просто белые часть перестреляли за туннелем, а часть
порубили выше туннеля - на липе. И было их не двадцать восемь, а тридцать
семь человек, а спасся тридцать восьмой, Гусев. Он к нам на Кепшу приполз,
мы его лечили и прятали...

*"Девичьими слезами" здесь давно уже окрестили ажурный струйчатый
водопад, брызжущий с обрыва на шоссе неподалеку от Греческого мостика.

Это уже похуже, чем не заметить двух ломов.

Я сконфуженно бормочу благодарность, пытаюсь узнать фамилию нежданного
оппонента, ссылаюсь, что черпал сведения из рукописи краеведа Берсенева. Но
житель Кепши даже не удостаивает меня ответом.

Забегая вперед, скажу, что вечером я поведал об этом казусе Энгелю, и
он меня успокоил: по его мнению, в цифрах опровергавший, быть может, и был
прав, что же касается предательства, то, вероятно, не случайно именно житель
Кепши отрицал его: там могут жить люди, связанные с этим делом и до сих пор
заметающие следы. Но все это я узнал лишь вечером; а пока - каково сидеть,
поперхнувшись, не раскрывая рта, и не говорить соседям ' ни о том, что
проехали эту самую Кепшу, ни о Девичьих Слезах (их показывает сам шофер), ни
даже о Греческом мостике...

Временами в просветах между ближними лесными хребтами появляются
высокие горы. Среди них я узнаю лишь трапецию и пирамиду Псеашхо - они, как
и осенью, сверкают снегами. А что это за гора с плоской луговой вершиной
высовывается справа? Меня спрашивают, но я не знаю. Обращаются еще к одному
местному жителю (опровергший меня пассажир сошел в Кепше). Этот уверенно и
даже несколько пренебрежительно говорит:

- То Аибга.

Что? Эта тупая лысая вершина - Аибга? Пятиглавая краснополянская
красавица? . Не смею ни возразить, ни высказать недоверие. А вдруг и
действительно отсюда Аибга выглядит так неказисто?

Нет, даже хорошо, что столькими неудачами встречает меня сегодня
Поляна! Новичку, еще так мало знающему район, грозила опасность зазнаться,
удовлетвориться дешевыми успехами Клеопатры Васильевны. А нужно еще многому
учиться, разузнавать, сопоставлять.

И кто бы он ни был, сегодняшний критик из местных жителей, нужно
использовать и такой источник сведений об истории края.

"СОБИНОВСКАЯ БАШНЯ"

Энгель встречает меня деловой, озабоченный и буквально забрасывает
рекомендациями и поручениями. Его база в прорыве, прошлогодние экскурсоводы
разбежались.

Нет и славной Нины - она переехала куда-то в Ростов, и Энгель потерял
ее из виду.

Обязанности методиста: вести вступительные беседы, организовывать
дальние походы самодеятельных туристов, управлять штатом экскурсоводов
(которых нет!) и проводников, пополнять туркабинет коллекциями, схемами,
описаниями маршрутов...

Что ж, это мне по душе. Только не буду ли я ежедневно прикован к базе,
и не выйдет ли так, что опять не придется увидеть ни Кардывача, ни Рицы? И
как справляться без таких ботаников, как водивший меня на Ачишхо Георгий
Владимирович или Кожевников? Кто будет сопровождать группы на Ачишхо?
Фемистокл, у которого "дальше никакой красота нет"? Разве можно допустить,
чтобы люди недополучали стольких удовольствий, ходили, не обогащаясь
знаниями? Нет. База должна работать с прежней славой.

Между делом решаю вопрос, где мне жить. Хотелось поселиться на даче
"Чайка", но теперь она уже не принадлежит турбазе. Дачу заняла контора
изыскателей Гидроэлектропроекта (строительство электростанции на Мзымте
становилось реальностью).

Мне давно нравилась трехэтажная белая дача с черной готической крышей,
когда-то принадлежавшая артисту Собинову. Ее так и называли "Собиновка".

Великий артист побывал в Красной Поляне незадолго перед первой мировой
войной и полюбил этот уголок. В 1914-1915 годах и была выстроена для него
эта поэтическая вилла с башней. Подобно Охотничьему дворцу, она прилепилась,
как на балконе, в выемке крутого склона на отроге Ачишхо. Можно представить
себе, как красиво и свободно мог литься голос певца с террас этой дачи над
тихой Поляной...

Но Энгель берег комнатки Собиновки на случай приезда каких-либо
почетных гостей. Впрочем, у дачи есть еще башня, образующая в сущности ее
четвертый этаж.

Прошу у Энгеля разрешения жить в этой чудесной скворешнице. Он
улыбается:

- Голубчик, но ведь там нет двери. Башня не запирается.

- Да так ли для меня это важно?

Поднимаюсь по деревянной лесенке. Просторная комната с окнами на все
четыре стороны. Четыре окна - четыре дивных картины. Там сияют еще не
стаявшими снегами Аишхи, тут Аибга, рядом вся Поляна и вид вниз по Мзымте к
Ахцу. Это же наслаждение жить здесь, в полном смысле слова над Красной
Поляной!

Переехал и чудесно зажил в башне без дверей и замков. И никто не обидел
меня, не обманул... Только облака навещали Собиновку без спроса. Сколько
раз, просыпаясь на рассвете, когда Поляну охватывало прилегшее в долине на
ночь облачко, я ловил руками космы тумана, заглядывавшие прямо в окна и
падавшие росой на подушку.

"КОЛЬЦЕВЫЕ МАРШРУТЫ"

Первое, что мне захотелось изменить в прежней туристической практике -
это все прогулочные маршруты превратить в кольцевые.

На пути туда и обратно туристы не должны ни километра идти по одной и
той же дороге. Отправляясь на экскурсии по ближайшим маршрутам, включаю в
поиски троп самих подопечных. Веду их на Греческий мостик, а при
возвращении, не скрывая, что сам недавно в этих местах, приглашаю свернуть
на какую-нибудь тропку, чтобы разведать новый, более интересный путь.

Нередко мои спутники так увлекались поисками, что чувствовали себя чуть
ли не землепроходцами, прокладывающими пути в неведомых странах, хотя все
это и происходило в ближайших окрестностях Красной Поляны.

Почему мы водили на Греческий мостик и туда и обратно по пыльному
шоссе? Ведь от "Чайки" можно спускаться живописной тропкой вдоль Бешенки.
Эта своенравная речонка пенится, над ней смыкаются купы деревьев, образуя
зеленый туннель. Путь на километр короче, а насколько приятнее! И как хороши
еще одни пороги на Мзымте, там, где вода Бешенки, словно спрыгивая с
трамплина, образует устьевые каскады?

А экскурсия по самой Красной Поляне? Энгель любил заканчивать ее выше
"Чайки", на кругозоре у дачи Кулаковка. Но водил он экскурсантов к этому
кругозору улицами. А насколько живее, интереснее другой путь! От базы - по
Дворцовому ручью. За школой мост через Бешенку, и уже вне поселка - чудесная
карнизная дорога

по лесистому склону отрога Ачишхо. С нее хороши и виды Красной Поляны и
панорама Псеашхо. И совсем не заметен подъем. Спускаясь с кругозор.} к
"Чайке", туристы всегда удивляются, что успели так высоко подняться.

С одной из групп устраиваю более дальний поиск по той же верхней
косогорной дороге, но не спускаясь к Кулаковке. Это старинная, вероятно еще
черкесская, дорога на Медовеевку. Держим путь к обособленной лесистой
вершинке, что видна прямо из поселка. На маковке лес прорублен, и там
установлен геодезистами тригонометрический знак. С седловины, обособившей
вершинку, открывается долина речки Монашки, сестры нашей Бешенки. Все
поймут, если и безыменную вершину с вышкой назвать горкой Монашкой.

На седловине бросаем торную дорогу и сворачиваем влево по хребтику.
Пять минут хода по устлавшей гребень прошлогодней листве, и мы у треноги -
именно такой широкий обзор и нужен геодезистам.

Как на ладони лежит вдалеке Красная Поляна. Вырос, словно вознесся,
ансамбль обоих Псеашхо и луговых Аишха. А от всех пирамид Аибги осталась
лишь одна, передняя,- это "торец" многоглавого хребта. Верх правой части
пирамиды безлесный, светло-зеленый. Так вот какую лысую гору мы видели из
автобуса! Хорошо, что я не оспаривал тогда пассажира, правильно назвавшего
ее Аибгой.

Надо развить особую пространственную память и стереометрическое
воображение, чтобы предугадывать, как может меняться облик одного и того же
хребта, если смотреть на него с разных сторон. Луга, видные справа на
Аибге,- это, видимо, уже тыльная сторона горы по отношению к Красной Поляне.

Милая горка Монашка! Как я полюбил этот ясный кругозор! Не мною он
найден, расчистили его геодезисты. Но оценка его "полезности" для туристов -
моя, и радость сотен людей, которые будут посещать его в последующие годы,
всегда будет в какой-то мере и моей радостью. К тому же ведь это вершина,
хоть маленькая, а все-таки вершина. Она доступна туристам любого возраста.
Пожилые и даже сердечно больные люди пройдут сюда без труда и смогут
испытать наслаждение - находиться над Красной Поляной, хотя бы на такой