И она, повернувшись, побежала по коридору: ее мрачная громадная тень
заскользила по стенам. А я, задыхаясь от приступа нежности и отчаяния,
пожелал себе удачи и пустился со всех ног в обратном направлении - вслед
мне уже несся лай собак".
БЕЛИНДА (8)
К концу рассказа Тони уже давным-давно забыл о рояле. Я эту сцену как
сейчас вижу: поздний вечер, рояль, лампа, рядом африканка Зозо, Мадам,
Мишу и двойняшки - в общем, обычная компания плюс Мадам, присоединившаяся
к нам тогда, и даже Джитсу. От волнения у всех перехватило дыхание.
Наступила долгая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов над стойкой бара.
От напряжения у меня даже заболело горло - как и у остальных. Наконец
Ванесса и Савенна прошептали разом:
- Ну а дальше?
Тони поднял на нас глаза, перед которыми все еще стояли картины
средневековья. В задумчивости он не сразу понял вопрос:
- Что дальше?.. А дальше англичане постарались не уронить своего
достоинства! Они сожгли ее!
И он ударил по клавишам так, что у нас в ушах зазвенело.
Несмотря на безусловно необыкновенную память Белинды, есть подозрение,
что она не могла самостоятельно пересказать вышеизложенную историю ее
любовника - во всяком случае, подобным языком. Поскольку в свое время я
сама слышала эту историю из тех же уст, то решилась объединить мои и ее
воспоминания, чтобы максимально достоверно восстановить содержание.
(Примечание Мари-Мартины Лепаж, адвоката при Апелляционном суде.)
Тем не менее я была без ума от него - то есть настолько, что совсем
одурелая бредила, как малолетка, то поблескивающим на пальце обручальным
кольцом, то сценами "с милым рай и в шалаше", то связанными для будущего
малюточки кофточками, то сберегательной книжкой... Тони не заплясал от
радости, когда я, размечтавшись, зашла слишком далеко, но и осаживать не
осаживал. Красавчик - тот бы меня прибил.
Я отвела себе еще два года и лишь потом распрощалась с подружками,
подыскав занятие для порядочной женщины, но два года я безропотно шла,
когда требовалось, к своему собственному ложу. Чтобы понять, что может
особенно порадовать Тони, длительного изучения не требовалось. Сходить в
кино разок-другой - не ради фильма, а ради прогулки, потому что сидя
сиднем в ставшем уже его кресле он растолстеет. Каждый вечер, когда
предоставлялась возможность - даже если было дождливо и ветрено, - он
отправлялся в кино. Поскольку в Сен-Жюльене был всего один кинотеатр, Тони
три вечера подряд пялился на одно и то же. На его счастье, в то время
кинотеатр имел по договору право на два сеанса в день. Я все эти фильмы
наизусть знаю - ей-же-ей. "Толпа сумасшедших", где играет Роберт Тейлор
"Рамона", где Дан Амеш и Лоретта Янг "Мария Антуанетта" - там еще Норма
Ширер "Женщины с клеймом" - а там Бетт Дейвис "Я преступник", где в
главной роли Джон Гарфилд и Луиза Рейнер в роли китаянки, ребята из школы
преступлений потом Дороти Ламур и Рей Милланд - ну, там, где они попали
на необитаемый остров жалко, не время сейчас, а то бы этих имен на целую
книгу хватило. Когда мы молча - говорить было уже не о чем - поднимались к
себе ранним утром, Тони принимался за меня со всей добросовестностью, но,
едва закончив, пускался в рассказы о том, что смотрел а стоило мне
задремать, как он сразу вскидывался: "Ты спишь?" - на следующий день у
меня были синие круги под глазами.
В свободное время я занималась его гардеробом: утюжила - мастерски, без
единой складки чистила обувь бегала по магазинам, заметив, что у него
кончается мыло для бритья или сигареты, - словом, делала все, что должна
делать женщина для своего любимого. Итог: я блаженствовала. Ручаюсь, что
кое-кто из девчонок наверняка подумывал, как бы его у меня отбить, да и
самого его тянуло впериться в зад красотки Лулу или груди-колокольчики
Мишу: хотя это же невинное желание - надо быть совсем с приветом,
приписывая ему злоупотребление гостеприимством. Впрочем, я преувеличиваю,
говоря, что его "тянуло впериться" во что не следует: не мог же он
надевать на глаза повязку всякий раз, когда встречал в коридоре полуголую
красотку. Или уж тогда надо сразу приставить к нему собаку-поводыря и
сунуть в руки палку для слепых, а потом пускать в приличный бордель.
Хотя что я говорю? Он ведь всегда был при мне, ходил только в кино. По
воскресеньям водил меня в "Морскую даль" - как и Красавчик, - и обедали
мы, в общем, за тем же столиком. И подавали нам фирменное блюдо - омаров.
Все как прежде Вечером - прогулка по пальмовой аллее, к берегу океана. Я
шагала следом за ним, донельзя довольная, в шелковом платье, шляпке-капоре
и с зонтиком - только другого цвета. Тони видел меня чаще всего в
пастельных тонах. Он шествовал, покачивая плечами, словно король в
сопровождении своей королевы: сам в белом костюме и шляпе-канотье, во рту
- гаванская сигара: я любовалась им, и вся прогулка сводилась к этому.
Но тем, кто не пережил такого, не поверить, что можно в тех же самых
местах точно так же проводить время сначала с одним пожирателем сердца, а
потом с другим, но все будет разное, как день и ночь, лицо и изнанка,
клубника и ваниль. И время бессильно что-либо изменить. Я прожила с
Красавчиком целых два года, пока родина не отбила его у меня. А с Тони,
как меня послушать, можно подумать, мы до золотой свадьбы дожили. Какое
там! Все продолжалось, считая от самого начала и до самого конца, четыре
недели - точнее, двадцать шесть дней, а потом мне только и оставалось, что
их пересчитывать.
Да, Тони тоже учил меня плавать. Но он-то сам умел. В разгар одного
такого урока все и перевернулось. Я сразу и не поняла, что произошло, хотя
гром грянул в тот же вечер. Видно, провидение изо всех сил старалось
предупредить меня.
В тот вечер мы были вдвоем у меня наверху: я, лежа животом на
табуретке, в коротком трико и лакированных туфлях-лодочках, молотила
воздух руками и ногами в стиле брасс, как велел мне мой инструктор, сам
он, сидя в своем кресле и покуривая сигару, следил за моими упражнениями.
"Не так резко. Не спеши", - время от времени давал он указания. Он никогда
не повышал голоса, никогда не раздражался. И вот, в разгар моего заплыва,
когда я гребла как каторжная - руки-ноги в стороны, спина дугой,
подбородок вверх, а глаза смотрят туда, в чудесное будущее, в котором меня
наконец ждут на пляже настоящие радости, а не только солнечные ванны с
ожогами, выдаваемые за желанные, - в тот самый момент в коридоре и грянул
гром: громовой голос, от которого я чуть не свалилась.
- Войдите! - отозвался Тони.
Я подумала, что кто-то пошутил, но дверь распахнулась, и все проклятия,
какие я только заслужила за свою жизнь, явились ко мне во плоти.
На пороге стоял Джитсу, а рядом с ним - какая-то девка ее надо описать
поподробнее, иначе весь мой дальнейший рассказ покажется сплошным враньем,
а сама я - слегка чокнутой. Ее общий вид: деревенщина, настоящая,
типичнейшая деревенщина, карикатура на деревенщину. В общем-то, она
заявилась с какой-то фермы, и это не выдумка. Волосы грязные. И грязи было
много, потому что много было и волос - черных, как у цыганки. Глаз не было
видно, потому что она уставилась в пол, точно ей хотелось только одного -
провалиться так, чтобы никто и никогда ее больше не видел Возраст -
двенадцать лет, а может, двадцать, а может, и все сто. Косметики никакой
старое бесформенное пальто было ей велико и скрывало все остальное, кроме
ступней. На самом деле она моложе меня на три года - это я узнала уже
потом Добавьте к этой картине холщовые туфли на веревочной подошве (их
было бы впору обменять на любую обувку с первой попавшейся помойки),
соломенную шляпу времен моей бабушки, разваливающийся картонный чемодан,
перевязанный веревкой, - и можете смело рыдать. Поставь ее перед большим,
во весь рост, зеркалом - и будет копия "Двух сироток" но даже в
единственном экземпляре она вызывала дурноту.
Я так и застыла на табурете в позе лягушки, а Тони, возбужденный до
крайности, подскочил к двери. Он начал рассыпаться в благодарностях перед
Джитсу, чтобы тот не заметил, как его выталкивают из комнаты затем Тони
прислонился к закрытой двери, чтобы Джитсу не вошел или чтобы козочка не
сбежала я на все это по-прежнему смотрела круглыми глазами, и Тони,
откашлявшись, обратился ко мне:
- Позволь представить тебе Саломею. В свое время она оказала мне
услугу, а для меня это дело святое!
Я поднялась с табурета, выставив напоказ свои прелести, и в некотором
сомнении приблизилась к пришелице, чтобы разглядеть ее получше. Та все так
же стояла опустив глаза, точно она, как хризантема какая-нибудь, лишь на
время оказалась в этой комнате но зато Тони вдруг сразу расхрабрился, и
не на шутку:
- Вот, хотел преподнести тебе сюрприз. Она будет твоей товаркой, будет
для нас зарабатывать! Понимаешь, Белинда? Так мы сможем еще быстрее
приобрести собственный кинотеатр, тебе только нужно ее научить!
Я была ошарашена. Даже кот моей подружки из Перро-Гирека церемонился,
пока добивался своего: битых три часа меня прогуливал, платил втридорога
за угощения, показывал фотографию своей бедной мамочки, зубы заговаривал
по-всякому, да так, что я, когда в конце концов ему отказала, и впрямь
вообразила себя невинной девушкой. Однако Тони, надо признать, никогда
прежде не выказывал охоты особо тратиться - даже когда, отправляясь в
кино, он клал в карман сорок франков, и то ему бывало тошно. Наверное, это
быстро меняется, или же наглости прибавляется, когда меньше знаешь. В
любом случае, не успела я сообразить что к чему, как он мне уже говорил:
- Ладно. Не хочешь - не надо. Не будем ее брать.
Сухой, надутый, неприступный - не человек, а повестка из суда.
И с таким недовольным видом он подошел к шкафу, достал белую тенниску,
брюки и мокасины - свой первый наряд - и побросал все на кровать. Я
спросила: