сказать, она тоже мелькнула, но Женька это будто прочитал. - Нет, так
легко ты не отделаешься,- говорит он. - Мы сейчас идем к тебе, и ты при
мне ей звонишь.
отвели.
и чего это школьные красавицы находят в этом попугае? Потом он вспоминает
о своем заветном и тихо выжимает из полузакрытых губ, как пасту из тюбика,
слова:
улыбаемся, но так, чтобы никто не видел.
что, мол, так и так, больше встречаться не будем.
избили и запугали.
волноваться . Ты скажешь, что отказываешься от встреч ради друга Кости, и
это будет справедливо.
теперь мы с Женькой в сговоре против Наташи. - Может, Наташе будет плохо
от этого, может, она уже давно меня любит.
- Про это ты не волнуйся, это не твоя забота. Можешь ты, козел, не для
себя хоть что-нибудь сделать?
ободрать... Ты только не думай, что сможешь нас надуть, - продолжает он. -
Что сможешь отказаться по телефону, а потом встретиться тайком, все
объяснить и продолжать. Не выйдет. Мы будем за вами следить. А если не
пойдешь сейчас звонить, мы тебе здесь же ноги переломаем, а если обманешь
потом, то уж я Лаптю мешать не стану, пусть он тебя разрисует, как умеет.
соглашаюсь я,- идем...
собравшейся ассамблее. Они стоят, смотрят: не все еще ясно, почему нужно
расходиться, так и не поколотив Зеленого (Зеленый - это у них моя кличка,
надо полагать - из-за фамилии). - Он больше не будет. Скажи, что ты больше
не будешь, - толкает он меня в бок.
это звучит совсем по-детски; презирает себя за это еще больше и, чтобы
окончательно не упасть в своих глазах и, что еще важнее - в их, произносит
свое " больше не буду " с выражением: я сейчас вынужден, но все равно -
буду, буду, и не надейтесь. Но никто, на его счастье, этого подтекста не
замечает, и ребята с негромким и недовольным ропотом начинают расходиться.
Мы с Женькой идем звонить.
"Ты жив? " - я подтверждаю, что жив и даже невредим.
слышу я в ее голосе.
контролем, а потому я сейчас буду говорить не то, что думаю. Однако
приходится, и я говорю все то, о чем условились с Женькой. Телефон стоит в
коридоре, проходят соседи, с любопытством косясь на нашу пару, и Женька со
всеми здоровается, улыбаясь, а мне от этого еще неудобнее. Единственная
надежда на то, что потом как-нибудь найду способ объясниться с Наташей,
которая никак не может разгадать драматический ребус: почему я хочу
отказаться от нее? И я чувствую, что она начинает подозревать меня в
простой трусости. Но ведь я по большому-то счету не испугался ничего на
протяжении всего прошедшего эпизода, однако по телефону не подмигнешь, а
товарищескому патриотизму по отношению к влюбленному в нее Косте она не
доверяет.
сакраментальный вопрос, а сейчас он категоричным тоном майора внешней
разведки, отправляющегося в бессрочную командировку в одну из стран НАТО и
вынужденного объясниться с женой по этому поводу, говорит:
холодок чуть скрашивается последним повтором, мягким, утешающим и ласковым
(вот крючок в будущее, только бы она поняла!). - Так надо... Наташа... - И
это единственное, что он сейчас при Женьке может себе позволить.
что, доволен? Так же безмолвно Женька выражает своим лицом, что получил
полное удовлетворение. Заключение позорного Брестского мира можно
отпраздновать в молочном кафе на углу, за бокалом полезного
молочно-фруктового коктейля и тарелочкой хлебного супа со взбитыми
сливками (фирменное блюдо латышских кулинаров).
убежал, а вернулся, и как потом сила его характера вынуждена была уступить
силе обстоятельств. Наташа поняла. Далее он объяснил, что в силу тех же
обстоятельств они некоторое время не встретятся нигде, кроме школы, за
ними будут следить, и они имеют право только здороваться, но холодно и
нейтрально.
как трус и предатель. А потом он найдет способ назначить ей свидание в
месте, где их не засекут.
что он играет по правилам, Володя, проходя как-то раз мимо Наташи на
школьной перемене, случайно задел ее плечом, извинился и пошел дальше. Но
именно в тот момент, когда задел, в кармашек ее школьного форменного
передника попала записка, в которой Володя предлагал встретиться в 16.00 в
читальном зале библиотеки на улице Стрелковой, идущей прямо к школе от
Стрелкового же парка.
шпионских фильмах, которые Володе довелось к этому времени посмотреть.
поминутно проверял, нет ли за ним " хвоста ", все делая, как в кино: то у
него шнурок развяжется, и он, присев его завязать, оглядит улицу, то вдруг
что-то заинтересует его в витрине магазина и в отражении он опять
проверит, кто там сзади; то юркнет в ближайший подъезд и выйдет тридцатью
метрами дальше через проходной двор - все было глупо - никому он был не
нужен. Но интересно же!
зигзагами приближался к месту "явки ", к библиотеке. В последний раз
оглядевшись перед дверью, он вошел. Наташа уже была там. С белым лицом
сидела она за дальним столом читального зала, напряженно уставившись в
дверь, и руки ее машинально перелистывали интереснейший справочник для
садовода-любителя в поисках главы "Перекрестное опыление ". Ее порыв
встать навстречу появившемуся Володе был им тут же пресечен, он сделал ей
знак оставаться на месте, взял себе тоже кипу каких-то журналов и сел
недалеко от раскрытого окна спиной к нему и лицом к Наташе. Их разделяло
семь-восемь столов, но народу в зале было мало, и никто не заслонял обзор
дорогого предмета, который вместе с опасностью стал еще дороже и
притягательнее. Они стали друг на друга смотреть. Но как! Все, что не
могло состояться в физическом плане, выражали сейчас одни глаза, между
первым и последним столом читального зала образовалось поле,
ионизированное большими чувствами, электрическая цепь замкнула два полюса
с разноименными зарядами "Наташа " и "Володя", и между ними пошел ток
высокого напряжения. И это материализовалось настолько, что, когда
Володины глаза гладили Наташино лицо, волосы, фокусировались на ее губах и
даже расстегивали ее кофточку, Наташа краснела и эту кофточку поправляла,
и волосы тоже - хотя реально к ней не прикасался никто! Семь столов между
ними! Целомудреннее свидания и захочешь - не придумаешь.
барабанщик Костя Дмитриев. Он долго терпел, долго любил, им долго
пренебрегали, и теперь Косте уже было нечего терять. Это он выследил - и
не меня, разумеется, а Наташу; он ходил за нею по пятам, только она этого
не знала и пренебрегла простыми правилами конспирации; хвост был не за
Володей, а за Наташей, да еще какой! Опасный хвост скорпиона, готового им
ужалить обидчика в любой момент. У Кости было свое оружие, которое он сам
же и смастерил. И никто даже из его друзей об этом не знал. Оно стреляло
гайками.
сооружение, даже отдаленно пистолет в его классическом виде не
напоминающее.
при испытании в Костиной руке (об этом мы все позже узнали), и Костя два
месяца играл на барабане, держа палочку между средним и безымянным
пальцем, а указательный так и остался согнутым навсегда, так как взрыв
повредил ему сухожилия. Второй образец был испробован на мне и оказался
удачным. В том смысле, что не взорвался и выстрелил как надо и в том
направлении, в каком Костя и хотел, то есть в голову своего удачливого
Пехов Алексей
Херберт Фрэнк
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Куликов Роман