Может быть, самое недооцененное свойство всех трех в том, что они сумели
выйти за пределы реальности и создать собственный, полностью фантастический
мир. Но мы оставим не все - мы прихватим с собой взгляд на архетипы
Оборотня, Вампира и Безымянной Твари не как на мифологические фигуры, а как
на персонажи близкой реальности - иными словами, включим их в свою жизнь.
культурном феномене последних тридцати лет невозможен без автобиографических
отступлений. Мне кажется, что сейчас как раз подходящее для этого время. Что
за обуза! Но вам придется это вытерпеть, потому что я не могу уйти с поля, с
которым связан навсегда.
научную фантастику или приключения, - не стремятся анализировать интерес
авторов (и свой собственный), как это делают любители жанра ужасов. Тем, кто
интересуется им, присуще тайное или открытое ощущение (его могут скрывать, а
могут и не скрывать), что интерес к ужасам есть нечто ненормальное. В
качестве предисловия к одной из своих книг ("Ночная смена") я написал
довольно длинное эссе, в котором попытался проанализировать, почему
некоторые любят произведения ужасов и почему я их пишу. Повторять его здесь
мне не хочется; если вам интересно, рекомендую прочесть это предисловие; оно
понравилось всем моим родственникам.
интересами - и своими собственными? Мне кажется, это происходит прежде всего
потому, что в нашем сознании прочно закреплен постулат: интерес к ужасам
нездоров и ненормален. Так что когда мне задают вопрос "Почему вы об этом
пишете?" - меня на самом деле приглашают лечь на кушетку и рассказать, как в
детстве меня на три недели заперли в погребе, или как я учился пользоваться
туалетом, или о том, что не ладил со сверстниками. Никто не интересуется
тем, сколько времени потребовалось Артуру Хейли или Гарольду Роббинсу, чтобы
привыкнуть к горшку, потому что банки, аэропорты и "Как я заработал свой
первый миллион" - темы, которые кажутся всем совершенно нормальными. Есть
что-то исключительно американское в стремлении понять, как все устроено (не
этим ли объясняется феноменальный успех "Пентхаус форума"), все эти письма и
обсуждение различных случаев половых сношений, траекторий орального секса,
многочисленных экзотических позиций - это все такое же сугубо американское,
как яблочный пирог; "Форум" просто сексуальный самоучитель из серии "Сделай
сам", но в интересе к монстрам, домам с привидениями и Существам, Что В
Полночь Выползают Из Склепа, есть что-то неизбывно чуждое. Спрашивающие
неизбежно превращаются в подобие забавного психиатра Виктора Де Грота, героя
комиксов, и при этом упускается из виду, что вообще создавать произведения
ради денег - а именно этим и занимаются писатели - довольно странный способ
зарабатывать на жизнь.
произведений ужасов в так называемых "Мохонкских Идах" (ежегодная встреча
писателей и любителей, которую спонсировал "Мердер, Инк.", книжный магазин в
Манхэттене). В докладе я рассказал присутствующим историю о себе самом,
которую слышал от матери, - дело было, когда мне едва исполнилось четыре
года, так что меня можно простить за то, что я помню это происшествие только
со слов матери.
дом, расположенный вблизи железной дороги. Примерно через час я вернулся,
бледный (так говорит мать) как привидение. Весь остаток дня я отказывался
объяснить, почему не подождал, пока за мной придут или позвонят по телефону,
и почему мама моего приятеля не проводила меня, а позволила возвращаться
одному.
приятель играл на путях. А может быть, просто перебегал через рельсы; только
много лет спустя мама рассказала мне, как они собирали части трупа в
плетеную корзину). Мать так никогда и не узнала, был ли я с ним рядом, когда
это случилось, произошло ли несчастье до моего ухода или уже после.
Возможно, у нее были свои догадки на этот счет. Но, как я уже говорил, я
этого случая не помню совсем; мне рассказали о нем через несколько лет.
ли вы вспомнить что-нибудь особенно ужасное из вашего детства?" Иными
словами - входите, мистер Кинг, доктор вас сейчас примет. Роберт Мараско,
автор "Горящих приношений" (Burnt Offerings) и "Гостиных игр" (Parlor
Games), сказал, что ничего такого припомнить не может. Я рассказал свою
историю о поезде главным образом для того, чтобы спрашивающий не был
разочарован, и закончил так же, как здесь, - добавил, что сам я этот случай
не помню. На что третий докладчик, Джейнет Джеппсон (она не только романист,
но и психоаналитик), возразила: "Да вы с тех пор только об этом и пишете".
поместить.., заодно и мотив. Я написал "Жребий", "Сияние" и уничтожил мир
чумой в "Противостоянии" потому, что в раннем детстве видел, как моего
приятеля переехал медленный товарный состав. По-моему, абсолютно нелепо;
такая психоаналитическая "стрельба от пояса" ничем не лучше астрологии.
напротив. Один пример: самый яркий сон, какой я только могу вспомнить,
приснился мне в восьмилетнем возрасте. Во сне я увидел труп повешенного,
болтающийся на виселице на холме. На плече трупа сидели птицы, а за ним было
ядовитое зеленое небо с кипящими облаками. На трупе была надпись - Роберт
Берне. Но когда ветер повернул тело, я увидел, что у трупа мое лицо -
разложившееся, поклеванное птицами, но, несомненно, мое. И тут труп открыл
глаза и посмотрел на меня. Я проснулся с криком, уверенный, что увижу в
темноте склонившееся ко мне мертвое лицо. Шестнадцать лет спустя я
использовал этот сон как один из центральных образов в романе "Жребий".
Табличку на трупе я сменил на "Хьюби Марстен". В другом сне - этот сон
повторялся на протяжении десяти лет, когда я уставал или испытывал стресс, -
я пишу роман в старом доме, в котором, по слухам, бродит обезумевшая
женщина. Я работаю в комнате на третьем этаже, и в ней очень жарко. Дверь в
дальнем углу комнаты выходит на чердак, я знаю - знаю, - она там и рано или
поздно стрекот моей машинки заставит ее выйти ко мне (возможно, она критик
из "Тайме бук ревью"). Во всяком случае, она наконец появляется в дверях,
как страшный чертик из детской шкатулки, - седая, с безумным взглядом и с
топором в руках. И, убегая от нее, я обнаруживаю, что дом каким-то образом
невероятно разросся, стал гораздо больше и я в нем заблудился. Проснувшись
после этого сна, я проворно перебирался в постели на сторону жены.
повыгоднее. Но одно дело - использовать сон, и совсем другое - считать его
первопричиной своей личности и всей своей последующей жизни. Это нелепое
предположение не имеет ничего - или очень мало - общего с реальным миром.
Сны - это мысленное кино, обрывки и остатки впечатлений бодрствующей жизни,
сшитые в подсознательные лоскутные одеяла бережливым человеческим умом,
который ничего не любит выбрасывать. Одни из этих мысленных кинофильмов
относятся к категории "X" <По американской классификации - "только для
взрослых", с эротическими сценами>, другие - комедии, а третьи - фильмы
ужаса.
детские травмы - писателями становятся. Стать писателем (художником,
актером, режиссером, танцором и т.д.) можно только в результате сознательных
усилий. Конечно, должен быть и талант, но талант - чрезвычайно дешевый
товар, дешевле столовой соли. Преуспевшего отделяет от просто талантливого
тяжелая работа и долгая кропотливая учеба, постоянный процесс
совершенствования. Талант - тупой нож, и он ничего не разрежет, если не
приложишь к нему большую силу - силу настолько большую, что нож не режет, а
рвет и проламывает (и после двух-трех таких великанских взмахов он вполне
может сломаться.., что, должно быть, и случилось с такими несопоставимыми
писателями, как Росс Локридж и Роберт Говард). Дисциплина и постоянная
работа - вот оселки, на которых тупой нож таланта затачивается, пока не
станет достаточно острым, чтобы прорезать самое жесткое мясо и хрящ. Ни один
писатель, живописец или актер не владел с рождения абсолютно острым ножом
(хотя некоторые обладали очень большими ножами; художника с большим ножом мы
называем "гением"), и каждый точит свой нож с разной степенью усердия и
желания.
нужное время в нужном месте. Нужное время в руках богов, но любой ребенок
своей матери может проложить себе путь в нужное место и ждать <Эта моя
мысль не оригинальна, но будь я проклят, если помню, кто это сказал, так что
позвольте мне приписать ее самому плодовитому из писателей - мистеру
Неизвестному Автору. - Примеч. автора.>.
привлекательнейших тайн человеческого существования.
типичнейшим представителем жителей Мэна. Мы были вдвоем, дядя Клейтон и я;
он в своей полосатой красно-черной рубашке и старой зеленой шляпе, а я - в
синей парке. Мне было тогда лет двенадцать; ему могло быть и сорок, и
шестьдесят. В руке он держал лозу - раздвоенную ветку яблони. Яблоня для
этого дела лучше всего, сказал он, хотя в крайнем случае может сойти и
береза. Есть еще клен, но приговор дяди Клейта был таков: клен для поисков
воды хуже всего, потому что в нем ненастоящее зерно и оно будет лежать, если
его выпустишь.
Клауса, фей или лозоискательство. Одна из странных особенностей нашей
Нортон Андрэ
Суворов Виктор
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Круз Андрей
Шилова Юлия