1
на ум пришла мысль легко и непринужденно, как приходят на ум мысли, когда
твое тело отдохнуло, а ум отдыхал и не забит всяким дерьмом. Публичная
библиотека -- это не единственное место, где можно получить информацию, и
если вас интересовало краеведение, события последних лет, лучше не ходить в
библиотеку.
воды, чтобы смыть мыло.
надеть галстук и пиджак, и пил кофе. Блокнот с бланками опять лежал перед
ним, а в нем перечислены вопросы.
Плакаты?
чтобы пойти и открыть дверь. Было почти половина девятого, время идти на
работу. Он мог бы забежать в редакцию "Газетт" в десять, когда он обычно
пьет кофе, и проверить кое-какую старую информацию. Но какую? Он все еще
обдумывал, какую -- одна информация принесет лучший результат, чем другая --
пока он искал в кармане чаевые для разносчика газет. В дверь позвонили
опять.
набалдашник на двери. -- Не забивай почтовую щель в этой чертовой две...
белее крупный, чем Кейт Джордан, маячит за занавеской окошка в двери. Все
его мысли были заняты делами предстоящего дня, и ритуал вручения
вознаграждения разносчику газет, имевший место каждое утро в понедельник,
мало занимал его, но в это самое мгновение страшный ужас сковал его
рассеянные мысли. Ему не надо было смотреть на лицо; даже через дверь он
узнал очертания, фигуру и... конечно, шинель.
лакрицы.
повернуть дверной замок. И как только он это сделал, великан, стоявший на
заднем крыльце, протаранил дверь. Сэма буквально отбросило назад, на кухню.
Он размахивал руками, чтобы удержать равновесие, и даже задел и свалил три
пиджака, висевшие на плечиках у входа.
дом. Он ступал медленно, как будто время для него не существовало, и закрыл
за собой дверь. В одной руке он держал Сэмову "Газзет", аккуратно свернутую
в трубочку. Он поднял ее, как полицейскую дубинку.
голос звучал так, будто говорили через оконное стекло. **Я тоже собирался
дать деньги разносчику, но он заспешил. Не знаю почему".
прижался к стойке, уставившись на пришельца широко раскрытыми глазами
обезумевшего ребенка, какого-то бедного четвероклашки Простака Саймона.
страшная, по сравнению с которой та. что я видел ночью два дня тому назад,
кажется приятным сном".
хватило ума догадаться, что он сошел с ума, в конце концов.
Умопомешательство -- это вам не приятное времяпрепровождение на пляже, но и
не такой же уждс, как эта громадина в обличье человека, которая ввалилас*> в
его дом и принесла смрад холодной зимы.
полицейскому пришлось пригнуть голову при входе, и даже на кухне он долями
своей серой фетровой шляпы обметал потолок. Значит ростом он был более двух
метров.
белый как полотно. Его лидо казалось безжизненным, будто ему были
неподвластны ни доброта, ни любовь, ни сострадание. В линии рта отражалось
чрезмерное невозмутимое властолюбие, и Сэм на мгновение вспомнил, на что
похожа замочная скважина на закрытой двери библиотеки, на рот на лице
гранитного робота. Глаза полицейского были похожи на серебряные кружки,
пробитые крошечными пулеметными дробинками. Вокруг глаз розовато-красные
круги, из которых вот-вот брызнет кровь. Ресниц не было. Самое неприятное
было то, что Сэм знал это лицо. Сэму казалось, что он уже не впервой
сжимается от ужаса под этим мрачным взглядом, и где-то далеко в своем
сознании он услышал чуточку шепелявый голос: "Пошли шо мной, шынок,... Я
поличейшкий".
щеке. под левым глазом, по переносице. Если не считать шрама, это был
человек с плаката. а разве нет? Сомневаться не приходилось.
чувствовал, как мочевой пузырь расслабляется и течет тепловатая жидкость, но
это было не с ним и не так важно. А важно было, что у него на кухне монстр,
и самое ужасное в этом монстре, что Сэм почти знал это лицо. Он подумал о
крепко-накрепко запертой двери, которую так хотелось открыть. Но он не думал
о том, как бы убежать. Он не допускал и мысли о побеге. Он вновь стал
ребенком, которого застали на месте преступления
у стойки, беспомощно подняв руки.
пожалуйста, пожалуйста, не трогайте меня, пожалуйста, я исправлюсь,
пожалуйста не делайте этого.
шинели
смотрел на пол и просил Бога, чтобы когда он посмотрит вверх, когда у него
будет сила смотреть вверх, этой зловещей фигуры не будет.
злого божества.
беспомощности расплакался. Он испытывал не просто ужас. хотя и ужас тоже,
реальный, сильный. Вдобавок к этому он испытал что-то вроде сильного
детского страха и стыда. Такие чувства отравляли его всегда, когда
вспоминалось то. что он не хотел помнить, что-нибудь, напоминавшее ему о
том, что он не прочел книгу, например, "Черную стрелу" Роберта Льюиса
Стивенсона. Хэк!
слезы, и увидел, что рука полицейского вновь опускается на него. Хэк!
трубочку, и хлестал его, как неразумного щенка, который наделал на пол.
приоткрылся и обнажились кончики его острых зубов, почти клыков. Он полез в
карман своей шинели и достал кожаную папку. Он раскрыл ее, и обнаружилась
странная многоконечная звезда. Утренний ясный свет как бы зажег ее.
светящиеся глаза с крошечными птичьими зрачками. Он распустил слюни и знал,
что бесполезно пытаться остановить это.
Казалось, что его голос доносится откудато издалека или что говорят через
толстое оконное стекло. "Миш Лортц очень недовольна вами, миштер Пиблз\
человеку о
сила. Он был судьей, присяжными и исполнителем.
сверяет поступки с луной и затем возвращается в мир разума. В мир, в котором
подобные вещи не случаются?"
из библиотеки. Он с шумом захлопнул свою кожаную папку и засунул ее в правый
карман. В то же время он полез в левый карман и достал нож с длинным острым
лезвием. Сэм, который проработал три лета в качестве подручного на товарной
бирже, подрабатывая деньги на учебу в колледже, узнал нож. Такой
использовался для открывания коробок. Нет сомнения, что такой нож есть в
каждой библиотеке в Америке. *'У ваш ешть время до полуночи. Потом..."
в лицо ударило обжигающим холодом, и он окоченел. Он захотел закричать, но
смог лишь выдавить из себя беззвучный шепот.
Вытекла капелька алой крови и застыла, крошечное жемчужное семя крови.
Никитин Юрий
Суворов Виктор
Конюшевский Владислав
Доставалов Александр
Орловский Гай Юлий
Каргалов Вадим