Чтение 20–й страницы книги ~Экипаж машины боевой~

БТР комбата дернулся с места и поехал в сторону танковой точки. Я
спрыгнул с брони и зашел за БТР, чтоб облегчиться по малому, и спокойно
покурить. Последние пол часа тянулись долго, в голову непроизвольно лезли
мысли о боге, о жизни, о смерти, в сознании всплывал недавний сон. Хотелось
закричать: "Да пропади все это пропадом!" и бежать, бежать, бежать -- от
жизни, от смерти, от войны, от себя, но что-то сдерживало весь этот порыв, и
я покорно сидел и ждал, тешась мыслью, а может, пронесет и в этот раз?

Я посмотрел на часы, ну что ж, пора будить пацанов, хотя солнце еще не
взошло, но было уже светло, наступало утро.

Запрыгнув на броню, я залез в командирский люк БТРа, пацаны спокойно
спали, посмотрев на них пару минут, я ткнул Туркмена в плечо:

-- Туркмен, вставай, пора.

-- Не, не волде, -- на родном языке выкрикнул Туркмен.

-- Вставай Туркмен, -- я продолжал его трясти.

Туркмен открыл глаза, посмотрел на меня, потом огляделся вокруг и
спросил:

-- Юра, это ты? А сколько время?

-- Начало седьмого, буди остальных, -- сказал я ему и вылез на броню.

Я сидел на броне и набивал "магазины" патронами готовясь к проческе,
вдали показался БТР, через минуты три к нашему блоку подкатила машина
ротного. Пацаны уже попросыпались и начали друг за другом вылезать из люков.

-- Ну, как спалось, вояки? -- спросил ротный.

-- Спалось нормально, теперь надо думать, как бодрствовать будем, --
ответил я.

Петруха, высунувшись из люка, начал мне показывать жестами из-за спины
ротного, мол, чарс есть?

Я кивнул, Петруха нырнул опять в люк, спустя время из десантного люка
вылез Закаров и направился ко мне. Когда он подходил, я заметил у него синяк
под глазом, и еще он закусывал губу, судя по всему, она была разбита.

-- Петруха меня послал к тебе, -- сказал Закиров опустив лицо, чтоб я
не видел синяк у него под глазом.

-- Кто тебе фонарь поставил?

-- Да это я ударился в БТРе.

-- Кому ты эту туфту вешаешь, Закиров? Ротному будешь эти сказки
рассказывать. Смотри на меня.

Закиров поднял голову.

-- Носорог? -- спросил я его.

-- Да нет, Юра, это я сам.

-- Так, значит Носорог, больше не кому. Ну ладно, я ему Козу сделаю.

Я достал из кармана пластинку чарса и протянул ему, он взял и
направился в свой БТР.

Ротный в это время, усердно что-то разглядывал в бинокль.

-- Что там такое, командир? -- спросил я.

-- А это фрагмент из кинофильма "к нам приехал цирк", -- ответил
ротный, продолжая разглядывать подъехавшую технику.

-- Какой еще цирк? -- спросил я ротного.

-- Сарбосы прикатили, наверное, с нами на проческу собрались.

-- Это что, шутка? -- с удивлением произнес я, и перепрыгнул на БТР
ротного.

-- Да нет же, все это вполне серьезно, -- ответил ротный и протянул мне
бинокль со словами:

-- На, посмотри на это ополчение.

Я взял бинокль и стал смотреть: возле крайнего танкового блока
действительно расположились сарбосы, там я заметил несколько танков образца
Т-34 и пару машин БТР-40. Какой-то сарбосовский офицер стоял на броне танка,
и что-то торжественно объявлял своим воякам. Меня приколола видуха БТР-40,
этакий броневик с открытым верхом, в кузове которого сидели сарбосовские
солдаты в два ряда, они держали перед собой автоматы и слушали офицера.

-- Если одеть буденовки этим воинам в броневике, то смотреться это
будет, как Ленин в октябре, -- промолвил я и передал бинокль ротному.

-- Ну ладно, готовьтесь, а я смотаюсь к крайнему блоку, узнаю, что там
за катавасия, -- сказал ротный и крикнул водиле:

-- Петруха, трогай!

Ротный укатил в сторону сарбосов, а я продолжил набивать рожки
патронами. Подошли Туркмен с Хасаном.

-- Че ротный хотел? -- спросил Хасан.

-- Да так, мотается, делать ему нечего. К нам "зеленые" прикатили, на
проческу пойдут тоже.

-- Да ну, сарбосы с нами на проческу? Ты шутишь, Юра, -- удивился
Хасан.

-- Да какие шутки, вон они у крайнего блока.

Хасан залез на броню и стал разглядывать сарбосов.

-- Да ты иди глаза промой, и вообще умойся весь, а то у тебя вид, как
будто по твоей роже танки буксовали, -- сказал я Хасану.

-- Точно сарбосы, вот прикол. Сапог, возьми котелок, набери воды и
польешь мне! -- крикнул Хасан, слезая с брони.

Со стороны гор показались четыре вертушки и взяли курс на кишлак. Я
встал и крикнул пацанам:

-- Мужики, готовимся быстрей, хорош тормозить, вертушки уже летят
бомбить кишлак, скоро нас припашут.

Я запрыгнул в БТР и стал надевать на себя причандалы. Особенно
готовиться не надо было, все уже было давно готово, "лифчик" затарен всем
необходимым, магазины забиты патронами, оставалось все это напялить на себя
и ждать приказа к выдвижению. Надев на себя все необходимое, я вылез из
машины, и стал все это на себе поправлять. На мне была каска, бронежилет,
поверх бронежилета я напялил "лифчик" с дополнительными боеприпасами и
сигнальными ракетами. Потом я нацепил фляжку с водой на ремень и затянул его
покрепче, чтоб бронежилет не болтался, поверх ремня я надел патронташ с
гранатами для подствольника, проверил штык-нож, ножны от которого были
закреплены к полусапожку на правой ноги. Ну, вроде все в порядке, и все на
месте, и закурив сигарету я приготовился наблюдать, как вертушки будут
пахать кишлак, вертушки в это время как раз были на подлете к кишлаку.

Спустя время ко мне подошли пацаны и тоже сели рядом, один Туркмен
остался в кабине на рации, мы некоторое время сидели молча, и наблюдали за
бомбежкой. Вертушки кругами вились над кишлаком, и черные полосы от ракет то
и дело резали воздух, разнося в пыль дувалы.

Хасан достал забитую сигарету и предложил нам, мы отказались, тогда он
прикурил ее и стал курить сам. Я вообще удивлялся с Хасана, ему пофигу,
когда обкуриться, перед боем, после боя, или во время него. Я же старался не
обкуриваться в экстремальных ситуациях, чтоб не торчать на изменах, да и
обламываться под кайфом не очень-то приятно, тут и в нормальном состоянии
нарываться на засаду облом, а по раскумарке облом в двойне. Хотя в Афгане
подобные ситуации предугадать невозможно, и бывало не раз, когда колонна
попадает под обстрел, а ты в этот момент накуренный, как удав. Духи,
конечно, тоже все обкуренные чарсом, и еще покруче нас. Но тут разные
ситуации, духи настроены на обстрел, ждут его и готовятся, поэтому им по
кайфу долбить по нашим колоннам, особенно с гор. А мы-то не ожидаем этого, и
думки у нас левые, а тут вдруг -- нате вам, посыпался свинец на головы и
пошла канонада. И уже после всего произошедшего сидишь и думаешь, неужели я
живой, неужели пронесло, и зарекаешься, что все, мол, больше курить не буду
этот проклятый чарс, но проходит час-другой и снова пошел косяк по кругу, и
ничего с этим не поделаешь, это Восток, кто не был там, тому не понять.

ПРОЧЕСКА

-- Мужики, готовимся! -- раздался голос Туркмена.

Мы попрыгали на броню и стали ждать команду к движению в сторону
кишлака.

Первыми пошли танки, отъезжая, они стали растягиваться, беря кишлак в
полукольцо, за ними двинулись наши БТРы. С левого фланга двигались машины
второй роты, справа первой, мы были в середине.

Две вертушки отлетели от кишлака и, обогнув горы, исчезли из виду,
остальные две, спустившись пониже и кружа почти над самыми дувалами,
продолжали бомбежку, видно, им удалось обнаружить духов или пулеметные
точки, потому как, сделав петлю, они стали заходить в одно определенное
место. Одна вертушка на втором заходе задымилась и, сделав какой-то
замысловатый вираж, стала снижаться. Было видно, как летчики пытались
вывести горящую машину за пределы кишлака, им это отчасти удалось, и
вертушка упала на окраине, справа от кишлака, недалеко от подножия гор. Мы
все с напряжением ждали взрыва на месте ее падения, но взрыва видно не было,
неужели летчикам удалось посадить горящую машину?! Вторая вертушка, пальнув
еще раз ракетами, развернулась и полетела в сторону падения первой. Зависнув
над местом падения, вертушка, снижаясь, скрылась за крышами дувалов, минуты
через три она показалась и, набирая высоту, улетела через горы в сторону
расположения полков.

Я заглянул в люк БТРа, крикнул Туркмену:

-- Что по рации говорят? Летчики живы? Забрали их?

-- Не знаю насчет живы они остались или нет, но полкач послал пару
машин из разведвзвода на место падения вертушки. С летчиками разговора я не
слышал, -- ответил Туркмен.

Наставало наше время, БТРы медленно и уверенно приближались к кишлаку,
мы готовились к проческе, каждый повторно проверял свое оружие и снаряжение.
Мы ни о чем не говорили, эта операция была не первой, и каждый знал, что ему
делать, лишь один Сапог рассеяно смотрел на всех нас по очереди, и нервно
сжимал свою СВДшку. Я его прекрасно понимал, и в памяти всплыли события
первого моего рейда.

Наш взвод в составе двенадцати бойцов и двух офицеров нарвался на
засаду в зеленке, я помню, куда-то стрелял, но духов не видел, вокруг
раздавались взрывы, стрельба, свист пуль и осколков, и еще помню -- было