Чтение 20–й страницы книги ~Бегство мистера Мак-Кинли~

никогда!

Прежде чем исчезнуть в склизком, зеленоватом тумане за дверью, женщина

останавливается спиною к нам - подкрасить губы. Когда она снова оглянется

перед уходом - на всякий случай, не потребуются ли все же кому-нибудь

блондинки,- уже гремит музыка и кружатся две-три пары. Женщина печально

усмехается, царственно пожимает плечом на пьянство и невежество остающихся

мужчин и уходит - прежняя, шикарная, даже загадочная издали.

Так, простившись с городом, с нескладной жизнью, с самим собой,

наконец, м-р Мак-Кинли возвращается домой: спать. С утра начнутся хлопоты,

хоть и приятные до некоторой степени, но все же тревожные, потому что

связаны с отъездом, как-никак в трехсотлетнюю неизвестность.

Н а д п и с ь

И вот началось: если накануне еле текло проклятое время, на другой

день оно понеслось вскачь.

Кассир привычным летучим жестом вскидывает лотерейную квитанцию на

просвет, потом выкладывает кучу денег одетому с иголочки м-ру Мак-Кинли,

который расписывается, кивком благодарит за поздравление и уходит.

Теперь новоиспеченный счастливец - в конторе "Боулдер и Кё".

М а к - К и н л и (небрежно). Вы считаете, что нет необходимости повысить
срок пребывания у вас в подвале, скажем, до четырехсот лет?

О ч е ре д н о й а н г е л в о к о ш к е (оформляя ему документы). Все
статистические прогнозы показывают, что вашего срока, сэр, вполне достаточно. Да
еще неизвестно, какие моды и порядки будут там, чтобы попасть в ногу с
потомками!

Мистеру Мак-Кинли вручается толстая контрактная книжка со множеством

пунктов на всех языках мира. Оплата марками государственного налога.

Почтительные поздравления служащих. О, если бы и на кладбищах так же приятно

было поступающим навечно постояльцам!

Ма к - К и н л и. Благодарю вас. Сроки моего вселения указаны здесь?

А н г е л. Начиная с полудня даты подписания контракта.

М а к - К и н л и. Я буду вечно помнить вашу исключительную любезность...

А н г е л в о к о ш к е. Покойной ночи, сэр.

Под вечер, перегруженный покупками, м-р Мак-Кинли возвращается домой

для прощания с семьей квартирной хозяйки, которая заботилась о нем, как о

родном, столько лет!

Мистер Мак-Кинли проводит свой последний вечер в семейном кругу своих

хозяев. Это добрые, небогатые, честные и душевные труженики. Происходит

вручение подарков остающимся, сверх того на стол, уставленный скромной

снедью, м-р Мак-Кинли ставит принесенную им бутылочку вина, на прощание. И

едва жилец присаживается к столу, тотчас трехлетняя хозяйская девчурка, не

дожидаясь позволения, карабкается к нему на колени, как на горку. Пока идет

застольный разговор, она деловито обследует содержимое карманов м-ра

Мак-Кинли и вот извлекает из нагрудного на пиджаке кармана длинную золоченую

святочную конфету. Она принимается за нее с удовольствием, однако без

особого удивления, что такой продолговатый предмет умещался в столь тесном и

коротком пространстве. Впрочем, так оно и должно обстоять у солидных

волшебников.

В последующих кадрах, где представлены крупным планом участники

прощальной беседы, девочка нам не видна. Кроме перечисленных лиц, проводить

хорошего человека в путь пришли и некоторые другие запомнившиеся нам ранее

жильцы дома.

Кто-то произносит комичную речь в честь отбывающего в вечность

Мак-Кинли, чтобы и т а м он высоко держал светильник свободы, частной

инициативы и демократии.

Т о с т о р а т о р а. За героя нашего времени, мистера Мак-Кинли, и его
отвагу! Это все равно что лететь в спутнике на Луну... разве только в другую
сторону!

Х о з я и н. Теперь, раз хлопоты закончены и документ получен,- значит,
можно и выпить за благополучное путешествие. (Наливая жене.) Вот видишь, и в
нашу сторону заглянуло счастье... Ну-ка, дайте нам хоть взглянуть, счастливец,
на что он похож, этот самый пропуск в рай земной!

М а к - К и н л и (отдавая отрывной талон). Вот, это стоит десять тысяч
долларов!

Х о з я и н. Даже трудно поверить, что в этом клочке все надежды мира! И
что же вам полагается за эту сумму?

Контрактная книжка и фирменные проспекты с картинками идут по рукам

гостей. Приглашенные на проводы с сомнением разглядывают вид сальваторного

тоннеля с узкими люками в стенках.

Н е д о в е р ч и в ы й ж и л е ц. А вы убеждены, мистер Мак-Кинли, что
порядочный...- ну, в смысле взрослый, человек - сможет поместиться целиком в
этой дурацкой червоточине?

Ж е н а е г о (заглядывая сбоку). Вероятно, их при этом крышкой легонько
поджимают в пятки, чтобы поместилось!

Н е д о в е р ч и в ы й ж и л е ц. Ну, разве только с согнутыми
коленками!

Х о з я й к а. А правда, смелый же вы у нас, мистер Мак-Кинли, что не
боитесь постареть сразу на двести лет.

Х о з я и н. У него квитанция на двести пятьдесят. Но я, коснись меня, для
верности заказал бы еще больше... Знаете, будущее - это такая неопределенная
вещь.

Х о з я й к а. Да мне и за восемьдесят-то бывает страшно заглянуть.
Страшнее смерти!

М а к - К и н л и. Фирма "BS" обеспечивает не только полную сохранность,
но и, по крайней мере, десятипроцентное помолодение своих клиентов.

Ж е н а ж и л ь ц а. Так что при желании можно приехать в завтрашний день
мальчиком, и, глядишь, вам даже придется ходить в школу! (Вдруг.) А если газ за
это время прокиснет, скажем, испортится?

Д о в е р ч и в ы й ж и л е ц (авторитетно). Это у них там все проверено
на кроликах и на этих... ну, как их? На автоматах!

Ж е н а ж и л ь ц а. Боже, как далеко мы ушли на протяжении одной
жизни!..

Д о в е р ч и в ы й ж и л е ц. Тут действует специальная механика, о
которой вчерашняя наука представления не имела.

Пауза почтения перед всемогущей наукой.

Х о з я й к а. Нет, я в другом смысле боюсь за вас, мистер Мак-Кинли... А
не страшно вам оказаться вдруг на краю света без друзей, на незнакомой улице,
где даже не к кому забежать вечерком? Так иногда во сне бывает: заблудишься
вроде в неизвестном городе, и все чужое кругом, и все бегут по своим делам,
точно бешеные, и слова какие-то машинные у них. Даже пот проступит, а проснуться
пока не позволено! Мы к вам так привыкли за эти четырнадцать лет!..

М а к - К и н л и (раздумчиво). Конечно, я вас понимаю, миссис Перкинс.
Немножко жутко за человека, который остается один на один, совсем наедине и
навек со своим счастьем!

Х о з я и н. Не обращайте на нее внимания, мистер Мак-Кинли. Никакое
воронье карканье не может остановить прогресса. Ну, за здоровье отъезжающих!

Снова все чокаются с восклицаниями, какие у них т а м приняты.

Х о з я й к а. А я бы ни за что!.. Может, и здесь удалось бы чего-нибудь
совместными усилиями против войны добиться, если крепко захотеть? Умереть-то
всегда можно и нынче, если ничего не получится на худой конец. А вдруг климат
там другой окажется и будущие ребятишки ваши все простужаться начнут?

М а к - К и н л и. А здесь их просто убьют, миссис Перкинс.

Х о з я й к а. В том-то и горе людское, мистер Мак Кинли, что каждый отец
не чувствует себя отцом всех детей на земле. А детские слезы заразительны: стоит
погромче заплакать одному, все другие откликаются хором. В слишком тесном доме
люди стали жить. Сквозь стенку слыхать. Вот и вы: за своих малюток тревожитесь,
а вот за остающихся - кто?..

Пауза молчания. Объектив отступает, и все, привстав, долго и сурово

смотрят на хозяйскую девочку, задремавшую у м-ра Мак-Кинли на коленях. Она

безмятежно спит со своей початой конфетой в откинутой руке, вздыхая во сне о

своих детских горестях, и в ту минуту становится понятным тезис м-ра

Мак-Кинли, что нет ничего прекрасней и мудрей ее во всей вселенной.

Наконец, оставшись наедине с собою, наглядевшись на свой драгоценный

талон, м-р Мак-Кинли укладывается спать в полосатой пижаме; и, судя по всем

внешним признакам, вопреки страхам миссис Перкинс,- какое же это блаженство

остаться наконец наедине со своими манящими видениями!

Ему снятся разные сны многосемейного содержания.

На следующее утро в завершение своих земных томлений м-р Мак-Кинли

опускается в подземное святилище Боулдера и поступает в соответственную

обработку перед отправлением за горизонты возможных завтрашних несчастий. Он

шествует в стерильном хитоне по сверкающему кафельному коридору в окружении

блистающих красотой и гигиеной фирменных богинь. Все с тем же неподвижным

лицом, несмотря на состояние помрачительного физического блаженства, он

ежится от перламутрово-мыльной пены, пронизываемой искрящимися

очистительными электротоками. Наконец, развалясь на элегантной рессорной

тележке, м-р Мак-Кинли под слегка надоевшую нам райскую мелодию направляется

в свое долговременное уединение.

Д и к т о р. Итак, до свидания, мистер Мак-Кинли... (Со вздохом зависти.)
До свидания, любимчик судьбы! Вспоминайте нас, которым, видно, придется здесь
бороться с горем своими, домашними средствами.

Надлежаще обработанного м-ра Мак-Кинли вставляют в круглое, среди

прочих в стене, отверстие, завинчивают гайки огромными французскими ключами,

и вскоре все плавно погружается в приятное, волнообразное от сгущений и

разрежении чего-то мерцание, расчерченное волшебно пробегающими, как на

экране осциллографа, кривыми и искрами. Вероятно, так же увлекательно будут

выглядеть некоторые самые заурядные электрохимические процессы в мозгу,

наблюдаемые в не изобретенный пока микроскоп ощущений. Одновременно как бы

гремит спускаемая якорная цепь, и сквозь ее оглушительный лязг проступают

сперва шаркающие шаги взбирающегося по лестнице сердитого великана,