сословия, куда меня позовут; а когда ты проработаешь некоторое время, я
постараюсь, чтоб тебя приняли в нашу корпорацию. Ты, Жиль Блас, можешь уже
считать себя ученым, еще не сделавшись врачом, тогда как другие врачи
подолгу, а иногда и всю жизнь занимаются медициной, прежде чем стать
учеными.
заместители, и, чтоб выразить ему свою признательность за хорошее
отношение, заверил его, что всю свою жизнь буду придерживаться высказанных
им взглядов, хотя бы они противоречили учению самого Гиппократа. Это
обещание было, однако, не вполне искренним, ибо я не разделял его мнения
насчет пользы воды и намеревался, обходя своих больных, ежедневно пить по
дороге вино. Вторично повесил я на крючок расшитый кафтан, чтоб надеть
платье своего господина и придать себе обличие врача (*37), после чего я
приготовился заняться медициной на горе тем, кто попадется мне под руку.
ему кровь, а также не жалеть для него воды. Затем я навестил пирожника,
которого подагра заставляла кричать благим матом. Я так же мало пощадил
его кровь, как и кровь альгвасила, и велел беспрерывно поить его водой. За
мои предписания мне заплатили двенадцать реалов, и это так приохотило меня
к медицине, что мне стали мерещиться одни только раны да опухоли.
смерти лиценциата Седильо. Он долго смотрел на меня с удивлением, а затем,
схватившись за бока, принялся хохотать во всю глотку. И действительно было
чему посмеяться, ибо докторская мантия волочилась за мной по земле, а
камзол и штаны были вчетверо длиннее и шире, чем надлежало. Словом, вид у
меня был чудной и комический. Я дал ему похохотать вволю, будучи сам не
прочь последовать его примеру; но удержался, чтоб сохранить на улице
декорум и лучше подделаться под врача, животное отнюдь не смешливое. Но
если мой курьезный облик вызвал у Фабрисио такой приступ смеха, то моя
серьезность еще его удвоила. Нахохотавшись, он воскликнул:
Гиппократу. Знай, что я заместитель доктора Санградо, знаменитейшего врача
во всем Вальядолиде. Я живу у него уже три недели и под его руководством
основательно изучил медицину, а так как он не успевает пользовать всех,
кто к нему обращается, то я помогаю ему, навещая часть его больных. Он
лечит в важных домах, а я в тех, что похуже.
народную, а себе взял благородную. Поздравляю тебя с этим дележом: гораздо
лучше иметь дело с простонародьем, чем со знатью. Да здравствует врач
предместья! Его промахи не так бросаются в глаза, а убийства вызывают
меньше шума. Да, дружок, - добавил он, - судьба твоя кажется мне достойной
зависти, и, говоря словами Александра Македонского, - не будь я Фабрисио,
то хотел бы быть Жиль Бласом.
мою теперешнюю профессию, я показал ему реалы альгвасила и пирожника,
после чего мы отправились пропить часть из них в питейном доме. Нам подали
довольно пристойное вино, которое показалось мне лучше, чем было на самом
деле: так хотелось мне отведать этого запретного напитка. Я пил большими
глотками, и да простит мне латинский оракул, но по мере того, как вино
проникало в желудок, я чувствовал, что этот внутренний орган нисколько не
протестует против причиняемого ему поношения. Мы с Фабрисио долго
просидели в питейном доме и, как водится между лакеями, изрядно
позубоскалили насчет своих господ. Затем, заметив приближение ночи, мы
расстались, пообещав друг другу встретиться в том же месте на следующий
день после полудня.
его относительно больных, которых мне пришлось навестить за день, я вручил
ему восемь реалов из двенадцати, полученных мною за врачебные советы.
визита; но надо брать, что дают.
и отдал мне остальные два.
Кроме того, я хочу сделать с тобой весьма выгодный для тебя уговор:
четверть того, что ты принесешь, будет принадлежать тебе. Ты не замедлишь
разбогатеть, друг мой, ибо, с божьей помощью, болезней в этом году будет,
хоть отбавляй.
намеревался всякий день удерживать четверть того, что получал в городе, а
это плюс четвертая часть от отдаваемых доктору денег составляло, - если
только арифметика точная наука, - около половины всей выручки. От этой
перспективы рвение мое к медицине еще усилилось. На другой день после
обеда надел я снова свое ассистентское платье и вышел на промысел. Я
навестил нескольких пациентов, пригласивших меня с утра, и всем прописал
одно и то же, хотя болезни у них были разные. Пока что все шло
благополучно, и никто, слава богу, не протестовал против моих предписаний;
но как бы искусно врач ни лечил, всегда найдутся хулители и завистники. А
именно, зашел я после этого к бакалейщику, у которого сын страдал
водянкой, и застал там одного черномазого лекаришку, по имени Кучильо
(*38), которого привел к больному кто-то из родственников хозяина. Я
отвесил глубокие поклоны всем присутствующим, а в особенности врачу,
которого, как я догадывался, пригласили, чтоб спросить у него совета по
поводу данной болезни.
весьма пристально, сказал:
полагал, что знаю всех своих собратьев в Вальядолиде, а между тем,
признаюсь, лицо ваше мне совершенно незнакомо. Вы, вероятно, очень недавно
изволили поселиться в этом городе.
наблюдением доктора Санградо.
придерживаетесь системы столь великого человека. Нисколько не сомневаюсь,
что вы уже весьма искусны, хотя выглядите еще совсем молодым человеком.
ли он всерьез или издевается надо мной; но пока я обдумывал свой ответ,
бакалейщик воспользовался этой минутой и обратился к нам:
милость, осмотрите моего сына и скажите, что, по вашему благорассуждению,
надлежит сделать, чтоб его исцелить.
внимание на симптомы, определявшие характер болезни, спросил, каким
способом, по моему мнению, следует ее лечить.
поить его в изобилии теплой водой.
лекаришка с лукавой усмешкой.
как больной будет поправляться; эти средства безусловно окажут надлежащее
действие, ибо служат панацеей от всевозможных заболеваний. Спросите у
доктора Санградо.
что водянку лучше всего лечить постом и жаждой.
всякий другой, и я нередко бывал весьма рад, что не следовал его
предписаниям, так как это оказывалось к лучшему.
Санградо хочет распространить среди молодых практикантов. Кровопускание и
питье воды для него универсальные средства. Не удивительно, что от его рук
погибло столько порядочных людей...
брату пристало делать подобные упреки? Сознайтесь, сеньор доктор, что и
без кровопускания и питья воды отправляют на тот свет немало народу, а вы,
быть может, уморили еще больше людей, чем другие. Если вы не согласны с
сеньором Санградо, то и пишите против него; он вам ответит, а там
посмотрим, на чьей стороне будут насмешники.
очередь, - вы плохо знаете доктора Кучильо. У меня есть и клюв и когти, и
я нисколько не боюсь вашего Санградо, который при всем споем самомнении и
чванстве - просто чудак.
язвительно, он отпарировал мне тем же, и вскоре дело дошло у нас до
рукопашной. Мы успели угостить друг друга несколькими кулачными ударами и
вырвать каждый по горсти волос, прежде чем бакалейщик и его родственник
смогли нас разнять. Когда им это, наконец, удалось, то они заплатили мне
за визит и попросили остаться моего антагониста, который, должно быть,
показался им искуснее меня.
к одному толстяку певчему, страдавшему лихорадкой. Не успел я обмолвиться
относительно теплой воды, как он высказал такое отвращение к этому
лечебному средству, что принялся неистово ругаться. Он осыпал меня
бесчисленными оскорблениями и пригрозил вышвырнуть в окошко, если я
немедленно же не уберусь. Этого я не дал повторить себе дважды и поспешил