забудь обо мне - устрой для меня грозу.
16. ПАРАДНЫЙ ОБЕД
тревожила Тома и уже совсем не пугала его. Утренние события внушили ему
веру в себя; бедный, испачканный сажей котенок за эти четыре дня вполне
освоился с незнакомым ему чердаком. Взрослому и в месяц не сделать бы
подобных успехов. Никогда еще не проявлялось так явственно уменье детей
легко приспособляться к обстоятельствам.
банкетов и посмотрим, что там происходит в то время, как Том готовится к
великому торжеству. Это обширный покой с золочеными колоннами и
пилястрами, с расписными стенами, с расписным потолком. У дверей стоят
рослые часовые, неподвижные, как статуи, в богатых и живописных костюмах;
в руках у них алебарды. На высоких хорах, идущих вокруг всего зала,
помещается оркестр; хоры битком набиты пышно разодетыми горожанами обоего
пола. Посредине комнаты, на высоком помосте, стол Тома. Впрочем,
предоставим опять слово летописцу:
несущий скатерть, которую, после того как они трижды благоговейно
преклонили колени, он постилает на стол; затем они оба снова преклоняют
колени и удаляются. Тогда приходят двое других - один опять-таки с жезлом,
другой с огромной солонкой, тарелкой и хлебом. Подобно первым, преклонив
колени, они ставят принесенное ими на стол и удаляются с теми же
церемониями. Наконец приходят двое придворных, оба в великолепных одеждах,
у одного из них в руках столовый нож; простершись трижды на ковре
изящнейшим образом, они приближаются к столу и начинают тереть его хлебом
и солью, причем они делают это с таким страхом и трепетом, как если бы за
этим столом уже восседал король".
слышим в гулких коридорах звуки рога и далекий невнятный крик: "Дорогу
королю! Дорогу его светлому величеству!" Эти звуки повторяются снова и
снова, все ближе; наконец у самых наших ушей раздаются и эти возгласы и
эта военная музыка. Еще минута, и в дверях возникает великолепное зрелище:
мерной поступью входит сверкающая пышная процессия. Пусть дальше опять
говорит летописец:
Подвязки. Все роскошно одеты, у всех обнаженные головы; далее шествует
канцлер между двумя лордами: один несет королевский скипетр, а другой -
государственный меч острием кверху, в красных ножнах с вытисненными на них
золотыми лилиями. Далее идет сам король. При его появлении двенадцать труб
и множество барабанов исполняют приветственный туш, а на хорах все встают
и кричат: "Боже, храни короля!" Вслед за королем идут вельможи,
приставленные к его особе, а по правую и по левую руку его почетная стража
из пятидесяти дворян с золочеными бердышами в руках".
глазах светился веселый огонь. Все его движения были изящны. Это изящество
достигалось именно тем, что Том не делал ни малейших усилий, чтобы
достигнуть его, так как он был весь поглощен и очарован радостным зрелищем
и мажорными звуками. Да и трудно ли быть изящным в красивом и ловко сшитом
наряде, после того как ты уже успел привыкнуть к нему, - особенно в те
минуты, когда этого наряда даже и не замечаешь. Помня данные ему
наставления, он отвечал на общие приветствия легким наклонением головы и
милостивыми, благосклонными словами:
так как обедать в шляпе был единственный царственный обычай, равно
присущий и королям и Кенти. Свита короля разделилась на несколько
живописных групп и осталась с непокрытыми головами.
высокие и сильные люди во всей Англии, специально отобранные по этому
признаку". Но опять-таки предоставим слово летописцу:
золотыми розами на спине; они уходили и входили опять, всякий раз принося
новые кушанья на золотых и серебряных блюдах. Эти блюда принимал некий
джентльмен в том самом порядке, как их приносили, и ставил их на стол,
между тем как лорд, предназначенный для отведывания блюд, давал каждому из
телохранителей попробовать то кушанье, которое он только что принес, дабы
удостовериться, что оно не отравлено".
каждый кусок, который он сует себе в рот, и с таким интересом глядят, как
он разжевывает этот кусок, будто перед ним не еда, а взрывчатое вещество,
угрожающее разнести его на мелкие части и разбросать по всему залу. Он
старался быть очень медлительным в каждом движении и вдобавок не делать
ничего самому, а ждать, пока специально предназначенный для этой цели
придворный не опустится перед ним на колено и не сделает за него то, что
надобно. В течение всего обеда Том ни разу не попал впросак -
блистательный успех, без малейших изъянов.
радостный стук барабанов, веселые звуки фанфар и громогласные приветствия
толпы, он почувствовал, что, хотя обедать публично не такое уж легкое
дело, все же он готов претерпевать эту пытку по нескольку раз в день, если
такою ценою он может избавиться от других, более неприятных и тяжких
обязанностей своего королевского звания.
17. КОРОЛЬ ФУ-ФУ ПЕРВЫЙ
всматриваясь в каждого прохожего, в надежде настигнуть тех, кого искал. Но
надежда его не сбылась. Расспрашивая встречных, он проследил часть их пути
в Саутворке, но там следы обрывались, и он совершенно не знал, что ему
делать дальше. И все же до самого вечера он продолжал свои поиски. Ночь
застала его усталым, голодным, а от цели он был так же далеко, как и
раньше. Он поужинал в харчевне Табард и лег спать, решив на другой день
встать пораньше и обшарить весь город. Однако он долго не мог уснуть и
рассуждал сам с собой таким, примерно, образом:
его отца. Вернется ли он в Лондон, в свое старое жилье? Нет! Потому что он
будет бояться, как бы его опять не поймали. Что же он сделает? В целом
мире у него есть один единственный друг и защитник - Майлс Гендон, и он,
естественно, попытается разыскать своего друга, если только для этого ему
не понадобится возвращаться в Лондон и подвергать себя новым опасностям.
Он, безусловно, направится к Гендон-холлу, так как знает, что Майлс держит
путь туда, в свой родной дом. Да, дело ясное: надо, не теряя времени тут,
в Саутворке, двинуться через Кент на Монксголм, обыскивая по дороге леса и
расспрашивая прохожих о мальчике".
же на мосту к королю и молодому человеку, на самом деле не подходил к ним,
но следовал за ними по пятам. В разговор с ними он не вступал. Левая рука
его была на перевязи, и на левый глаз был налеплен большущий зеленый
пластырь. Оборванец слегка прихрамывал и опирался на толстую дубовую
палку. Молодой человек повел короля в обход через Саутворк, мало-помалу
приближаясь к большой проезжей дороге. Король начинал сердиться, говорил,
что дальше не пойдет, что не подобает ему ходить к Гендону, что Гендон
обязан явиться к нему. Он не потерпит такой оскорбительной дерзости. Он
останется здесь.
Ладно, оставайся!..
потом, а сейчас веди меня, веди! Скорее, скорее! Что у тебя, свинцовые
гири на ногах? Ранен? Поплатится же за это виновный, будь он хоть сыном
герцога!
человек осмотрелся, нашел воткнутый в землю сук, к которому была привязана
какая-то тряпочка, и повел короля в чащу; время от времени им попадались
такие же сучья, служившие, очевидно, путеводными вехами. Наконец они дошли
до поляны, где увидели остатки сгоревшего крестьянского дома, а рядом с
ним полуразрушенный сарай. Нигде никаких признаков жизни, полная тишина
кругом. Молодой человек вошел в сарай, король быстро вбежал за ним.
Никого! Бросив на молодого человека удивленный и недоверчивый взгляд,
король спросил:
полено и хотел кинуться на обманщика, но тут еще кто-то издевательски
захохотал над самым его ухом. То был хромой бродяга, следовавший за ним по
пятам. Король повернулся к нему и гневно спросил:
хорошо я перерядился, чтобы ты не мог узнать родного отца.
слугу, так найди и верни его мне, или ты горько раскаешься!
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Конан-Дойль Артур
Суворов Виктор
Бажанов Олег
Афанасьев Роман