откуда им взяться? А? С чего тебе в голову-то взбрело, что я действительно
ушибся?
снисходительно объяснил:
асфальт, что достиг в этом деле совершенства. Так могу грохнуться - любому
покажется, будто я все кости себе переломал. Правда, я не ожидал, что она
попытается пройти мимо, словно ничего не случилось. Но это ерунда. Зато
она в меня уже втюрилась. Нет, не так.
тротуар, чтобы привлечь к себе внимание девушки, но дело не только в этом;
уж не пытался ли он ложной травмой отвлечь внимание от своего уродства? Но
эта догадка не вызвала во мне презрения к приятелю, наоборот, он стал мне
ближе. И еще была у меня одна, вне всякого сомнения, наивная мысль: чем
больше таких трюков и мелких обманов в философии Касиваги, думал я, тем,
значит, серьезнее его подлинное отношение к жизни.
Цурукава. Он стал приставать с разными "дружескими" советами, но они
только раздражали меня. Помнится, я даже ответил, что Цурукава имеет
возможность заводить себе любых, самых расчудесных друзей, мне же, мол, в
самый раз подходит компания калеки. Как мучили меня потом угрызения
совести, когда я вспоминал невыразимую печаль, с которой взглянул на меня
тогда Цурукава!
кругом будет полно народа, а прямо в один из будних дней - вместо занятий
отправиться на гору Арасияма на пикник. Характерно, что при этом он
заявил: "В ясную погоду не поеду. Только если будет пасмурно". Компанию
составить нам должны были та самая барышня из испанского особняка и еще
соседка Касиваги, которую он пригласил специально для меня.
майский день выдалась на редкость унылая и мрачная.
стряслось. Это тоже было кстати: конечно, Цурукава не донес бы на меня, но
пришлось бы по дороге в университет отвязываться от него под каким-нибудь
предлогом.
молодыми, но весь день оказался окрашен в мрачные, злые, беспокойные и
нигилистские тона, которые, впрочем, свойственны юности. Касиваги,
несомненно, предвидел это заранее и выбрал столь неподходящую для прогулки
погоду не случайно.
затихал, и временами в воздухе проносились лишь легкие нервные дуновения.
Небо налилось свинцом, но о том, где находится солнце, все же можно было
догадаться: облака в одном месте источали беловатое сияние - так под
покровом одежд угадывается белая женская грудь; однако тусклое свечение
тут же растворялось в монотонной серости туч.
двумя женскими фигурами. Одну из них я сразу узнал:
дорогого заграничного платья, висела на ремешке фляга.
скромно одетая и неприметная, выглядела жалковато. Пожалуй, только
маленький подбородок да поджатые губки были по-девичьи привлекательны.
испортилось у меня еще в электричке. Касиваги и его подруга все время
ссорились между собой (слов, правда, разобрать я не мог); несколько раз
она прикусывала губу, явно сдерживая слезы.
песенку. Вдруг она обернулась ко мне и затараторила:
икэбаны дает. Она мне на днях одну романтическую историю рассказала - ужас
до чего грустная! У нее во время войны был любовник, офицер, ну и
отправили его, значит, на фронт.
правда, родами, бедняжка, прямо перед тем, как ему, ну офицеру в смысле,
на фронт идти. Так уж он убивался, так убивался, а когда они прощались,
он, значит, говорит: хочу, говорит, молока твоего попробовать.
Представляешь? Ну, времени уже не было, так она ему прямо в чашку с чаем
нацедила, а он взял и выпил. И что ты думаешь - месяца не прошло, а
офицера-то и убило. Так она с тех пор одна и живет, уроки дает. Жалко -
молодая, красивая.
немыслимая сцена в Нандзэндзи, невольными свидетелями которой оказались мы
с Цурукава в конце войны.
предал бы таинственное волнение, охватившее меня тогда; если же я
промолчу, подумалось мне, разъяснение этой истории не обесценит ее, а,
наоборот, еще более усугубит ее загадочность.
срывал пожухшие листья, и они падали на густую траву; но корням бамбука,
казалось, не было дела до увядания, они стояли незыблемо, в беспорядочном
переплетении отростков. Лишь те стволы, что росли ближе всего к
железнодорожному полотну, вовсю раскачивали ветвями в вихре, поднятом
поездом. Мне бросился в глаза один молоденький, сияющий зеленью бамбук. В
мучительном изгибе его ствола чувствовалось нечто грациозное и
фантастическое; он еще долго стоял у меня перед глазами, пока не исчез
навсегда...
увидели гробницу фрейлины Кого.
Такакура, страшась гнева всемогущего Ки"мори Тайра , скрылась из столицы в
Сагано. По приказу императора беглянку отправился разыскивать Накакуни
Минамото и однажды в середине осени, лунной ночью, обнаружил ее убежище по
едва слышному звону струн бива. Красавица пела песню "С любовью думая о
нем". В пьесе театра Но "Кого" эта сцена описывается следующим образом:
струн далекий перезвон. Он не понял поначалу, то ли это голос ветра, то ли
отзвук лютой бури, проносившейся в горах. Но когда ему сказали: "Это песнь
тоски сердечной", он возрадовался, ибо в песне слышалась любовь".
каждодневно возносила молитвы за упокой души своего возлюбленного
императора.
узкая тропинка. По сторонам могилы росли огромный клен и древняя,
наполовину засохшая слива. Мы с Касиваги с самым благочестивым видом
прочитали короткую сутру в память легендарной фрейлины. Напускная
набожность, с которой Касиваги произносил слова молитвы, была настолько
кощунственна, что я поневоле поддался его примеру и тоже загнусавил с
преувеличенной торжественностью. Это небольшое святотатство необычайно
оживило меня, я стал чувствовать себя гораздо свободнее.
Богатые и власть имущие оставляют потомкам на память роскошные надгробия и
сногсшибательные усыпальницы. У этой публики при жизни полностью
отсутствовала фантазия, вот и могилы они себе сооружали такие, что
смотреть тошноу - никакого простора воображению. Что же касается так
называемых "благородных героев и героинь", то они как раз имели фантазию
будь здоров, их гробницы уповают исключительно на наше с тобой
воображение. Только это, помоему, еще противнее: представляешь, человек
давно умер, а все выпрашивает, все чего-то клянчит у людей.
спросил я. - Вот ты часто говоришь о реальности. В чем, потвоему,
реальность благородства?
башенки. - В неорганике, остающейся после смерти человека.
выдуманные человеком эстетические категории сводятся к бесплодной
неорганике. Возьми хоть пресловутый Сад Камней - обычные булыжники, и
больше ничего. А философия? Тот же камень.
увлечением человечества является политика. Человек - это такая тварь,
которая сама на себя гадит.
с другом в пятнашки, один переходит в другого, а потом обратно.
категориях, о Прекрасном, но нашим спутницам наскучила отвлеченная
дискуссия, они направились назад, к дороге, и нам пришлось следовать за
ними.
поток к северу от моста Тогэцу. Гора Арасияма, высившаяся на
Флинт Эрик
Лукин Евгений
Трубников Александр
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Андреев Николай