любви все неуловимо, что сделать другое существо своим невозможно. Он
пытается заточить Альбертину, держать ее в плену. Он надеется, что
благодаря этому принуждению он удержит ее, завладеет его; но это
несбыточная мечта. Как и весь мир, любовь - всего лишь иллюзия.
которые в равной мере представлялись Марселю могущественными и
таинственными мирами; обе были им обследованы, и он не обнаружил в них
ничего заслуживающего страстного интереса. Две эти стороны казались ему
разделенными непроходимой пропастью. И вот - словно некая мощная арка
возносится над его творением - они соединяются, когда дочь Свана Жильберта
выходит замуж за Сен-Лу, одного из Германтов. Значит, и само
противопоставление двух сторон оказывается ложным. Действительность
полностью раскрыта, и вся она иллюзорна.
тому, что был связан с кусочком "мадлен", - сигнал; играющий в
художественном прозрении ту же роль, что голос благодати в прозрении
религиозном. Входя к Германтам, он спотыкается о составленную из двух плит
ступеньку, и когда, выпрямившись, он ставит ногу на камень, плохо
обтесанный и чуть ниже соседнего, все печальные мысли, одолевавшие его
перед этим, растворяются в той же радости, какую доставил ему некогда вкус
"мадлен".
все духовные сомнения рассеялись... Взгляд мой упивался глубокой лазурью,
очарование святости, ослепительного света проносилось передо мной всякий
раз, как, стоя одной ногой на более высоком камне, другой - на более
низком, я мысленно повторял этот шаг... Забыв о завтраке у Германтов, мне
удалось воскресить то, что я почувствовал... сверкающее и неразличимое
видение касалось меня, словно говорило: "Поймай меня на лету, если
достанет сил, и попробуй разрешить загадку счастья, которое я предлагаю
тебе". И почти тотчас я понял: то была Венеция, о которой мне так ничего и
не сказали попытки описать ее... но которую воскресило теперь во мне
впечатление, пережитое некогда в баптистерии святого Марка, где я стоял на
двух неровных плитах, - вместе со всеми другими впечатлениями того дня".
Воспоминания Пруст испытывает радость художника. Минуту спустя, когда он
хочет помыть руки и ему дают шершавое полотенце, неприятное ощущение от
касания его пальцами напоминает ему море. Почему? Потому что очень давно,
тридцать - сорок лет назад, в гостинице, на берегу моря, полотенца были
такими же на ощупь. Это открытие подобно первому, связанному с "мадлен".
Писатель еще раз зафиксировал, ухватил, "обрел" какой-то отрезок времени.
Он вступает в период реальностей, точнее говоря, единственной реальности,
каковой является искусство. Он чувствует, что у него осталась единственная
обязанность, а именно - отдаться поискам такого рода ощущений, поискам
утраченного времени. Та жизнь, какую мы ведем, не имеет никакой цены, она
всего лишь утраченное время. "Если что-либо и может быть реально удержано
и познано, то лишь с точки зрения вечности, иначе говоря - искусства".
Воссоздать с помощью памяти утраченные впечатления, разработать те
огромные залежи, какими является память человека, достигшего зрелости, и
из его воспоминаний сделать произведение искусства - такова задача,
которую он ставит перед собой.
звук шагов моих родителей, провожающих господина Свана, и набегающее
металлическое дребезжание колокольчика, нескончаемое, пронзительное и
чистое, возвещавшее мне, что господин Сван наконец ушел и что мама сейчас
поднимется, - я услышал их такими же, их, пребывающих, однако, в столь
отдаленном прошлом... Время, когда в Комбре я слышал звук колокольчика в
саду, такой далекий и, однако" близкий, было неким ориентиром в том
огромном измерении, которого я в себе не знал. У меня кружилась голова при
виде такого множества лет, где-то подо мной и вместе с тем во мне, как
если бы меня заполняли целые километры высоты...
завершить мое произведение, прежде всего я не преминул бы изобразить в нем
людей (пусть даже это уподобило бы их неким чудовищам), занимающих место
чрезвычайно значительное по сравнению с тем ограниченным, какое отведено
им в пространстве, место в противоположность последнему безмерное по своей
протяженности - ибо точно гиганты, погруженные в течение лет, они
одновременно касаются столь отдаленных эпох, между которыми расположилось
постепенно такое множество дней, - во Времени".
о том, что некоторые критики обвиняли его в отсутствии плана. Но это
совсем не так: весь этот огромный роман построен как симфония. Искусство
Вагнера, несомненно, оказало значительное влияние на всех художников той
эпохи. Быть может, "В поисках утраченного времени" построен, скорее, как
опера Вагнера, нежели как симфония. Первые страницы являются прелюдией, в
которой представлены уже основные темы: время, колокольчик господина
Свана, литературное призвание, "мадлен". Впоследствии мощная арка
перебрасывается от Свана к Германтам, и наконец все темы соединяются,
когда в связи со ступеньками и шершавым полотенцем упоминается "мадлен",
снова, как на первых страницах, звенит колокольчик господина Свана, и
произведение заканчивается словом "Время", в котором выражена его
центральная тема.
плана, столь искусного и строгого, воскрешение воспоминаний происходит не
в логическом и хронологическом порядке, но так же, как в сновидениях, -
путем случайной ассоциации воспоминаний и бессознательного воскрешения
прошлого.
искусство Пруста несет в себе эстетическую, научную и философскую
культуру. Пруст наблюдает своих героев со страстным и вместе с тем
холодным любопытством натуралиста, наблюдающего насекомых. С той высоты,
на какую возносится его изумительный ум, видно, как человек занимает
отведенное ему место в природе - место чувственного животного, одного из
многих. Даже его растительное начало озаряется ярким светом. "Девушки в
цвету" - это более чем образ, это непременный период в короткой, жизни
человеческого растения. Восхищаясь их свежестью, Пруст уже различает в них
неприметные симптомы, предвещающие плод, зрелость, а затем и семя и
усыхание: "Как на каком-то растении, чьи цветы созревают в разное время, я
увидел их в образе старых женщин на этом пляже в Бальбеке - увидел те
жесткие семена, те дряблые клубни, в которые подруги мои превратятся
однажды".
паразитирующее деревенское растение, изображена живущей в симбиозе со
своими хозяевами, начало "Содома и Гоморры", где Шарлюс сравнивается с
большим шмелем, а Жюльен - с орхидеей, и сцену в Опере, когда морские
термины мало-помалу вытесняют сухопутные и кажется, что персонажи,
превратившиеся в морских чудовищ, виднеются сквозь какую-то прозрачную
голубизну. Космическая сторона человеческой драмы выявлена здесь не хуже,
чем в прекраснейших мифах Греции.
болезнями. "Любовь Свана" - это клиническое описание полного развития
одной из них. Болезненная скрупулезность этой патологии чувства создает
впечатление, что наблюдатель сам пережил описываемые страдания, но подобно
некоторым отважным врачам, которые, совершенно отделив свое страдающее "я"
от мыслящего, способны день за днем фиксировать развитие рака или
паралича, он анализирует свои собственные симптомы болезни с героическим
мастерством.
образов обязаны физиологии, физике или химии. Вот некоторые из них,
выбранные наудачу в разных местах:
красила губы одна из ее племянниц, - как если бы помада эта незаметным
образом совершенно растворялась в какой-то жидкости; так было до того дня,
когда одна лишняя частичка или же другая причина вызвала явление,
именуемое перенасыщением; вся эта незамечаемая дотоле помада
кристаллизовалась, и при виде такого бесстыдства краски мама заявила, что
это позор, и порвала всякие отношения с племянницей..."
по кому-то, заслуживающему страдания; это почти то же самое, как если бы
мы удивлялись, что кто-то соблаговолил заболеть холерой из-за такого
крохотного существа, как холерная бацилла..."
мало-помалу успокоятся, если не будут вставать, получать писем и читать
газеты. Так и влюбленные не могут поверить в благотворное воздействие
отказа, ибо он видится им из состояния противоположного и они не успели
еще испытать его..."
разложением классических чувств. Долгое время моралисты довольствовались
смутными понятиями с весьма неопределенным смыслом и полагали, что такие
абстрактные существа, как Любовь, Ревность, Ненависть, Равнодушие,
разыгрывают хорошо построенное балетное представление, выражающее нашу
эмоциональную жизнь. Стендаль попытался прояснить эти смутные понятия,
выявив различие между любовью-влечением, любовью-страстью и
любовью-тщеславием и определив явление, которое назвал "кристаллизацией".