тебе ли перечить нам в делах столь важных.
- А тогда, - ответил племянник, кривя губы, обезображенные оспой, -
мне здесь нечего делать... Я могу и уйти!
- Окажи милость, - сказала Елизавета. - Освободи нас...
В злости балбес примчался в Ораниенбаум и тут же в письме к Фридриху
изложил все планы России и все свои обиды на тетку. Явная подготовка
России к войне вызвала панику даже не в Сан-Суси - нет, в ужас пришла
союзная Вена.
Граф Эстергази был растерян: он никак не ожидал от русских такого
воинственного пыла. Рвение России как можно скорее разделаться с Фридрихом
совсем не входило в расчеты австрийской дипломатии. Сначала, еще до боевых
действий, Мария Терезия желала поспекулировать между Петербургом и
Версалем, дабы обогатить венскую казну, а потом уже воевать. А пока
Эстергази должен был одергивать Елизавету, чтобы Фридриха она не дразнила.
Венский канцлер Кауниц слезно заклинал Елизавету в письмах: "Ради
бога, не вздумайте тревожить Фридриха!"
Бестужев-Рюмин тем временем, подхваченный новым быстрым течением,
плыл по реке, для него еще неведомой, но упорно цеплялся за старые коряги.
"Лучше потонуть богатым, нежели в бедности!" - говорил он. Вильяме был
поражен алчностью этого человека, тем более что нахлебников у короля
Англии заметно прибавилось. Великая княгиня Екатерина Алексеевна оказалась
ужасной мотовкой и тоже обходилась англичанам в копеечку. Бестужеву-Рюмину
Вильяме сказал честно:
- Дорогой друг, парламент моего короля согласен платить вам
пожизненный пенсион при одном условии: если вам удастся вернуть политику
России в ее прежнее традиционное русло...
А что мог поделать сейчас канцлер? Да ничего, ибо Россия уже
развернула штыки на Пруссию. И тогда старый хапуга, словно избалованный
кот, вдруг переменивший хозяина, стал тереться вокруг графа Эстергази.
Бестужев только что не мурлыкал, но по его изогнутой спине было видно,
чего он добивается от австрияков. И просил-то канцлер на этот раз сущую
ерунду - всего 12000 в червонцах (золотом, конечно).
Дали? Нет, не дали.
***
Дуглас таился по особнякам русской знати. Шереметевы, Чернышевы,
Шуваловы, Бутурлины, Нарышкины - все приглашали его за стол, но место за
столом отводили далеко не первое. Дуглас (человек без чина!) не знал, за
кого себя выдавать, а вельможи не знали, за кого его принимать. На всякий
случай - ешь, пей и отвечай, коли тебя спросят.
Зато никого не принимали так хорошо, как Понятовского. Секретарь
Вильямса быстро освоился со своим положением, а любовь Екатерины придавала
ему особую привлекательность в глазах общества. Об этой любви уже знали -
даже в Берлине.
Однако Понятовский очень не нравился императрице Елизавете, которая
называла его не иначе, как... "партизан" (очевидно, за лихие набеги на
Ораниенбаум). Шувалову она сказала:
- Странных "англичан" находит для себя Вильяме. А матка его - из
Чарторыжских? Тоже, видать, хороша курвища. Нешто моя невестка из русских
никого не могла выбрать? Погляди-ка, Ванюша, как резво пляшет князь
Капчуков... Разве же плох? Ай да князь!..
Екатерина же в это время переживала пору страстной любви, какой не
знала раньше. В ослеплении своем ничего не желала видеть, кроме красивого
поляка.
О-о, пусть попробуют отнять у нее эту любовь... Гнев будет страшен,
непоправим! Узы этой любви держались в руках британской политики, шагавшей
по Европе в обнимку с планами Пруссии. Отсюда был один шаг до
предательства, и Вильяме терпеливо выжидал, когда этот шаг будет сделан.
Он был практик и держал любовь Екатерины на своей ладони, словно взвешивая
ее.
Однако хитрый Вильяме видел в ней только женщину - он проморгал в
Екатерине политика! Вильяме поначалу не подозревал, что любовь - совсем не
главное в жизни великой княгини. Даже среди безумств любви Екатерина
оставалась твердой и последовательной. Она всегда знала, что ей нужно, - в
этом была ее сила!
Ох, как умела рисковать эта женщина! На очередном маскараде при
дворе, когда Вильяме устало уединился от танцующих, прямо в ухо ему
прозвучал чей-то приглушенный шепот:
- Помогите мне занять русский престол, и я вас утешу...
Посол вздрогнул. Перед ним стоял арлекин в пестром домино. В прорези
маски сверкали жадные молодые глаза - глаза Екатерины.
- Вы слышали, посол? Я сказала, что вас утешу...
- Вы слишком откровенны, - отвечал Вильяме. - А на каждом моем ухе,
словно серьги, болтаются шпионы императрицы!
В испуге он бежал с куртага. Но едва вернулся в посольство, как Лев
Нарышкин передал ему записочку от великой княгини. Вернее - план
государственного переворота, едва только Елизавету постигнет очередной
приступ болезни. Вильяме понял, что у Екатерины все уже готово. Она
подсчитывала: сколько нужно солдат, какая сигнализация, кого сразу
арестовать, когда и где принимать присягу. "Как друг, - заканчивала
Екатерина, - исправьте и предпишите мне то, чего не достает в моих
соображениях".
Вильяме даже не знал, что тут можно исправить или дополнить. Это уже
заговор, настоящий заговор, и не принять в нем участия было бы для посла
Англии большой ошибкой. Громадный корабль России еще можно развернуть на
старый курс - только сменить капитана! И тут появилась в небе комета; ее
давно ждали, о ней писали в газетах ученые, она волновала умы и сильно
действовала на суеверие Елизаветы Петровны.
- Быть беде.., быть, быть, - охала императрица. - Комета - смерть
моя! Господи, неужто к себе меня отзываешь?..
Здоровье ее действительно пошатнулось, и Вильяме поспешил обрадовать
Екатерину:
- У кого вода поднялась в нижнюю часть живота, тот уже человек
обреченный. Ваши шансы растут...
Английское золото теперь звенящим потоком ринулось в покои великой
княгини. Екатерина играла, как загулявший поручик гвардии, получивший
сказочное наследство. Ела второпях. Не досыпала. Даже любовные цидулки и
те писала на карточных рубашках. Долги лиходейки быстро росли, но денег
все равно не хватало.
- Мне уже неудобно обращаться к вам, - говорила Екатерина Вильямсу,
но все же обращалась...
Издалека - через шпионов - Фридрих пристально следил за событиями при
"молодом дворе". Вильяме действовал по указке короля, завершая отрыв
"молодых" от двора Елизаветы; теперь Екатерина заодно с мужем должна была
служить Фридриху.
И в этот момент у нее, рвавшейся к русскому престолу, вдруг появился
враг. Враг ее любви... Шевалье де Еон прибыл морем в Петербург, и
Екатерина при встрече с ним говорила о лошадях. Она знала лошадей и любила
их. Под конец она воскликнула:
- Нет ни одной женщины в мире смелее меня! Я вся полна необузданной
отваги...
Вот что записал в этот день де Еон в своем альбоме:
"У нее блестящие глаза - глаза дикого животного; лоб высокий, и, если
не ошибаюсь, на нем начертано долгое и страшное будущее... Она приветлива,
но когда подходит ко мне, я в безотчетном движении отступаю назад: она
наводит на меня страх..."
Екатерина же в этот день никаких записей не делала. Вернулась к себе
радостно взволнованная. Сегодня императрица опять не вышла к столу - ей
плохо, а комета летит н летит по небу.
ШЕВАЛЬЕ В ПЕТЕРБУРГЕ
Вот теперь нам исторически точно известно, что де Еон прибыл в
Петербург, и не в женском, а в мужском одеянии.
***
Английский жеребец стучал копытами в палубу, гнусаво блеял меринос и
дружно лаяли семнадцать датских догов. Вся эта живность плыла морем в
подарок великому князю Петру Федоровичу. Капитан утопил в море компас, был
пьян и спал у ржавой пушки. В таком состоянии, потрепанный штормом,
корабль вошел в Неву.
- Впрочем, - рассказывал о себе де Еон, - я приехал бодр и свеж,
словно прогулялся не далее Сен-Клу. Кавалер Дуглас, видя, как я схожу на
берег со шпагой на боку и шляпой под локтем, в белых чулках и напудренном
парике, подумал, наверное, что перед ним парижский жентильом, только что
сошедший с галиота возле Пон-Рояля, чтобы прокатиться по Тюильри!..
Дуглас сразу впряг его в работу, - шла подготовка "бабьего союза", -
для борьбы с Фридрихом надо было сдружить таких разных женщин, как
Елизавета, Мария Терезия и маркиза Помпадур (явно заменявшая Людовика)...
Де Еон незаметно вкрался в доверие к вице-канцлеру.
- Да будет вам известно, - говорил он Воронцову, - что время от
времени я бросаю перо и хватаюсь за шпагу. Не мне судить, Аполлон или Марс
сильнее. Но министр Рулье, при отправлении моем в Петербург, советовал мне
предложить свои услуги фехтовального мастера великому князю Петру
Федоровичу... Пусть, соперничая с французом, великий князь расположит свое
сердце к рыцарской Франции!
Якубенко Николай
Андреев Николай
Лукин Евгений
Мороз Александра
Шилова Юлия
Орлов Алекс