задержаться больше, в другой меньше, мог, где хотел, остановиться и снова
задвигаться туда и сюда. Но после одной такой остановки Андрей ни с того ни
с сего вдруг спросил:
говорили, и начинать все сначала я не собираюсь. Но мне еще и, окромя того,
много чего от тебя надо. Ты и хлебушком снабжаешь, и одежонкой. Все, что
здесь имеется, все через твои руки прошло. Мне уж совестно с тебя тянуть,
только тянуть да тянуть, и ничего, ни одной крошки взамен. Кой-какая совесть
еще, видать, сохранилась. Я ж на полном твоем иждивении, а иждивенец-то ишь
какой: он за десятерых потянет. Что там за десятерых - больше! Ты из-за него
теперь людей должна бояться. Я-то боюсь, мне есть за что, - а тебе? Тебе-то
из-за чего с белым светом расходиться? Я знаю: ты пожалела меня. И тут, о
чем мы сегодня толковали, тоже пожалеешь. Такая уж ты есть. Вот увидишь,
ничего не станешь делать. Я тебя не подначиваю - нет, я тебя знаю. Ты бы и
хотела, да не сможешь. Не сможешь, Настена, вот попомни мои слова. Я на тебя
все взваливаю, взваливаю, а сам, что ни возьми, в сторонке, ты одна обязана
колотиться. Правильно ты говорила. А что я могу? Что я могу, Настена? -
подумай сама. Я бы рад тебе пособить, да как? Мне же охота пособить, я не
привык на готовенькое, я бы, кажись, в лепешку разбился, чтоб сделать
что-то, но скажи тогда, что надо?
другого ответа и не ожидал. - Ишь как: мне надо, а тебе - нет. Вот до чего я
докатился: никакой пользы от меня не приходится ждать. Я и сам это знал, да
надеялся еще на что-то. А ну, думаю, вдруг что попросит? Нет. Хоть какую
ерунду-чепуху? Тоже нет. Выходит, от меня теперь один только вред, одно
мучение со мной - больше ничего. Ясное дело, я человек пропащий, для всех
пропащий - я на это и шел, да вдруг, думаю, не для тебя? Вдруг, думаю, ты
мне милостыньку подашь; найдешь хошь маломальское для меня место? - Несмотря
на боль, которая била из него и его обжигала, он говорил неторопливо и
спокойно; казалось, ему доставляет удовольствие издеваться над собой и
терпеть эту боль. - Ты меня, выходит, только жалеешь. Для меня и это,
конечно, сейчас спасенье, да на жалости все одно долго не продержишься -
тонкая она сильно веревочка, того и гляди лопнет.
думала, ты так просто спросил, так просто и сказала тебе, а он вон куда
повернул. Разве ж так можно? Ты почему такой-то? Ни с того ни с сего взял и
погнал в свою сторону и меня с санок скинул. Ты уж меня-то не скидывай, не
надо. Еще глядишь, пригожусь. Я, если хочешь, хоть счас тыщу дел для тебя
найду.
придется, а если еще и ты не будешь верить, что мне тогда останется?
без себя. Ничего не знать, не видеть, не слышать, ничем не болеть, не
страдать - ой, как хорошо, как спокойно! А куда я себя, интересно, дену,
если я - вот она? Зачем ты мне говоришь, как было бы без тебя? Я знать этого
не хочу. Ты уж меня от себя не отделяй, не надо. - Настена подхватила
сорвавшееся дыхание и продолжала: - Давай вместе. Раз ты там виноват, то и я
с тобой виноватая. Вместе будем отвечать. Если бы не я - этого, может, и не
случилось бы. И ты на себя одного вину не бери. Я с тобой была - неужели ты
не видел? Где ты, там и я. А ты здесь был со мной. Нам и сны одни снились -
зря, что ли? Ой, Андрей, не зря. Хочешь ты или не хочешь, а мы везде были
вместе, по одной половине здесь, по одной там. Ты что, считаешь: если б ты
пришел героем, я бы была ни при чем? Что мне и порадоваться с тобой не
разрешилось бы? Ну да! Я бы себя получше твоего героем почитала, мой мужик,
не чей-нибудь. Я бы козырем по деревне вышагивала: глядите, бабы, завидуйте
- вот она я, вот как я отличилася!
остерегала. Или не верил ты мне, раз не выдержал, или не хватило на тебя
моей заботы, или что еще. Ты от моей вины не отказывайся, я ее все равно
вижу. А если вот: скажем, если бы я тебя не дождалась, выскочила за другого,
все бросила и уехала с ним неизвестно куда - ты бы одну меня виноватой
считал?
такое пойти. Может, еще задолго до того, может, и сами забыли, когда
решились, но вместе решились, одна бы я не посмела. Господи, о чем я говорю!
Я-то бы никогда и не посмела, я к тому, что незачем нам делить: тебе одно,
мне другое. Мы с тобой сходились на совместную жизнь. Когда все хорошо,
легко быть вместе: это как сон, знай дыши, да и только. Надо быть вместе,
когда плохо - вот для чего люди сходятся. Я не могла родить - ты меня не
выгнал. Ты согласился на меня, какая я есть, не кинулся искать, что получше.
А кто, интересно, мне позволит сейчас от тебя отъединиться? Я бы потом
извела, исколесовала себя...
Зачем еще и тебе заодно со мной быть преступницей?
пошел. А пошел - значит, и меня за собой повел. По-другому я не умею. Ты сам
говорил: мы одной веревочкой связаны. Так оно и есть. Только верь мне, верь,
а то нам обоим придется плохо, мы сами себя измотаем. - Настена умолкла,
ожидая, чем ответит Андрей, но он замешкался, и она, подумав, добавила: - Я
бы, может, хотела себе другую судьбу, но другая у других, а эта моя. И я о
ней не пожалею. Она моя. - Настена снова умолкла и снова добавила: - Все еще
обойдется, Андрей. Не может не обойтись. Вот увидишь.
и хорошо, все остальное где-то далеко-далеко. Не помню, что было, и не вижу,
что будет. И даже как бы не верю, что будет еще что-то. Кажется, так и
останется навеки: ты да я, да мы с тобой. Только я бы заставила тебя бороду
сбрить, ты с ней какой-то чужой. Не могу привыкнуть, и все, хоть ты что
делай.
одному только изменившемуся дыханию почувствовал, что она улыбается. До этих
пор они лежали неподвижно, с одинаково, повернутыми вверх, в потолок,
лицами, словно и не обращаясь друг к другу, словно говоря лишь для себя.
Андрей от начала и до конца говорил с закрытыми глазами - так действительно
было легче. Но сейчас, отвечая на улыбку Настены, он открыл их, встретился с
ее внимательным, податливым взглядом и не выдержал его, отвел глаза.
подтверждение себе со спокойной и безнадежной обидой покачал головой. - Все
ведь могло повернуться иначе, другим боком. Или это только кажется, что
могло, - черт его поймет! Но не говорили же - ясное дело, нет. Только
переговаривались, кому что надо, по пустякам, каждый день по пустякам. За
четыре-то года было время поговорить, поглубже спросить друг друга, кто что
думает. Я ж тебя, выходит, как следует и не знал. В лицо разве что. Есть - и
ладно, а что есть, что имею, не знал. Надо же: руку на тебя поднимал.
наверно, было бы легче, если бы помнила. Куда я с тобой с такой? Сильно
много буду должен, а расплачиваться, сама видишь, нечем. Эх, Настена,
Настена! Тебе бы не меня, а кого другого. Ты не думай: я это всерьез. Ты же
вон какая! И как тебя угораздило со мной столкнуться - не пойму.
меня не решай.
простанывающим шепотом сказала Настена и опустила опять голову на свою
подостланную в изголовье жакетку. - Где ж ты, интересно, был, что не знаешь,
хорошо мне было или нет? - Он не ответил, догадавшись, что ей и не нужен
ответ. - Когда ты меня сюда привез, я ни одного человека тут не знала, все
чужое, все. Я, можно сказать, с закрытыми глазами за тобой пошла: куда
приведешь - там и ладно; Я и тебя-то почти не знала, что это - два или три
раза играючи встретились и так же играючи, чуть ли не в шутку, договорились.
Я до последнего и не верила, что ты приедешь. Ну, не страшно ли было? Вся
жизнь заново, ничего от той жизни не осталось, только я одна, да и то уж не
пойму, я ли, не я ли. Помнишь, поди: сошли мы с парохода, я глаз боюсь
поднять, на ровном месте спотыкаюсь. Помнишь? Так и было: на яр влезли, у
меня нога за ногу заплелась, я упала. Люди засмеялись, а мне тошней того,
земли под собой не вижу. Ты понял, что мне страшно, взял меня за руку и
повел. Приходим домой; ты говоришь: вот она, моя жена. Отец спрашивает: как
зовут? Настя, говорю. Он перекроил: Настена. С той поры и пошло - Настена да
Настена. А мать смотрит и молчит. Я вижу, что не сильно поглянулась ей, что
она, может, другую невестку ждала. И ты заметил. Заметил и говоришь: она
здесь одна - это про меня, - заступаться за нее некому, давайте не будем ее
обижать. Шуточно вроде сказал, со смешком, а на самом-то деле какая же
шутка? Вот тогда я и поверила, что нет, не зашибусь за тобой, хоть оно и
кинулась сломя голову неизвестно куда, что мне с тобой будет хорошо.
Березкину, к Максиму Вологжину, к другим. Я забыла тебе сказать: Максим
воротился на днях. С рукой - сильно, говорит, покалечена, по сю пору на
перевязке. - Андрей, затаившись, ничем не отозвался на эту новость, и
Настена продолжала: - Ты не мной ходил хвалиться, а чтоб я людей сразу
узнала, чтоб не быть мне середь них чужой. И правда, утром Надьку Витину
Березин Федор
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Пехов Алексей