Чтение 20–й страницы книги ~Право на месть~

Парень оглянулся: ментовская тачка как раз тронулась, приятели его
подходили к "вольве". Твердый холодный ствол пистолета больно нажимал на
ключицу.

- Надо бы башку тебе разнести, - негромко произнес Ласковин, получая
удовольствие от того, как меняется выражение на физиономии парня. - Да мозгами
весь салон засрет. А так... только сиденье поменять.

- Ты охренел! - убежденно сказал парень. - Только стрельни - и тебя потом с
говном смешают. Без всяких ментов. Кореша мои ксиву твою видели, мудак ты
сраный! И не...

- Считаю до двух, - перебил Ласковин и нажал сильнее. -Раз...

- Ой ты козел... - пробормотал парень. - Ладно, выхожу я, убери пушку!

- Мужики! - заблажил он, выбравшись из машины. - Мужики, сюда!

Ласковин вложил "медиум" в кобуру. Выставленный им из машины глядел волком,
но силу применять не решался. Два его приятеля бежали к ним. Первый с ходу
налетел на Ласковина и, встреченный четким толчком в грудь, отлетел на пару
шагов назад.

- Там и стой, - посоветовал Ласковин.

- Ты чё, мужик? - закричал третий. - Совсем, что ли?

- Я тебе не мужик, - холодно произнес Ласковин. - Обычно меня называют
Спортсмен. (А почему бы и нет?) Может, слыхал?

Нет, не слыхал. Но прибздел, невооруженным глазом заметно.

Первый еще хорохорился:

- Спортсмен ты или кто, а мы тебя найдем. И разберемся, понял, нет? - но
держался, впрочем, на дистанции.

Разумно. Здесь, посреди улицы, днем, при свидетелях...

- Найдете, - согласился Ласковин. Его разбирал смех, но лицо старался
держать суровое.

- Найдете. А трудности будут - поинтересуйтесь у "тобольцев". Подскажут,
как меня найти.

Чистая правда: Корвет знает его адрес. Но не будут парни интересоваться, по
рожам видно - не будут!

- Что-то я слышал насчет четырех тонн? - лениво процедил Ласковин.

- Ну, - замялся водитель "вольвы", - я там посмотрел, ну, вроде, не очень,
так, двери отрихтовать, покрасить... - Упоминание "тобольцев" произвело
потрясающий эффект. - Некруто, в общем, ну максимум - пятьсот. Как, Спортсмен?
Нормально?

- Нормально, - кивнул Андрей. - Вполне нормально. Пятьсот. Мне.

Не надо борзеть, хлопчики, как говорит его сэнсэй. Дверь отрихтовать и
подкрасить - от силы двести.

Пострадавшая, теперь уже действительно пострадавшая, тройка потеряла дар
речи.

- Короче, так, - продолжал давить Ласковин. -Подставились вы мне. Подняться
захотели? Понимаю. - Андрей кивнул. - Не понимаю, почему менту меня заложить
пытались?

- Да ты что! - обрел голос водила "вольвы". - Ты| что, офинденел? Кто тебя
закладывал?!

- А я говорю - заложить меня хотели! Что это он вдруг ехал-ехал - и
остановился? - в три раза тише, но с неприкрытой угрозой произнес Ласковин. -
Бабки сюда!

Он полностью вошел в образ и вид имел свирепый.

- Нет у нас столько, - подал голос второй.

Этот уже врубился, что " лох " не лох. Это они - лохи.

- Бывает, - невозмутимо сказал Ласковин и сунул большие пальцы под брючный
ремень, приоткрыв край кобуры. - Бывает. Верю. И даже "вольву" вашу, -
усмехнулся краем рта, - забирать не стану. Вечером с деньгами у Апрашки. Тачку
мою теперь знаете. Вечером в восемь.

- Хорошо, - с подозрительной легкостью согласился второй и вознамерился
отбыть.

- Еще не все, - сказал Ласковин. - Вечером тонну.

- Тонну? - взметнулся первый, водила. - С хера ли еще пять сотен?

- Счетчик, - пояснил Ласковин.

- Ладно, будет тонна, - быстро сказал второй. - Пошли, мужики!

- Минуту! - произнес Андрей. - Так, на всякий случай. Если сегодня...
заблудитесь. День - еще пять сотен. Как меня найти - я сказал. Сам искать не
буду, но лучше бы вам не потеряться! - он многозначительно похлопал по кобуре.

- А чем докажешь, что с "тобольцами" завязан? - выкрикнул первый, не
обращая внимания на знаки второго. -Чем...

Ласковин сделал быстрый выпад, поймав левой рукой водилу "вольвы" за
затылок, вдавил большой палец в ямку за ухом.

- Стоять! - рявкнул он двум приятелям, выхватывая пистолет.

Те, надо сказать, и не собирались бросаться на выручку другу. Водила
скулил, безуспешно пытаясь оторвать пальцы Андрея от своей головы, а Ласковин
гнул его вниз, к земле. Удержать неудачливого рэкетира было непросто: здоровый,
ублюдок, - но и вырываться в полную силу тот не решался. Больно очень!

- Давайте, давайте! - подзуживал Ласковин, делая "безумный" взгляд. - Счас
я вам бошки поотстрелю. А тебе, - это водило, - так откручу! - и нажал с такой
силой, что тот заверещал.

- Динамить меня? - с придыханием произнес Ласковин. - Замочу всех!

- Мы заплатим! - поспешно сказал второй. - Мы сейчас заплатим, только
скинемся. Отпусти его, слышь!

- Три минуты! - сказал Андрей. И с силой толкнул водилу на третьего. Оба
еле уотоялй на ногах.

- Бандиты! - сказала пожилая женщина, останавливаясь и с неодобрением глядя
на Ласковина. - Сейчас милицию вызову!

- Лучше уйди, тетка, лучше уйди, - посоветовал ей второй. - А то внуков не
увидишь!

- Три минуты! - напомнил Ласковин.

- Поднялись, - сердито проворчал второй, усаживаясь справа от водителя.

- А кто знал, бля? - откликнулся третий с заднего сиденья.

Первый промолчал. У него болело ухо.

По дороге домой Андрей заехал на Театральную, взял билеты в "Мариинку" на
сегодня. "Жизель". Третий ряд взял, не пожалел ракетных денежек!

К балету Ласковин, надо признаться, относился равнодушно. Но "Мариинку"
любил. Из-за интерьера. Из-за чувства праздника. Но больше всего он любил
Наташу.

Еще Андрей приобрел пять крохотных тюльпанов с луковичками. И бледно-синий
невесомый платок из козьего пуха.

- Ты меня провоцируешь, - сияя, сказала Наташа. - Я теперь каждый день буду
тебе сцены устраивать! А ты меня - задаривать. Так, да?

- Попробуй, - улыбаясь, предложил Андрей. - Только имей в виду, что сейчас
у нас есть минут сорок, не больше. Пошевеливайся, моя радость!

- Удивительно, - сказала Наташа. - Как такой энергичный человек может до
полудня валяться в постели?

- Это не я, это другой, - ответил Андрей.

- У меня не было таких тюльпанов, - крикнула Наташа уже из кухни. - Что с
ними делать?

- Я думаю, просто поставить в воду.

"Не надеть ли смокинг? - подумал он. - Пожалуй, нет. Сначала надо купить
девочке вечернее платье".

Когда, вымыв руки, Андрей вошел на кухню, Наташа танцевала. И одновременно
накрывала на стол. Или накрывала на стол, одновременно танцуя. Очень грациозно.
Шажок, поворот - ножки в опушенных белым тапочках встают на носочки - еще шажок,
руки подхватывают тарелки, плавно переносят их, без стука опускают на белую
скатерть, еще шажок, поворот...

Поймав взгляд Андрея, улыбнулась, откинула голову назад...

Андрей похлопал в ладоши и не удержался, подхватил, усадил к себе на плечо,
закружил быстро-быстро, придерживая за теплое твердое бедро...

- Кто сказал: у нас мало времени? - прошептала девушка, наклонясь к его
уху. - Перестань, мы люстру свернем!

- Тебе не нравится? - Андрей остановился. Наташа соскользнула на пол.

- Нравится! Очень нравится! - Она чмокнула его в щеку. - Но тебе не
понравится холодный суп.

- Какой суп?

- Грибной. И плов. Годится?

- Чудно. Дай только попить что-нибудь. Там пиво осталось?

- А как ты думаешь? Нет! Я выпила. Все семь бутылок! Возьми-ка сам,
холодильник рядом, а я пока цветы в комнату отнесу.

- Успеешь. Сядь и поешь нормально. Пива тебе налить?

- Не хочу. Вина бы я с тобой выпила, но тогда мы поедем на троллейбусе.

- Пиво - тоже алкогольный напиток, - сказал Андрей. - И кефир. Сто грамм
"либфраумильх" мой организм впитает, не заметив.

И потянулся к шкафу.

- За твой успех! - провозгласил он. - Там, в Голландии!

- Вздор! - возразила Наташа. - За нас с тобой! И только так!

- На брудершафт! - сказал Андрей и засмеялся.

- Ото!.- произнесла Наташа, с подозрением изучая вмятину на "Жигулях". - Ты
попал в аварию?

- Какая авария? - стараясь не переиграть, соврал Ласковин. - Какой-то урод
ткнул, пока была на стоянке! Совсем дикий народ пошел!

Наташа промолчала.

Андрею представлялась возможность угадать: поверила или нет. Беспокоить
лишний раз ее не хотелось. Ласковин и так прекрасно понимал, что должна
чувствовать его девушка, когда он гоняет по городу, пытаясь выйти на тех, кто
уже пытался его убить. Ссора, вспыхнувшая, когда Андрей пересказал девушке
предложение Корвета, - выплеск этого постоянно копившегося напряжения.

Помня о дневном происшествии, Андрей вел машину с необычной для него
осторожностью. Наташа, положив голову на его плечо, смотрела, как движутся
навстречу серые сумерки. В приспущенное окно вливался влажный воздух, пахнущий
весной и бензином. Из колонок позади вытекала музыка. Похожая на бег водомерки
по поверхности пруда. Или на пушинки в солнечном свете.