Чтение 20–й страницы книги ~Время перемен~

Я посмотрел на него, и увидел, что он и впрямь встревожен.

- Нормально.

Что ж... Мертвые - мертвы.

- Заезжай ко мне завтра, Артём, - сказал дядя Коля. - Нужен твой совет.

- Вам назначено? - без улыбки спросила адъютант. На ней были погоны штабс-капитана, но выглядела она лет на двадцать. Впрочем, наметанный глаз Артёма отметил следы пластической операции. А также то, что штабс-капитан, по всей вероятности, была по происхождению китаянкой. Интересный вариант для официального адъютанта начальника Управления по связям с союзными и дружественными державами в Департаменте внешней разведки. Логичнее было бы взять на эту должность какую-нибудь мулаточку, чья внешность гармонировала бы с доминирующим типом Запад-Европы. Впрочем, дяде Коле виднее.

- Да, - сказал Грива. - Генерал меня ждет.

Аккуратная, будто нарисованная бровка поднялась на миллиметр. Так штабс-капитан выразила свое отношение к солдафонскому "генерал" и к тому, что начальник Управления по связям может ждать кого-нибудь чином ниже министра.

- Сообщите генералу... - ледяным тоном произнес Артём, одновременно сцепив руки в универсальном для русской разведки сигнале "свой, поддержки не требуется". - ... что пришел господин Грива.

Возможно, сигнал устарел с тех пор, как Артём покинул Департамент, но реснички у штабс-капитана дрогнули: определенно девушка бывала "на холоде". Но давно. Заметив знак, она никак не прореагировала на фамилию, а рабочий агент должен воспринимать всё, но при этом не показывать ничего. Впрочем, "прокачивал" ее Артём исключительно ради развлечения.

Адъютант включила видеосвязь.

- К вам господин Грива, ваше превосходительство.

Что ответил дядя Коля, Артём не услышал. Надо полагать, звуковое устройство прячется под кожей где-нибудь за этим милым ушком.

- Прошу вас, камергер Грива, - более почтительно произнесла штабс-капитан.

- Младший камергер, - уточнил Артём с доброжелательной улыбкой.

И вошел в кабинет.

- Ваше превосходительство...

- Без чинов, Артём, - дядя Коля поднялся навстречу гостю. - Рад, что ты нашел время заглянуть ко мне. Что будешь пить?

- Кофе.

- Может, чего-нибудь покрепче?

Артём покачал головой.

- А я приму, - сказал дядя Коля. - Верочка, кофе для господина камергера, а мне воду и стопку.

- Замечательная женщина, - произнес дядя Коля, когда штабс-капитан доставила требуемое и удалилась. - Двенадцать лет работала в Пекине.

- Кем? - полюбопытствовал Артём. Дядя Коля улыбнулся:

- Любовницей одного значительного человека. Давай, Артём, за здоровье твоего деда! Он - великий человек!

- А теперь - к делу, - тайный советник поиграл пультом, развернув к нему один из мониторов. - Хочу, чтобы ты ознакомился с некоторыми фактами. К сожалению, только здесь. Извини, секретность.

- Может, мне это снять? - Артём показал на "алладиновский" браслет.

- Не надо. По этой теме от вашего командования у нас секретов нет.

- Надеюсь, они отвечают вам взаимностью?

- Надеюсь. По крайней мере, выглядит это именно так. Работать с русской "оболочкой" не разучился?

Артём покачал головой.

Это была выборка. Кто-то основательно потрудился, обрабатывая материал. Похоже, этот "кто-то" старался сгустить краски. Артём предположил, что выборка предназначалась для высших кругов: Генштаба, Кабинета министров или даже для самого Государя. Но если и сделать поправку на "психологическое давление", то, что увидел Грива, выглядело страшно. К настоящему времени только на территории Великороссии насчитывалось более сотни тысяч "инфицированных" "эффектом лемминга". Количество эпизодов немотивированной агрессии перевалило за тысячу, причем некоторые эпизоды выглядели просто ужасно. Особенно кошмарное впечатление производил случай с участием старшего лейтенанта из Управления внештатных ситуаций. "Башню" ему снесло на одном из пляжей популярного болгарского курорта. Причину, если она была, установить не удалось. Все, кто окружал одержимого, включая его жену, были мертвы. Всего же он убил девяносто два человека. Раненых было втрое больше, но подавляющее большинство пострадало во время возникшей паники. Среди тех, до кого добрался старший лейтенант, живых почти не осталось. Старший лейтенант служил в группе активных воздействий. Убивать он умел быстро и эффективно.

- Тот латышский полицай - тоже в списке? - спросил Артём, заранее зная ответ. Дядя Коля кивнул.

- Так обстоят дела только в России?

- Так - везде. В России - более заметно, потому что - порядок. Был порядок, - поправился тайный советник. - Мы просто не знаем, что делать. Только молиться. Любой может стать таким, понимаешь? Любой. Ты. Я. Любой.

- Любой? - усомнился Артем. - Среди "инфицированных" я не видел ни одного выпускника Высшей Императорской школы.

- Статистика, - сказал дядя Коля. - Сколько вас? Тысячи полторы. А в России более полумиллиарда граждан, не считая временно проживающих, беженцев и прочих иммигрантов.

Но по интонации Грива понял, что тайный советник сделал отметку в памяти.

- Что наука? - спросил Артём.

- Ничего конкретного. Кое-кто считает, что наши ученые отвыкли экстраординарно мыслить. Надо полагать, не без помощи вашего "Алладина".

Устал их сиятельство, определенно устал. Иначе не стал бы размениваться на бессмысленные упреки.

- А народ? - спросил Гриза.

- Народ... - дядя Коля потер виски. - Народ пока не в курсе. Мы предельно микшируем информацию. Если ситуация станет достоянием гласности, это катастрофа.

- То есть нынешнюю ситуацию вы катастрофой не считаете?

Тайный советник покачал головой.

- На нынешнем этапе мы еще как-то управляем положением, хотя ситуация критическая. Но напряженность растет. Сейчас главная задача - заблокировать информацию о реальном положении.

- То есть - ввести цензуру? Разве это возможно?

- Цензуру - нет. Но программирующие масс-медиа технологии, как тебе известно, созданы и отработаны еще в конце прошлого века.

- Это же запрещено Конституцией, - заметил Артём. - Или уже нет?

- Запрещено, - согласился дядя Коля. - Но у нас нет выхода. Слишком многих беда затронула лично. Мы должны убедить народ, что все эти смерти - совокупность временных и частных проблем. Иначе - цепная реакция, паника - и вот тогда действительно катастрофа.

- Зачем вы мне все это рассказываете? - нахмурился Грива. - Я ведь присягал Государю. Я должен поставить его в известность о том, что Управление по связям Департамента внешней разведки мало того, что проводит массовые акции на территории России, так вдобавок форматирует мозги его подданных. Дядя Коля! Через минуту после того, как я это расскажу Государю, вы уже не будете главой управления.

- Не бойся, - проворчал тайный советник. - Это не ловушка. Государь знает. Мы получили от него "добро".

- "Мы"?

- Совет. И руководители департаментов.

- А премьер? Дума?

Дядя Коля покачал головой:

- Эти в себе не удержат - разболтают. Для них отрабатываем специальную версию.

- Всё равно я не понимаю... - пробормотал Грива. - Зачем вам я? Только потому, что мой дед пьет чай с Государем?

- Твой дед - мой учитель, - строго произнес дядя Коля. - И будь у меня выбор, я бы не стал втягивать тебя в это дело. Как раз потому, что ты - внук Андрея Алексеевича. Но выбора у меня нет. Нам нужен выход на "Алладин", а ты - единственный реальный контакт.

- Я всего лишь полевой офицер.

- Ты - русский, Артём!

- Дядя Коля, в "Алладине" служат по крайней мере три десятка русских чином повыше меня.

- Нам нужен ты!

- Вы что же, меня вербуете? - спросил Грива напрямик.

Тайный советник смутился, а Артём почувствовал некоторое удовлетворение. Вот оно, традиционное превосходство настоящего разведчика над администратором. Дядя Коля никогда не работал "на холоде", никогда не работал с резидентурой. Настоящий разведчик никогда не стал бы вербовать так. Впрочем, настоящий разведчик вообще не стал бы вербовать Гриву, не имея реальных "якорей".

- Дядя Коля, вы знаете, что это такое? - Артём показал на свой "браслет".

- Индивидуальный коммуникатор, да?

- Да. И он непрерывно транслирует всё, что со мной происходит, на головной компьютер "Алладина".

- В моем кабинете, Артём, все посторонние линии связи блокируются, - сказал начальник Управления по связям.

"Блажен, кто верует", - подумал Грива.

- Я вас предупредил.

- Спасибо. Но ты не ответил на мой вопрос.

- Какой вопрос?

- Готов ли ты помочь своей стране и Государю?

- Давайте без пафоса, дядя Коля, - сказал Грива. - Помочь - постараюсь. Но еще раз напомню: я простой полевой офицер...

- Простой полевой офицер не работает в непосредственном контакте с Главным Консультантом "Алладина". Ради тебя, Артём, ваш Комитет едва не развязал войну с Североамериканскими Штатами...

- Какая там война, обычная полевая операция... - вставил Грива, но сбить с мысли тайного советника ему не удалось.

- Артём, мы знаем, что ты задействован в каком-то глобальном проекте. Мы уверены, что этот проект имеет непосредственное отношение к тому, что происходит сейчас в России, и не только в России. Наши аналитики уверены, что это "ифрит". И если всемогущий "Алладин" не может выявить причину данного проявления "ифрита", то объяснение этому может быть только одно: причина - в самом "Алладине". Ваш Комитет контролирует всех, но его не контролирует никто. Мы должны знать, что происходит! Ты должен нам помочь! Для твоего "Алладина" Россия всего лишь одна из мировых держав, но это твоя Родина, Артём. Ради того, чтобы не повторилось случившееся с Валентиной, ты должен нам помочь!

Артём смотрел на тайного советника и думал, что разведчик из него никакой. И резидент тоже. Вербовку вел совершенно бездарно. А вот оратор дядя Коля очень даже неплохой... Такая убежденность, такой располагающий к доверию взгляд...

Что Артём может ему сказать? Что "компетентные специалисты" правы и "Алладин" действительно позволяет себе то, что беспощадно преследует у других? Так простому полевому офицеру об этих секретах знать не положено. А "глобальный проект", в котором он якобы участвует...

Возможно, имеется в виду работа по "пессимисту". Сейчас к этому направлению подключены лучшие мозги Международного координационного Центра по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции. Не меньше двухсот умников пытаются выяснить механизм, выдернувший "пессимиста" из неведомых далей. Еще больше башковитых парней занимаются самим "пессимистом". И еще столько же аналитиков, задействовав почти тридцать процентов мощности "Головастого", роют землю, пытаясь просчитать зависимость между различными проявлениями "ифрита" и всем, что прямо или косвенно связано с "пессимистом", а поскольку Грива в настоящий момент считается самым, так сказать, дружественным "пессимисту" представителем хомо сапиенс, то каждый шаг Гривы, любая реакция на него или его действия отслеживается, анализируется и присовокупляется к общей информационной базе. Включая и этот разговор. Нельзя сказать, что Гриве нравилось быть букашкой под микроскопом, но, как верно заметил его превосходительство тайный советник, дело пахло катастрофой. Всепланетной. В такой ситуации понятия "нравится - не нравится" теряли смысл. Зато обретала еще больший смысл присущая любому выпускнику Высшей Императорской школы глубокая потребность служить: Государю, Родине, всему человечеству...

- Ваше превосходительство... Дядя Коля... Меня не посвящали ни в какие глобальные проекты... - Артём старался выглядеть как можно более убедительно. - Но думаю, что вы правы: в Международном координационном Центре по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции действительно ведутся научные исследования.

"Ничего страшного в этом признании нет, - решил Грива. - В конце концов, мое начальство само мне об этом сообщило".

- Однако что касается некоего глобального проекта, - продолжал он, - то вынужден вас огорчить: даже если он существует, меня об этом не информировали. А повышенный интерес ко мне со стороны доктора Суня связан с тем, что я стал участником, вернее, - тут Артём улыбнулся, - подопытной морской свинкой в испытании некоего препарата, увеличивающего сопротивляемость организма токсинам. Это всё, что я могу сообщить, не нарушая условий моего контракта.

- Какой, к черту, контракт! - рявкнул тайный советник. - Ты присягал Государю!

- Осмелюсь напомнить, ваше превосходительство, что я поступил на работу в Комитет по выявлению и пресечению несанкционированных научных исследований по повелению Государя. И только он может освободить меня от принятых по отношению к Комитету обязательств.

- Государя здесь представляю я!

Грива молча смотрел на главу Управления по связям.

Одной из привилегий, предоставляемых званием младшего камергера, было право аудиенции. Тайный советник мог утверждать, что он представляет интересы государства, но не самого Государя. Впрочем, даже Ванька Сучков, окажись он в столь же щекотливом положении, мог бы послать тайного советника куда подальше. Все выпускники Высшей Императорской школы присягали лично Государю.

Ах как хотелось господину тайному советнику кликнуть охрану, арестовать младшего камергера Гриву и дать команду специалистам вытрясти из строптивца всю необходимую информацию! В интересах Державы, разумеется. Одно слово (так думал его превосходительство) - и Артём Грива окажется в полной его власти. Потом, конечно, могут возникнуть проблемы. С "Алладином". С дедом младшего камергера... Но в интересах Державы...

"Политик", - подумал Артём с легким пренебрежением. Все они такие. Склонные путать собственные ведомственные интересы с интересами Российской империи. Но этот вдобавок еще и штатский. Не понимающий не только глубинных механизмов работы спецслужб, но и законов воинского братства, объединяющих всех "государевых орлят", занимающих три четверти ключевых должностей в Департаменте внешней разведки. Стоит Гриве покинуть кабинет начальника управления под конвоем - и через пять минут об этом станет известно кому-нибудь из Артёмовых односкамеечников. Никакая секретность не поможет. Самое позднее через полчаса кто-нибудь возьмет на себя смелость известить Государя, что младший камергер Грива арестован. И немедленно выяснится, что младший камергер Грива арестован без санкции Двора.

И, скорее всего, Управление по связям получит нового начальника.

Тайный советник не дослужился бы до своих чинов, если бы не обладал исключительным нюхом. Он не знал, но чуял, чем может обернуться арест Гривы. И все-таки тайный советник колебался... Долго. Больше минуты. И эта затянувшаяся пауза Гриве очень не понравилась. Если дядя Коля почти готов совершить поступок, который может разрушить его замечательную карьеру, стало быть, дела обстоят очень, очень скверно.

А это значит, что майор Грива в любом случае не может позволить себя арестовать. И не позволит.

Артём коснулся кобуры, в которой покоился импульсник. Нет, убивать он, конечно, не будет. Но и хватать себя не позволит.

Минута прошла. Тайный советник шумно вздохнул, уронил ладони на стол. Не рискнул.

- Я пойду, дядя Коля? - осведомился Артём. - Наш разговор окончен, да?

- Иди, - буркнул тайный советник. - И если это случится с тобой - пеняй на себя!

Артём Грива

Я вышел из Управления в солнечный июньский день, на залитую светом улицу, за которой лежало Марсово поле, так густо заросшее сиренью, что "полем" его называли лишь по старой памяти. Я вдохнул нежный аромат цветов, к которому примешался свежий запах чистой невской воды - и вдруг осознал, что все, о чем мы только что говорили, - не абстракция. Что всё это: Поле, Город, Россия, весь мой народ, весь мой мир, который я так люблю, в котором я живу и за который сражаюсь, мир, который только что казался мне вечным и непоколебимым, - может исчезнуть в считанные годы.

Я знал, что такое "ифрит". Я видел разрушенные города, выжженные леса, гекатомбы умерших от пандемии... Возвращаясь домой, я видел город, в котором родился. И видел, что "ифрит" обходит его стороной. Это было чудо. Божья милость. И я радовался этой милости. Но если бы, не дай Бог, плеть геофизической катастрофы прошлась по этим гранитным набережным и мраморным фасадам, это был бы удар, нанесенный извне. С этой бедой мы умели бороться. Моя Родина переживала и худшие беды. С Божьей помощью, ведомые рукой Государя, мы бы справились с бедой. Главное - не стены. Главное - люди. Но эта беда пришла не извне. Она - изнутри. Из нас самих. Изначальное природное зло, которое таится в наших душах, в каждом из нас - оно просыпается.

На меня словно пахнуло гарью, словно серый пепел закружился в прозрачном воздухе.

Я не боюсь смерти. Я - боевой офицер. Рисковать жизнью - моя профессия. Мне не страшно умереть за то, чтобы жили те, кто мне дорог. И я, православный, верю, что душа моя бессмертна. По крайней мере, я на это надеюсь...

Но если мир погибнет вместе со мной - вот это страшно.

Я остановился на последней ступени, пропуская веселых девчонок из Академии культуры, метнувших в меня кокетливые взгляды: что, мол, за интересный мужчина вышел из здания Четвертого управления Департамента внешней разведки?

Я не улыбнулся им в ответ. Я подумал: что будет, если в этих девчушках вдруг сработает программа-инстинкт и улыбки сменит гримаса бешенства, а веселый щебет - яростный вопль? Что я стану делать, если они набросятся на меня, понукаемые заложенным на генетическом уровне инстинктом - как кошки, защищающие свое потомство, как загнанные в угол крысы?.. Что я буду делать?

А что я буду делать, если эта программа сработает внутри меня? Если я, обученный убивать не хуже того старшего лейтенанта, решу, что эти девчонки - мои враги? Что тогда будет?

Я знал, что тогда будет: я приставлю к виску импульсник (плевать на особую ценность моей жизни для "Алладина") - и выжгу себе мозги. Если успею. А если не успею, то и эти девчонки, и сотни людей, идущих сейчас по Миллионной, огибающих служебную посадочную площадку на Суворовской площади, неспешно прогуливающихся по Марсову полю - все они будут мертвы самое большее через десять минут. Потому что "полевик" "Алладина" - это живая машина смерти, которую только смерть и может остановить. А убить меня ой как непросто!..

И в меня молнией ударила мысль: тот, трехглазый с невадской базы! Что если и он был таким же, как я, орудием смерти? Только еще более совершенным, ведь ему, чтобы разить, не требовалось ни оружия, ни даже собственных рук... И когда он понял, что теряет над собой контроль, импульсник ему не потребовался.

Перед моим мысленным взором встала картинка: голограмма чужого мозга, словно иссеченного шрапнелью...

И - еще один острый миг осознания - я понял: так и есть. Все так и было!

И, не знаю почему, но мне почему-то сразу стало легче.

И - еще одно прозрение. Я вдруг понял: со мной такого не будет. Невозможно. С другими - да. Но не со мной. Я не мог бы объяснить, откуда эта уверенность. Но я точно знал: со мной этого не случится. Никогда.

И тогда я улыбнулся и шагнул вниз, на тротуар, к людям. И уже совсем спокойно двинулся к площадке, где ждала меня вертушка. Надо мной снова светило солнце, и запах сирени уже не отдавал гарью.

Меня это не коснется! Ну а коли так, то все путем! Еще поборемся...

Глава тридцать третья

СПЕЦИАЛИСТ ПО РАБОТЕ С КРУПНЫМИ ХИЩНИКАМИ

Мастер носил имя Саваи, и росту в нем было - метр с бейсболкой.

Однако Хокусай Танимура приветствовал его как старшего. Впрочем, Саваи оказал ему такое же почтение. Вполне возможно, в этом была ирония. А может, и нет. С Гривой этот крохотный бритоголовый крепыш с маленькими глазками, широкими скулами и узким, будто сдавленным с боков лбом поздоровался по-европейски, за руку.

Мастер Саваи был хозяином крохотной, совершенно очаровательной долины и обрамляющих ее склонов. Нетронутый ландшафт, столь редкий на островах. Стоимость этого небольшого, по русским меркам, кусочка дикой природы была астрономической.

Лицо мастера показалось Гриве знакомым. Вместе с тем он был уверен, что они не встречались.

- Не хотите ли взглянуть на животных, Артём?

- С удовольствием, сэнсэй.

Высокие стены делили склоны и долину на ломти в полсотни метров шириной. Сквозная дорожка протянулась по дну долины между двух водостоков, также выложенных нарочито грубо обработанными плитками. Со стороны дорожки "ломти" были отделены барьером из прозрачного пластика.

- Здесь у меня кошки, - сказал мастер. Артём попытался высмотреть что-нибудь живое на поросших мелким лесом склонах, но тщетно.

- Кошкам не нужен простор, - заметил Саваи. - Но и тесноты они тоже не любят. А отловить их можно во время кормления.

Дорожка окончилась мостиком через заполненный водой ров. За мостиком возвышалась стальная ограда в три человеческих роста.

За оградой - обширная площадка с раскидистым деревом чуть в стороне от центра. Заканчивалась площадка скальной стеной. В стене, на уровне земли, несколько дверей примерно метровой высоты. За мостом на корточках сидел человек. Рядом с человеком - сумка. Увидев хозяина и его гостей, человек встал и поклонился.

- Это площадка, - сказал Саваи. - Здесь я играю со своими зверьми.

Артём вспомнил, где он его видел. Лет двадцать назад в Кейптауне. Отец повел его в цирк посмотреть на единственного в мире человека, способного сбить с лап африканского льва. Правда, тогда Саваи не показался ему карликом.

- Когда я был ребенком, я видел вас на арене, Саваи-сан, - вежливо произнес Артём. - Вы, безусловно, величайший мастер боевых искусств.

- Моя игра - не боевое искусство, господин Грива. - В голосе Саваи проскользнули нотки недовольства. - Боевое искусство - против человека. Вы сражаетесь с человеком, зная все его уязвимые точки. Точно так же, как он знает ваши, если он также владеет мастерством. У современного зверя такого знания нет. Против человека он использует ту же защиту и нападение, что и при столкновении с конкурентами-хищниками или при обычной охоте. У некоторых из моих зверей арсенал шире. Потому что их обучал я. И мне было бы очень любопытно узнать, какими приемами пользовались крупные хищники в те времена, когда человек еще не носил ружья.

Он обращался к Артёму так, словно тот мог ответить на этот вопрос.

Грива покосился на Хокусая. Тот стоял поодаль с невозмутимым видом.

- Простите, я не совсем понял, что вы имеете в виду, сэнсэй? - произнес Грива.

- Меня интересуют естественные приемы охоты на человека, - уточнил Саваи.

- Не так давно африканские масаи охотились на львов только с копьем и щитом, - сказал Грива.

- Это не охота, - возразил японец. - Это ритуал. Причем активной стороной выступают люди.

- Вы имеете в виду животных-людоедов?

По тону ответа Артём почувствовал, что рискует потерять уважение собеседника.

- Те, кого вы называете людоедами, просто хватают не оказывающую сопротивления добычу, - сказал Саваи. - В настоящей схватке владеющий своим телом человек, вооруженный коротким клинком, и животное, равное ему по весу, имеют примерно одинаковые шансы на победу. Но в естественных условиях большая кошка приканчивает свою добычу очень быстро. Если противник силен и борьба затягивается, хищник обычно отступает. Хищник, получивший повреждения, не способен охотиться и умирает с голоду. Нападению большой кошки обычно сопутствует внезапность. Это ее преимущество. Но если вы, господин Грива, обучитесь обороняться от клыков и когтей, познакомитесь с не слишком разнообразным арсеналом атаки и защиты хищника, то сможете противостоять им и с пустыми руками. Как вам известно, наличие у одного из противников ножа еще не гарантирует ему победы.

- Да, - согласился Артём. - И все же только очень храбрый или очень глупый человек полезет с голыми руками на меч. Разумеется, если враг умеет им пользоваться.

- Да, это так, - согласился Саваи. - Но клык и коготь - не меч.

- Выходит, уважаемый мастер, победить зверя проще, чем человека?

- Нет. Вам, господин Грива, не победить без оружия тигра или гризли. Но с небольшим зверем, леопардом или пумой, вы справитесь. Правда, зверь может вас серьезно ранить. Однако не желаете ли взглянуть на мою работу? - неожиданно предложил Саваи.

- Было бы очень интересно, - вежливо ответил Грива.