АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- Близко уже. Почти рядом. Только возьми чуть правее.
Правее так правее. Мне не жалко. Не с дороги сворачиваем. Благо вся эта степь и есть одна большая дорога.
Узнать бы, думаю, кто ее проложил да зачем? И куда она ведет?
Так, это во мне уже разведывательные привычки проснулись. Дорога - значит, нанести на карту, отследить грузопоток... Не до того сейчас. Времени нет, да и голову лишней ерундой забивать. Тем более что рыжая наверняка сама ничегошеньки толком не знает.
Ладно, думаю, приеду - у попа спрошу.
- Здесь.
Остановились. Огляделся я вокруг - все такое же, ничем от остального не отличается. Ни тебе ворот, ни тебе указателя со стрелкой: "Дыра Двух Миров".
- Проход открывать сейчас?
- Нет уж, - говорю. - Солнце-то вон уже на треть в землю ушло, значит, у вас, на той, темной, стороне, и вовсе темень беспросветная. Еще одну ночку по тамошнему лесу пилить - слуга покорный. Лично я так рассчитал - заночуем здесь, в Невсклертише, а с утра уж я... короче, утро вечера мудреней, там и видно будет.
Рыжая только ухмыльнулась.
- Как прикажешь, ко-омандир.
Я из "Аризоны" вылез, потянулся, сладко так, до хруста в суставах, воздух степной вдохнул... Странный запах у этого воздуха, даже не запах - вкус. Непривычный. Смесь знакомого, незнакомого, знакомого не на своем месте и... еще чего-то.
Я вообще-то много каких запахов в степях нанюхался. И трав, и колосьев хлебных, и пороха с взрывчаткой, и металла горящего с резиной. Но вот чтобы в степи шоколадным мороженым пахло - такого еще не было. У меня от этого запаха чуть слюнки не потекли. Как представил себе настоящий довоенный пломбир... у-у-у.
Открыл глаза, принюхался - нет, мороженым больше не пахнет. Котлетами бабушкиными потянуло.
- Интересно, - говорю. - А трава эта синюшная хорошо горит?
- А... Не знаю, - растерянно так рыжая отвечает, - наверное, хорошо. А что?
- Так просто. Жалко, косы нет.
- Косы?
- Ну, штука такая, которой траву косят, в смысле, срезают. Ручка длинная, лезвие кривое... Да есть у вас чего-то подобное, не может не быть.
- А зачем нам срезать траву?
- Да чтобы костер развести, - отвечаю. - Ночь-то длинная небось, а у костра и теплее и веселей.
- Тогда, - задумчиво говорит Кара, - ее лучше повыдергать.
- Ладно, - соглашаюсь. - Вот и приступай.
- А ты?
- А я пока в кузове лопатку поищу.
Рыжая только зубками скрипнула.
Ладно. Очистили мы кружок метра три, посреди него костер соорудили - охапка травы, мой боевой опыт да масло из канистры. Солнце к этому времени уже окончательно зашло, зато на небе звезд высыпало - как веснушек на носу рядового Борисенко. И все такие яркие и крупные, только что не рыжие.
Выволокли из кузова по тулупу - заворачиваться, правда, не стали, и так тепло, просто наземь постелили, лежим, звездами любуемся. То есть Кара звездами любуется, а я только вид делаю, а на самом деле на нее мимо костра кошусь.
И спать при этом, что характерно, абсолютно не хочется. Не знаю, долго ли мы так вот лежали - может, полчаса, может, все полтора. Костер уже слегка потухать начал, я приподнялся - новую охапку травы подкинуть, и вдруг чувствую - что-то не так.
Звук какой-то новый появился. Тихий, за костром и ветерком ночным почти что и неслышный, да только по степи звуки далеко доносятся. Ширк-ширк. И над землей пара звездочек мигнула.
Я спокойно так траву подкинул, лег обратно, правой рукой медленно, осторожно "ТТ" из кобуры потянул, курок с предохранителя снял... И сел.
- Ау, - зову. - Не желаете ли к нашему огоньку присоединиться?
Так, думаю, а вот если это, которое оно там, шутки шутить начнет - рывок к пулемету, и пусть пулям крупнокалиберным документы предъявляет.
- С удовольствием воспользуюсь вашим любезнейшим приглашением.
Тю. Я-то уж испугался, что там, в ночи, бог знает что двух метров росту и с "МГ" под мышкой. А вышел к костру самый обычный человек в зеленом балахоне типа рясы. Вещей при нем никаких, оружия тоже не видать. Бородка седая, ухоженная, а лет ему будет... ну, за полтинник точно, а конкретно...
Стоп. Обычный-то, да не совсем. Не то здесь место, чтобы случайные прохожие на огонек захаживали.
Гляжу - а Кара на этого старичка вытаращилась, как будто... ну, не сам товарищ Сталин, тут бы точно кое-кто в обморок хлопнулся, но товарищ Жуков или как минимум командующий фронтом, вот так взял, да и к какому-нибудь костерку присел.
- Боги, - шепчет. - Неужели... Зеленый Странник...
Старикан только в бородку ухмыльнулся.
- Среди множества моих имен затерялось и сие. Впрочем, - говорит, - суть не в самом имени, а том, что вкладывают в него. Случайная прихоть богов свела нас этой ночью у единственного костра в этом мире - и разве так уж важны наши имена.
Ну, думаю, это как посмотреть. Я вот лично кое у кого с превеликим бы удовольствием документики попросил. А то ходят тут, понимаешь... всякие.
- Зеленый Странник у нашего костра, - все еще шепотом говорит Кара. - И... Я бы не поверила.
А чего тут верить или не верить, думаю, если вот он - сидит. Зеленый Странник. Зеленый, значит. Да хоть серо-буро-малиновый, к нам-то он чего приперся?!
- Я пришел сюда, - старикан то ли мысли мои прочитал, то ли просто раздражение уловил, - с исключительно мирной целью - поговорить.
- Что ж, - киваю, - давайте поговорим. Отчего бы и нет. - Ну-ну, думаю, посмотрим, чего и на что ты тут наговоришь. Есть у меня по этому поводу предчувствие. Видели, знаем. Страннички. Особиста на них нет... до поры до времени.
- Как я понимаю, - начинает старик, - вы - те, кто причисляет себя к противникам Тьмы?
- Не причисляет, - поправляю. - А числит. Тьмы, Зла, фашизма и так далее.
- И список сей, как я понимаю, может быть продолжен, - кивает старик. - У Тьмы много обличий.
- Да уж, - говорю. - Хоть отбавляй.
- Тогда, если вас не затруднит, - продолжает зеленый, - проясните для меня один вопрос, - каким именно образом вы безошибочно распознаете Тьму в любом из ее обличий?
- Чего?
- Как именно вы определяете, - поясняет старик, - кто враг, а кто... хм, друг.
- Да очень просто, - отвечаю. - Кто по нам стреляет - тот уж явно не друг.
- Интересно, - замечает старик. - А как вы поступаете в случае, если... стреляют не по вам?
- Ну, тут немножко посложнее. Сначала разбираюсь, кто и по кому...
- И...
- И начинаю стрелять.
- Очень интересно, - заявляет старик. - Позвольте же тогда узнать, как вы, молодой человек...
- Старший сержант.
- ...Уважаемый старший сержант, поступите в том случае, когда никто не стреляет?
- Вот тогда, - говорю, - я буду долго и вдумчиво разбираться. И только потом стрелять.
- Замечательно. И вы абсолютно убеждены, что без стрельбы не обойтись?
- Нет, почему же, - говорю. - Если получится - ради бога. Только у меня - вряд ли.
- Хорошо, - говорит странник. - Допустим. А вот как вы поступите в ситуации, когда правы обе стороны?
- Это как? - интересуюсь.
- Или, правильнее сказать, обе стороны одинаково не правы.
- Ну, значит, придется обоих уму-разуму учить, - отвечаю. - Работы, конечно, больше.
- Презанятнейше, - говорит старичок-боровичок и руками тянется, словно котяра сытый.
Так, Малахов, спокойно, не расслабляться! Обстановка, конечно, приятная - костерок и так далее, но ты сейчас на задании, а даже если бы и нет... Валя Щука тоже вот так расслабился, вышел из землянки, да и потянулся во весь рост, во все два метра - и лег... На два метра.
- А не допускаете ли вы мысли, - интересуется зеленый, - что хотя бы одна из этих, хм, конфликтующих сторон может быть права именно по-своему? Например, руководствоваться другой логикой, другой моралью, иметь иные, отличные от ваших, ценности?
Ну, думаю, загнул, зараза. В такой вопросик с ходу-то и не въедешь. И вообще, каждый боец Красной армии, конечно, есть самодостаточная боевая единица, в смысле политрука тоже, но...
- Что-то вы, дедушка, - говорю, - не туда загнули. Есть же какие-то всеобщие законы, универсальные, которые для всех одинаковы. Общечеловеческие.
- Есть, - соглашается дедок. Подозрительно легко соглашается. - Я, - говорит, - правда, пока не имел счастья лицезреть хотя бы один из них... если, конечно, не считать таковыми, например, поверья, что мытье закрывает дорогу в царствие небесное.
- Ну, - усмехаюсь, - мы туда и так не собираемся, поэтому мыться можем совершенно спокойно.
- Хорошо, - кивает зеленый. - Допустим. А вот если кто-то из ваших оппонентов не причисляет себя к людям? И соответственно, не считает нужным, а сплошь и рядом просто физически не может подчиняться правилам, придуманным большинством, , но при этом зачастую не учитывающим желаний...
- Стоп, - говорю. - Не так быстро. И вообще - не надо тут лишнюю философию разводить. Есть человек, а есть нелюдь. И то, что нелюдь эта на двух, а не на четырех лапах ходит, ничего не меняет. Она и на ногах пройтись может, и даже каску рогатую снять. Только ничегошеньки от этого не изменится.
- Любопытно. И что, точнее, кто будет, по-вашему, проводить границу между человеком и не-человеком?
- Да вот они сами и проведут, - отвечаю. - Делами своими. Ибо сказано: "Судите их по поступкам ихним".
Пусть, думаю, видит, что я тоже не лыком шит. Могу Марксом, а могу и Писанием.
- Если мне не изменяет память, - говорит странник, - в книге, на которую вы ссылаетесь, есть и такая заповедь: "Не судите, да не судимы будете".
Я только зубами скрипнул.
- Ну да, - говорю, - конечно. Как я могу судить. Я ведь в танке заживо не горел и в самолете тоже. И в подбитой подлодке не задыхался, и в гестаповских подвалах из меня шнурки не нарезали. И... да что там говорить! Меня всего-то навсего убили.
Так что не надо, думаю, мне тут сало за воротник заливать. Где правое дело и как его защищать, мы уж как-нибудь да разберемся. Без таких вот... советчиков зеленых.
- По-вашему, - с кривой такой ухмылочкой спрашивает старик, - добро должно, как это у вас говорится, быть с кулаками?
А может, и без ухмылки. Свет от костра неровный, могло и почудиться.
- Вообще-то, это кулацкий лозунг, - отвечаю. - Ну а если серьезно - да. Добро, которое себя защитить не может, очень скоро добром быть перестанет. И не просто быть добром, а и вовсе.
- Нам, - встревает Карален, - это известно очень хорошо.
- И, - продолжает старик, - чтобы выжить, добро должно научиться использовать методы зла.
- А вот этого я уже не говорил.
- Но думал.
- Стоп, - говорю. - Давайте разбираться. Что вы понимаете под словом "метод" в данном контексте? А?
Ух, думаю, какую фразу свинтил. Кара аж глаза на пол-лица распахнула. Жаль, капитан не слышал.
- Хорошо, - кивает старик. - Давайте. Под методами я подразумеваю способ действия, средства, которыми это действие совершается.
- Ну и, - удивляюсь. - Так, а в чем же дело?
- Именно это я и хотел бы у вас выяснить.
- Так ведь все ясно. Как дважды два. Способ действия - это, по-военному говоря, тактика. Тактику врага изучать нужно в самом что ни на есть обязательном порядке, и те приемы, которые потребуются, брать на вооружение. И средства тем более. Средства, они ведь сами-то по себе никакие, ни добрые, ни злые.
- Неужели?
Я кобуру расстегнул, "ТТ" достал.
- Вот, - говорю, - взять, например, этот пистолет. Им можно гвозди в каблуки заколачивать, а можно и безоружных пленных пострелять. Или, наоборот, ту сволочь, которая взяла привычку над беззащитными людьми издеваться.
- Но для забивания гвоздей больше подходит молоток. А то, что ты держишь в руках, - орудие убийства. Созданное одним человеком для убийства другого.
- Ну, знаете ли... Молотком тоже ведь так можно по башке погладить - мало не покажется. В конце-то концов, человека можно и голыми руками придушить, так что, по-вашему, руки - тоже орудие убийства? Специ... тьфу, специализированное?
- Орудие убийства - это то, чем совершается убийство.
- А если человек при этом жизнь спасал? Свою и других людей?
- И при этом отнял чужую жизнь? - уточняет старик. - Он - убийца.
- Ни черта ж себе!
- Человек, - поясняет старик, - который причисляет себя к силам добра, должен отличаться именно использованием человечных... методов. И убийство разумного существа в их число не попадает.
- Ага. Интересно, - спрашиваю, - а какой человечный метод вот лично вы бы применили против... ну, скажем, разумного существа в рогатой каске, которое прет на вас и поливает все вокруг свинцовым дождиком... от живота веером?
- Если это существо действительно разумно, - заявляет старик, - то с ним всегда можно найти общий язык... хм, компромисс.
Тут уж я не выдержал и на крик сорвался.
- Да нельзя, - ору, - найти с ним общий язык! Потому что не желает эта су... это существо... никаких... компромиссов. У него в башке под каской если и есть какая-то мысль, кроме трех "П", то мысль эта - чтобы я в земле лежал, а он по ней дальше ходил и воздух портил!
- Три "П", позвольте узнать...
- Первая - пожрать, а остальные, - на рыжую кошусь, - сами догадаетесь.
- Очень эмоционально, - замечает старик. - Но...
- Да что вы несете! - взвилась Кара. - Какой общий язык?! С кем?! С орками?! С гоблинами?!
- Если перечисленные вами существа разумны...
- Они, мать их за ногу, разумны. Они достаточно разумны, чтобы жрать человечину не сырой, а вареной и жареной... Заживо!
Ну и ну. Второй раз слышу, чтобы рыжая так из себя вылезла.
- Что ж, - дедок руками развел. - Если вы, молодые люди, считаете, что цель оправдывает средства...
Ах ты, думаю, прохожий чертов! Ты мне будешь еще тут французских философов цитировать?!
- Еще как считаю, - говорю. - Потому что великая энергия рождается только для великой цели.
Так-то. Цитировать и мы умеем.
- И если для этого придется кровь пролить... Что ж, крови мы не боимся.
- Свою кровь или чужую?
Ну, сволочь ехидная!
- А это уж как получится, - отвечаю. - Только обычно если чужую льешь, то и без своей не обходится.
- И вы считаете, - говорит старик, - что после всего сказанного вы еще можете причислять себя к Добру?
Чувствую - достал он меня вконец. Задолбал не хуже немецкой полковой артиллерии.
- А мне плевать, - говорю, - как меня за моей спиной шепотом обзывают - добрым или злым. Если я уверен, что мое дело правое, - переживу. Если для того, чтобы вот такие девчонки, как она, винтовки только в музее видели, придется глотки спящим резать... тупым ножиком - ничего, перепилю. А как меня при этом называть будут...
- Героем! - заявляет Кара. - И любому, кто посмеет хоть заикнуться... - и за нож свой хватается.
- Давайте, - говорю, - вот на чем сойдемся - если вы мне докажете, что я во всем том и этом мире один-одинешенек темным гадом остался, а все остальные - сущие ангелы, только что без нимбов, - я в тот же момент из вот этого пистолета пулю в висок пущу, сам, чтобы ангелочки крыльев не замарали. Но не раньше.
Дедок на меня странно как-то так глянул.
- Вижу, - говорит, - что вы и в самом деле искренне верите в то, что говорите.
- Поправочка. Верить - это все-таки больше к отцу Иллирию, по его части. А я, если что говорю, - знаю! Что все должно быть именно так, а не иначе, и точка!
Верить и знать - это, как говорил рядовой Свиристелкин, две большие разницы. Вот я, например, верю в победу коммунизма и даже иногда дожить до этого надеюсь. А знать... Когда нас в 41-м танки утюжили, когда в 42-м в степи огнеметами выжигали, когда мы в 43-м сквозь битый снарядами лед продирались... И когда нас на том островке шестиствольные с болотной тиной смешали - все это время мы не верили, а знали, что придет день... Зимний, весенний, летний... Придет день, когда отгремят последние выстрелы и наступит тишина. И весь мир будет вслушиваться в эту тишину и с огромным трудом верить, что она наконец настала.
Зеленого аж отшатнуло от костра.
- А что вы... - начинает.
Но тут уж у меня терпение накрылось. Сколько ж думаю, можно с этим прохожим лясы за жизнь точить. Этот странничек, мать его за ногу, чистой воды провокатор. А мне, между прочим, завтра в бой идти.
Встал я. "ТТ" у меня в руке уже был, так что я просто курок взвел - хорошо так щелкнуло, боровичок враз осекся и на пистолет уставился.
- Вот что, - говорю, - я, конечно, как говорил сержант Николай Аваров, дико извиняюсь за негостеприимство, а только шли бы вы, дедушка... степью.
- Я настолько мешаю вам? - осведомляется зеленый.
- Да как вам сказать, - задумчиво так говорю. - В общем-то, не очень, но вот только чем больше мы тут беседуем, тем больше возникает у меня желание - отвести вас на пару шагов от костерка, да и пристрелить.
- За что же, позвольте узнать?
- Да вот за это самое, - поясняю. - За провокационные разговоры.
- Что ж, - вздыхает странничек. - Раз уж в ход пошли подобные аргументы... - и начинает подниматься.
- И ножками получше перебирайте, - напутствую. - А то как подумаю, что вы еще кому-нибудь эту пудру на мозги сыпать начнете, - пальцы так за пистолетом и тянутся. Сами по себе.
- Что ж, - снова вздыхает. - Тогда позвольте откланяться.
И исчез. Не ушел, не даже отпрыгнул, а просто взял да и сгинул, словно и не было его.
Я глаза на всякий случай протер, башкой покрутил. Да нет, трава вроде примятая на том месте, где это чучело зеленое сидело. А то я уже, грешным делом, сомневаться начал - вдруг это у нас с рыжей эта... как бишь ее... коллективная галлюцинация. В 41-м у многих такое было - сотня немецких танков там, где и одного вшивого самокатчика в помине не бывало.
Всякое ведь бывает. Может, в этой траве, что я в костерок сдуру накидал, такая таблица Менделеева, что в голову шибает почище наркомовских.
Прикинул я обстановочку, вытащил из кузова сумку с гранатами и положил к себе на тулуп. Для спокойствия душевного.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 [ 20 ] 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
|
|