Чтение 20–й страницы книги ~Ультиматум~

Видимо, шофер очень хорошо знал дорогу, потому что вел машину так быстро и уверенно, словно ему за это полагался золотой кубок.

- Кстати, коллега, а из чего шьют ваши мундиры: из сукна или из тафтана? - поинтересовался Шанцер, заглатывая десятую по счету горошину амфоры.

- Из... - полковник помедлил, вспоминая, - из сукна. Да, мой портной говорил, что из "лондре".

- Но "лондре" красят в цвет хаки!

- Да, у меня ведь пехотный мундир.

- Пехотный мундир? - оживился закройщик. - Ах, ну да - военная разведка. А СИБ - какую форму носят они?

- А вот у них мундиры флотские, - ответил Рахим и впервые почувствовал зависть к Имперской безопасности, уподобившись капитану Фрискасу с Ливорно. Тот мог плакаться по этому поводу часами.

- Вот, у себя-то они во флотском щеголяют, а у нас появляются не пойми в чем, - махнул рукой Шанцер. - Тут как-то одного поймали, а я как раз мерку снимал с генерала Лесгафта и увидел этого несчастного. Хуже одеваются только бродяги...

Завизжав по асфальту покрышками, автомобиль сделал резкий поворот и спугнул стаю голубей, обедавших крошками. Перепуганные птицы резко поднялись в воздух и осыпали автомобиль целым дождем белых пятен.

- На счастье! - воскликнул закройщик. И тут же добавил, понижая тон: - Разболтался я что-то, как янычар. Мне все говорят: Шанцер, если бы не серебристая кожа, тебя можно было принять за янычара. И женщин я люблю почти как янычар... Видимо, я мутант, - печально вздохнув, обронил закройщик. - Ну вот, мы уже прибыли.

В глухой высокой ограде, вдоль которой мчался автомобиль, вдруг распахнулись ворота. Машина проскочила внутрь и оказалась на большом дворе, огороженном с трех сторон уступчатым многоэтажным зданием.

"Думал ли я когда нибудь, что попаду в такой переплет?" - спросил себя Рахим и покачал головой, не веря, что все это происходит с ним.

Следуя за Шанцером, он вошел в одно из крыльев здания. Там им пришлось пройти через несколько постов визуального и приборного контроля, и повсюду

Рахим фигурировал как человек, вызванный генералом Лесгафтом. Затем быстрый лифт вознес их на стометровую высоту, и они вышли в холл.,

Встречные офицеры-щеголи не обращали на Рахима никакого внимания, а Шанцер вел себя в здании тише воды, ниже травы. Неожиданно он схватил полковника за локоть:

- Это майор Рудницки! Если он увидит, что я ношу его мундир, пристрелит на месте... Короче - я побежал, а вам в комнату "24-38"

Закройщик умчался, а Рахим с интересом посмотрел на рослого майора-янычара, который действительно выглядел человеком весьма решительным.

Внимательно разглядывая номера дверей, Рахим наконец остановился напротив нужной. Немного помедлив, он толкнул ее и оказался в небольшой, красиво обставленной приемной. Немолодая, строгая на вид женщина-янычарка в звании лейтенанта вопросительно посмотрела на Рахима:

- Вам назначено?

- Насколько я знаю - да, - не совсем уверенно ответил Рахим.

- Как мне вас представить генералу?

- Э-э... Полковник Джадо Рахим... Имперская военная разведка...

Ни один мускул не дрогнул на лице секретаря. Она аккуратно вписала данные посетителя в специальный журнал, поднялась со своего места и прямая как жердь прошла в кабинет начальника. Спустя полминуты она вышла обратно и, еще раз заглянув в свои записи, повторила с вопросительной интонацией:

- Полковник Рахим из военной разведки?

- Да, - снова подтвердил тот.

- Примарский шпион, я полагаю?

- Он самый, - слегка поклонился Рахим.

- Проходите, генерал ждет вас.

Рахим немедленно воспользовался этим приглашением.

Генерала Лесгафта он застал за кормлением золотистых гекконов, которые жили в большом аквариуме из голубоватого стекла.

- О, коллега Рахим! - улыбнулся Лесгафт и указал на огромное кресло, обтянутое натуральной кожей. - Присаживайтесь. Интересно посмотреть на свежего человечка.

Полковник послушно сел. Он все еще ждал, какого-нибудь подвоха и на всякий случай держал руки подальше от кармашков сумки, в которых хранились яд и оружие.

- Как вам понравился наш город? - спросил генерал, оставив в покое гекконов.

- Я его еще не видел, - пожал плечами Рахим. - Только окраины, да и то немного.

- Схватка на бывшем элеваторе? - сразу спросил генерал.

- О да.

- Ваши ребята из СИБ не подарок. Весь город вверх дном перевернули в поисках какого-то Лейбовича. - Генерал поморщился. - Судя по тому, с каким фанатичным упрямством они его ищут, Лейбович фигура мифическая. Так было с лесорубом Балабановым пять лет назад и с Куки Брандспойтом в год юбилея Урайи... Как с ума посходили.

- Они в меня стреляли и хотели разрезать на ленты, - пожаловался Рахим.

- Вот видите. Совсем потерялись ребята, где враги, а где союзники - уже непонятно. Особенно в нашей среде спецслужб... Амфору хотите? - неожиданно предложил генерал.

- Спасибо, не жую.

- И правильно.

Генерал забросил в рот целую горсть черных шариков и некоторое время сосредоточенно жевал, посапывая перебитым носом.

- Что у вас в сумке? - спросил он.

- Пистолет, нож и опасные яды... - смутился Рахим и, положив сумку на стол, подвинул ее генералу. - Возьмете?

- Зачем они мне? Я этой дряни на своем веку насмотрелся. И травил, и ножом резал, и знал толк в пытках... Теперь так не могут. Все прогнило. Все. Заметили, какого идиота я послал за вами?

Рахим кивнул.

- В нелегкие времена живем. В нелегкие. Граждане перестали уважать закон, забыли слова "благонадежный", "патриотизм", "эротизм"... Стоп. Эротизм отставить.

Рахим и Лесгафт помолчали.

- Ладно, полковник, у вас ко мне, наверное, дело, а я тут на жизнь жалуюсь. В чем состоит ваше задание?

- Э-э... Сначала я должен попасть в город, потом сдаться и наконец изложить предложение своего начальства.

- Излагайте, - кивнул генерал.

- Мы хотим предложить вам сотрудничество по устранению политически неудобных субъектов в тех случаях, когда требуется сработать деликатно. Ну, там, народные герои, министры с университетским образованием...

- Так, начинаю понимать... Как это должно выглядеть в деталях?

- Вы отправляете "народного героя" на ответственное задание и одновременно сообщаете нам, куда и когда. И вот - он попадает в засаду к коварным врагам.

- Кто же первый у вас на очереди, если не секрет? - улыбнулся Лесгафт.

- Не секрет, сэр. Генерал Ник Ламберт.

- Вот эт-то подарок нашим вооруженным силам! Зачем же избавляться от такого блестящего вояки?

- Думаю, вы знаете, сэр.

- Мда, - кивнул генерал. - Проблема с наемниками. Нам еще повезло, что мы не погнались за вами и не набрали их так много... Кстати, хотите есть? Я имею в виду не те дерьмовые плитки, которые наверняка есть в вашей сумке, а нормальную еду из офицерской столовой. Впрочем, вам не помешает и переодеться, а также показаться врачу.

- Вы очень добры, сэр.

- Ерунда. Это мой долг. Сейчас вы отправитесь в нашу ведомственную гостиницу, отдохнете там, а к вечеру я приготовлю коды, шифры и частоты, на которых мы впоследствии будем с вами общаться.

На базу "Талкиери" опустилась ночь. Часовые сменились ровно в двенадцать, и снова стало тихо. Пустынный плац был одним из самых опасных мест, и преодолевать его следовало быстро, поскольку даже в темноте на сером фоне бетона одинокий человек был прекрасно виден.

Плац можно было и обойти, но появляться возле охранного периметра было еще опаснее.

"Нет, я лучше пройду здесь", - решил Дирк Гумберт. Он присел возле окаймлявших плац кустов и, убедившись, что за ним никто не подсматривает, бегом пересек открытое пространство. И тут же нырнул в кусты на другой стороне.

Отдышался и двинулся дальше. Теперь идти было проще. Гумберта прикрывала полоса препятствий на тренировочной площадке. Тяжелая винтовка больно ударяла по ногам, однако закинуть ее на плечо он не решался.

Вот и нужная рощица из десятка деревьев, самых высоких на всей территории базы да, пожалуй, и во всей округе. От них до штабного здания было не более трехсот метров - любимая дистанция Гумберта. С такого расстояния он не промахивался - спасибо генералу, который следил за тем, чтобы солдаты не только знали свои обязанности, но и осваивали смежные специальности. Например, Гумберт помимо минного дела хорошо управлялся со снайперской винтовкой "скорпион".

Теперь пришло время проверить, насколько xopoшо он сработает, но Дирк знал, что не промахнется. Если, конечно, ему не помешают.

В ночной тишине раздался какой-то звук. Гумберт остановился и медленно опустился на подстриженную траву.

Звуки повторились, затем послышался вздох. Осторожно, словно кошка, Гумберт подкрался ближе и привычными к темноте глазами различил два силуэта. Они сидели, прижавшись друг к другу, и переговаривались. Через минуту стало ясно, что это хохотушка Милли из службы снабжения и ее дружок с вещевого склада Эдди Планк.

Видимо, парочке негде было встречаться, вот они и присмотрели для этих целей небольшую рощу. Впрочем, на складе у Планка имелись все условия, скорее это Милли не захотела идти туда к нему, разыгрывая невинность.

У нее были круглые щечки и губки бантиком, а такие девушки обычно до слез хотят замуж.

- Пойдем ко мне, Милли...

- Зачем, Эд, здесь такой чудесный воздух. Просто петь хочется...

- Ну, Милли...

До Гумберта донеслись звуки поцелуев, а затем шлепок.

- Почему ты дерешься, Милли? Я же люблю тебя.

- Потому что ты просто невозможен, Эд, - капризным голоском ответила Милли. - Просто невозможен.

- Но что я должен делать?

"Трахни ее, придурок! - мысленно подсказал Гумберт. - Трахни по-быстрому и валите отсюда!"

Словно услышав эту подсказку, Эдди Планк возобновил свое наступление, и скоро до Гумберта донесся прерывистый шепот Милли.

"Ну наконец-то", - искренне обрадовался он. Оставалось надеяться, что Эдди не половой гигант и не будет здесь трудиться до самого утра.

Кладовщик Планк не был гигантом, и спустя пять минут все закончилось.

Влюбленные еще немножко полежали, потом поднялись и пошли в сторону казарм.

Гумберт подождал, пока их силуэты не растворились в темноте, и, выбравшись из своего убежища, на ощупь определил дерево, которое приметил еще днем.

Закинув винтовку на плечо, он ухватился за гладкий ствол и начал карабкаться вверх - спасибо генералу Ламберту, он учил своих солдат на совесть.

Добравшись до первой развилки, образованной толстыми ветками, Гумберт передохнул и полез дальше. На высоте около шести метров он остановился окончательно и, усевшись поудобнее, снял винтовку.

Осторожно ее подняв, Дирк приложился к оптическому прицелу и навел светящееся перекрестие на нужное окно. Листва здесь почти не мешала, и днем можно было стрелять безо всяких проблем.

Закончив прикидку, Гумберт пристроил винтовку к стволу дерева и привязал захваченным поясным ремнем. Теперь оружие могло оставаться здесь, поскольку снизу его видно не было. Ну разве что кто-то специально будет присматриваться.

Итак, завтра до обеда к генералу Ламберту должна приехать его подружка, полковник СИБ Сара Либински.

Говорили, будто у них с генералом давнишняя любовь. Из других источников Гумберт знал, что Либински входила в группу, с которой Ламберт взорвал прииски оружейных кристаллов на Ло-Дешинс. Диверсия века - так называли это акцию. Как признавался один урайский инструктор: "У меня тогда было такое ощущение, что война закончилась и нас полностью слили..."

Теперь Гумберт наконец-то оказался в настоящем деле, а прежде он, как и многие, околачивался на вербовочном пункте урайцев на Дижанейро. У него в активе уже имелась пара путешествий на фронт - на стороне Примарской Империи, однако оба раза ему едва удалось унести ноги, и больше Гумберту не захотелось быть пушечным мясом. Он долго выискивал нужных людей, и они наконец сами вышли на него. После небольшого собеседования ударили по рукам, и Дирк попал в специальный лагерь, где обучали азам агентурной работы. Остальному учить не стали, поскольку парень и сам был не промах, а слишком умелые быстро бросались в глаза.

После урайских тренировочных лагерей он снова вернулся домой и, отдохнув пару недель, отправился на вербовочный пункт примарской армии, где и записался в прославленное соединение тогда еще полковника Ламберта.

Когда пришел приказ выполнить задание, Гумберт ощутил что-то вроде разочарования. Все вокруг обожали генерала, так что и Гумберт поневоле проникся этим чувством. Впрочем, отказываться от своих денег он не собирался. Как ни хорош был Ламберт, но, положи его на весы, он не перевесил бы пяти миллионов англизонских кредитов, обещанных Дирку за выполнение задания.

Здесь на базе он провел почти год и за это время видел Ламберта три раза, да и то издалека. Отсюда родился план с винтовкой, на которой уже были отпечатки Руди Шнепа. Дирк специально дал Руди подержать "скорпион", а затем осторожно замотал отпечатки лентой - этому его научили в урайских лагерях.

Теперь дело было за малым - подождать, когда приедет подружка генерала и они запрутся в его кабинете "для выяснения организационных вопросов". О том, как это примерно происходит, знала вся база, поэтому прилагать усилия для сбора информации Гумберту не приходилось. Пару раз после таких свиданий в кабинет генерала приглашали плотника, и через него стало известно, что весь процесс с "организационными вопросами" протекал на большом рабочем столе.

Этот стол был виден в прицел очень отчетливо.

Решив, что пора спускаться, Гумберт совершенно неожиданно обнаружил новую помеху. На том же месте, где недавно кувыркалась влюбленная парочка, теперь были заметны силуэты трех человек.

Впрочем, скоро Дирку удалось распознать голоса Милли и двух парней из разведроты.

После недолгого торга была названа цена в триста империалов с каждого, и Милли, взяв деньги вперед, занялась делом.

Гумберту оставалось только удивляться предприимчивости девушки. Едва проводив возлюбленного Планка, она занялась бизнесом, и с точки зрения коммерции это было правильно. Дефицит женщин на базе позволял ей завышать цены сверх всякой меры и за полчаса работы она получала половину жалованья хорошего инженера на индустриальной планете Равновесного Мира.

Гумберт подождал, пока Милли закончит свои дела и удалится с дружками в темноту, поспешно спустился на землю, посмотрел по сторонам и отправился спать. Завтрашний день обещал быть нелегким.

Утро следующего дня выдалось пасмурным. С запада пришла пыльная буря, и до одиннадцати часов погода была нелетная. Затем выглянуло солнце, и весь свободный от дежурства личный состав был брошен на уборку территории базы. Солдаты с лопатами, мобильными скрубберами и тележками привычно собирали черную пыль, а остатки смывали водой на газоны. Это была уже не та ядовитая сажа, какой она была двести лет назад, и от пыльных осадков трава и кусты на территории базы только становились гуще.

- Заканчиваем уборку! - громко объявил сержант Бакстер. Несмотря на свою близость к генералу Ламберту, он успевал повсюду и не гнушался никакой работой.

В небе послышался свист спускавшегося с орбиты челнока. Все знали, что это гости генерала.

Бакстер из-под руки посмотрел на приближавшуюся точку и, бросив последний взгляд на умытые дорожки, направился к штабу, а солдаты стали собирать инвентарь.

- А кто-нибудь видел подружку шефа, эту Либински? - поинтересовался Руди Шнеп, размазывая по лицу копотную пыль.

- Из нового призыва - никто, - ответил ему Гумберт.

- Эрнесто Дудли из ремонтной роты видел, - сообщил рыжий Масарик, койка которого в казарме располагалась справа от Гумберта.

- И что она?

- Говорил - два метра ростом, а сиськи... - Масарик жестом рыболова показал примерный размер, но, подумав, увеличил его еще вдвое. - Вот такие у нее сиськи.

- Такие ни под какой формой не спрячешь, - со вздохом произнес Руди, осмотрев нарисованную Масариком форму.

- Факт, - согласился тот.

- Ладно, пошли мыться, дядя, - сказал Дирк и хлопнул Шнепа по плечу. - С такой мордой ты не нужен даже Милли.

- Да, кстати, - оживился Масарик, - это правда, что с Милли можно за деньги договориться? А? Кто-нибудь слышал?

- Разговоры, - махнул рукой Гумберт. - Милли с Планком хороводится, наверное, они поженятся.

Огорченный Масарик отстал, и Руди с Гумбертом отправились в казарму.

По дороге они еще раз поговорили о генеральской подружке, потом вспомнили родные места, Руди на Бронтзее, а Гумберт - на Дижанейро. Потом взяли полотенца и отправились в душ.

- Все уже помылись, - заметил Шнеп.

- Вот и хорошо, ненавижу я эту толкотню, - отозвался Гумберт.

- Как ты думаешь, Дрю, в следующем месяце нас перебросят на фронт? - спросил Руди, настраивая температуру воды.

- А тебе что, повоевать не терпится? - из соседней кабинки поинтересовался Гумберт.

- Да засиделись мы тут... Нет, я понимаю, конечно, что в окопы торопиться не следует, но какая-то тоска меня мучает. Предчувствие нехорошее...

- Наплюй, все у нас будет хорошо. А что касается предчувствия, это брюхо от голода подводит. Сходим на обед, и настроение улучшится.

Говоря это, Гумберт пошарил рукой на самом верху перегородки и нащупал там проволочный крюк, который он сделал, чтобы поднимать тяжелую решетку.

- Ох и запачкался ты, приятель, - сказал Дирк, появившись в кабинке Руди. - Даже спину замазал, давай мочалку - потру...

- На, держи. - Шнеп сунул в руку Гумберту мочалку с двумя длинными тесемками в виде петель, чтобы удобнее держаться руками, если сам трешь себе спину. - Только уж потри сильнее, раз сам напросился.

- Будь спокоен, крепче еще никто не тер, - пообещал Гумберт и, выглянув из кабинки, убедился, что свидетелей в душевой нет. После этого он накинул на шею Шнепа петлю и, резко затянув, рванул на себя, чтобы Руди потерял равновесие.

На намыленной коже удавка затянулась очень быстро, Шнеп потерял сознание, не успев оказать никакого сопротивления.

Для верности Гумберт не ослаблял удавку еще какое-то время, потом выволок тело из кабинки и, подтащив к водосливу, проволочным крюком приподнял решетку, через которую из душевых кабин уходила вода.

Канализационный трап был достаточно широк, это Гумберт проверил заранее. Тело соскользнуло в канал, и понеслось в яму-отстойник, где его уже никто не сможет найти.

Поставив решетку на место, убийца выглянул в раздевалку и, собрав одежду и обувь Руди Шнепа, вернулся в душевую. Намочив вещи своей жертвы, он увязал их в небольшой узел и отправил вслед за их хозяином - в отстойную яму.

Только после этого Дирк вздохнул свободно и, намылившись оставшимся от Руди куском мыла, начал насвистывать мелодию, представляя, на что потратит свои пять миллионов, когда дело будет сделано.

После обеда рота Гумберта отправилась на построение. Предстояли теоретические занятия по закладке мин -ловушек. Здесь, на базе, это была основная специальность Дирка Гумберта.

- А куда подевался Шнеп? - строго спросил инструктор Уиллис, но все только покрутили головами н пожали плечами. Случалось, что солдаты застревали где-нибудь на кухне или в туалете, поэтому никто особенно не удивился и не бросился искать не явившегося на построение бойца,

От занятий Дирк освободился довольно быстро. Инструктор Уиллис хорошо относился к курсантам, которые знали его предмет, а потому отпустил Гумберта после того, как тот бегло ответил ему на все вопросы.

Выйдя из учебного корпуса, Дирк взглянул на часы и удовлетворенно кивнул. Было только четверть третьего, а свои утехи, опять же по свидетельствам случайных очевидцев, генерал начинал не раньше шести. "Сразу после развода", - так говорил капрал-хозяйственник Сквоттер, а ему следовало верить, поскольку он отвечал в штабе за все, - от покраски до чистки сортиров.

Посмотрев по сторонам и прищурившись на солнце, Дирк отправился на позицию, выбирая самые длинные обходные пути У него еще было время, и к роще он намеревался подойти не спеша, словно праздный солдат, коротающий время до ужина.

О Руди Шнепе Гумберт не думал. Его занимала предстоящая работа, а мертвецы уже не интересовали. Дирку приходилось воевать в составе спецподразделения "Кобра", состоявшего из наемников, однако не входившего в империю Ника Ламберта. Они шастали по урайским тылам, и из полусотни обычно возвращалось не более десяти человек. Да и те были на грани помешательства, непрерывно прокручивая в голове, как погибали их товарищи.

В отличие от них у Гумберта с этим было все в порядке. Достаточным поводом для радости являлось уже то, что сам он остался цел.