АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Дождь уже закончился, но небо по-прежнему затягивали серые тучи. Хоть бы по-новой не зарядил, и так уже грязи по колено. Я остановился, покачиваясь на последней ступеньке, и задумался.
Ну, и что в итоге удалось узнать? Ветрицкий не соврал — он, действительно, меня здесь видел. Теперь стала ясна цель моего визита в "Западный полюс" — поиск нечувствительного к холоду уника. Но зачем? И главное — как закончился тот визит?
Ладно, ерунда это все. Другой вопрос на повестке дня стоит: идти ли в Гетто? Есть смысл, вообще, в это дело еще глубже влезать? Не нравится мне, как оно попахивает. Тухловатый запашок. Влезу в чужую игру — запросто голову оторвать могут. Но, если во всем сейчас не разобраться, кто знает, какой неприятный сюрприз в дальнейшем всплыть может? Надо бы разузнать, что к чему.
С соседней улицы по лужам пришлепали четверо дружинников. Они через приоткрытое окно о чем-то посовещались с водителем газели и направились во дворы. Ладно, пора и мне двигать: пока всех обегу, ужинать время подойдет, а я еще не завтракал. Ну, и куда податься в первую очередь? В Гетто или Ворона искать? Загляну-ка для начала к уродам — своя шкура ближе к телу. Глядишь, и получится чего разузнать.
Подняв воротник куртки — чего-то меня знобило, — я пошел вверх по Красному проспекту, а когда он уперся в поваленный забор и длинные гаражные боксы бывшего автотранспортного предприятия, свернул налево и по проложенным доскам перебрался через огромную лужу. Впереди показался раскисший от дождя пустырь, но пересечь его труда не составило: насыпанная из дробленого кирпича и шлакоблока тропинка возвышалась над глинистой почвой сантиметров на десять. Сразу после этого пустыря и начиналась настоящая северная окраина.
Оглядевшись по сторонам, я на всякий случай расстегнул куртку. Пусть никого из местных обитателей пока и не видно — от дождя попрятались, не иначе, — но ухо надо держать востро, а руку недалеко от пистолета. Чужаков здесь не любят. Нет, не так. Чужаков здесь очень не любят. И пусть пришлым нигде особо не рады, тут эта нелюбовь выражалась слишком уж непосредственно. Никогда не знаешь, чем из-за угла засветят. А чего удивляться? Нормальной работы поблизости нет и в обозримом будущем не предвидится, а Дружина заглядывает только для того, чтобы облаву устроить. И что остается? Торговать наркотой, воровать у соседей, бить морды таким же люмпенам, как ты, грабить чужаков и пытаться пробиться в одну из многочисленных банд.
Только банды здесь, кстати, и поддерживали хоть какое-то подобие порядка. Разумеется не все, а только самые крупные. Чистые, Крестоносцы, Максимки, Ночные охотники и еще с полдюжины преступных сообществ контролировали свои кварталы и весьма жесткими, а точнее, жестокими, методами наводили порядок. Спокойней от этого на северной окраине не становилось: слишком уж разные правила они насаждали, да и основные силы уходили на борьбу с конкурентами. Ничего, приедут варяги из Северореченска, Дружина первым делом большой шухер здесь устроит.
На ближайшем доме красовались причудливо вписанные в граффити кресты, и сразу становилось понятно, кто здесь заправляет. Стараясь не углубляться на территорию Крестоносцев, я срезал через дворы и вышел к обшарпанным двухэтажкам. Все, теперь еще пара кварталов и уже Гетто начнется.
Впереди кто-то шмыгнул в подворотню, и я, насторожившись, замедлил шаг. Да нет, не видно никого. Только гарью пахнет. Это еще откуда? Пожар? Нет — угол дома оказался разворочен, а стена вокруг закопчена. Размытая дождем сажа грязно-серыми потеками стекала на землю. Немного дальше на стене кто-то аккуратными ярко-красными буквами вывел: "Свободу измененным!". Интересно, сначала бомбу взорвали, а потом уже лозунг намалевали или наоборот?
Настороженно оглядываясь по сторонам, я добрался до бетонного забора Гетто, по верху которого были пущены витки "егозы". За забором виднелись длинные крыши бараков. Тоска зеленая. И как там только люди живут? Хотя, какие люди? Людей там нет. Одни уроды.
Серые бетонные плиты оказались исписаны множеством лозунгов, большинство из которых были почти неразличимы из-за намалеванных по верх белых полос известки. "Смерть уродам!", "Сдохните, твари!", "Катитесь в ад!". Смерть уродам, уродам смерть. Смерть, смерть, смерть. Не очень оригинально, зато исключает всякое недопонимание гражданской позиции писавших. Уродам смерть и все дела. Все в жизни просто и понятно.
Пока шел к проходной, взгляд несколько раз цеплялся за рассекавшую красный круг ломаную синюю молнию и уже знакомые слова "Свободу измененным!". Измененные, надо же. Что ж, с этим определением не поспоришь. Изменило уродов, можно сказать, до полной неузнаваемости.
Легонько вздрогнула земля, и откуда-то с запада донесся гул далекого взрыва. Опять бомбисты шалят?
— А ну стоять! — крикнул мне из-за перегораживавшего проезд в Гетто бетонного блока автоматчик в брезентовом дождевике, голову которого к моему несказанному удивлению прикрывала зеленая армейская каска. Между расстегнутых пол дождевика виднелся бронежилет.
Нет, я, конечно, понимаю, что так по уставу положено, но чтоб по своей воле кто-то из армейских эту кастрюлю на голову напялил? Что здесь происходит?
— Стою, — сразу же выполнил распоряжение я.
В узких бойницах блокпоста замелькали тени, наружу высунулся автоматный ствол. Что за нездоровый ажиотаж? Караульным же положено за уродами приглядывать и выход за территорию Черного квадрата пресекать, чего они как в осаде сидят?
— Чего надо? — Автоматчик в дождевике честно пытался контролировать мои движения, но нет-нет да и скашивал глаза на дома у меня за спиной.
Я молча отогнул отворот куртки, чтобы стала видна служебная бляха. Что-то они совсем зашуганные. И ведь это не простые дружинники, а гарнизонные вояки, которые ко всему привычны должны быть. Как частенько повторяет Селин: "Все страньше и страньше".
— Проходи, — немного успокоившись, разрешил караульный. — Да не стой столбом, шевели копытами.
В караулке оказалось еще трое гарнизонных и дремавший на раскладушке рядом с буржуйкой небритый мужик. Если верить красной повязке на левом предплечье — инспектор СЭС. Совсем молодой пацан с АКМ в руках пристроился у внешней бойницы и прикрывал направившего меня сюда караульного. Бородатый боец в черной вязаной шапочке с РПК контролировал подходы к блокпосту со стороны Гетто. Черноволосый усатый лейтенант сидел за сколоченным из некрашеных досок столом, на которым лежали две лимонки, жезл — судя по лазурному навершию, заряженный чем-то шоковым, — и распечатанная пачка папирос. Со спинки стула на ремне свисал АКМ.
— Вызвать кого? — внимательно осмотрев мою бляху, спросил лейтенант.
И этот в бронежилете. Странно, не похож он на бронелобого шакала, который устав исполняет от и до. Так в чем же дело? Не на осадном же положении они здесь, в самом деле? Что за ерунда?
— Да мне просто с кем-нибудь из местных переговорить надо, — объяснил я.
— Присаживайся, — указал мне на табуретку у стола лейтенант. — Степа, кликни кого из администрации.
Бородатый что-то монотонно забубнил в переговорную трубу.
— Я смотрю, у вас тут все серьезно, — уселся я на табурет.
— Серьезно? — переспросил лейтенант. — Да у нас здесь жопа полная.
— А что такое? — удивился я. Вроде раньше с уродами никаких проблем не было. Или я от жизни отстал?
— О взрывах не слышал разве? — Мой собеседник вытащил из пачки папиросу и закурил.
— И слышал, и видел. Это так серьезно?
— А то! Все взбеленились просто. Ну, Чистые и Крестоносцы всегда на голову больные были, так к ним теперь и остальные местные отморозки примкнули. — Лейтенант выпустил в потолок струю вонючего дыма. — Как взрывы начались, так и заладили: мочи уродов, мочи уродов. А мы не даем мочить, значит, враги главные. Камни постоянно кидают, бутылки. Один раз обстреляли. Ты вот скажи, по нам-то зачем стрелять? Не знаешь? Вот и я тоже. И так в последнее время уродов в город выпускать перестали. А то троих прямо напротив нас на фонарных столбах ночью вздернули. Еще и администрация ультиматум предъявила: или находите убийц и открываете свободный проход в город, или мы за последствия не отвечаем.
— Зашибись, — посочувствовал ему я.
— Не то слово. Уже и не знаем, кто первым на штурм пойдет: уроды или банды.
— Прям уж на штурм…
— Прям на штурм, — хлопнул ладонь по столу лейтенант. — Еще пара взрывов и резьбу сорвет. И мы никому уже доказать не сможем, что это не через наш пост взрывчатку пронесли. «Свободу измененным!» Ага, разбежались. Нет, если заварится каша, нам первым кранты придут. И без разницы, кто начнет. Мы ж посередине. Такие вот пироги.
— Не дойдет до этого.
— Надеюсь. Но сейчас любого пустяка хватит, чтобы все полыхнуло. Это раньше уродам пальцем погрозишь, по району облаву устроишь и сразу все на задних лапках ходят. А сейчас никто не может себе позволить слабину дать.
— Наши идут, — подал голос Степа.
— Ну, слава Богу, — облегченно вздохнул лейтенант.
Минуту спустя в караулку зашли три солдата гарнизона и колдун в длинном кожаном плаще.
— Володя, иди Леху смени, — распорядился лейтенант, и молодой парнишка, закинув ремень автомата на плечо, вышел наружу. — Как сходили?
— Нормально. — Колдун выложил на тумбочку два жезла: "дырокол" и заряженный "иглами стужи", повесил на вбитый в стену крюк плащ и подошел к нам.
Бойцы развесили промокшую верхнюю одежду и, не убирая оружия, сгрудились у раскаленной буржуйки.
— Как там?
— Тихо. В одном месте дыру в колючке заделать придется, но это мелочи. — Колдун уселся на свободный табурет и через шею снял цепь с массивным серебряным амулетом. — Меня больше затишье беспокоит. Не к добру это.
— Вот до чего дошло, — ткнул в меня пальцем лейтенант. — Уже не знаю, вернутся люди из обхода или нет. А обходы четыре раза в сутки устраивать положено.
— Да разогнать этот лепрозорий давно пора. — Колдун взял железную кружку, зачерпнул из стоявшей в углу бочки воды и жадно выпил. — То им дай, это им обеспечь, права не ущеми. Измененные… Твари драные!
— Ты только не начинай, — скривился лейтенант. — Это в Городском совете хорошо сидеть и щеки важно надувать, но ты-то сам все видел. Куда их выселишь?
— За сто первый километр, — буркнул колдун.
— Да они за неделю передохнут! — развернулся к нам лицом проснувшийся санитарный инспектор.
— Пусть дохнут. Нашим легче.
— Легче, кто спорит, — зевнул работник СЭС. — А волчатников куда девать? Они же через раз заразные! А жабов? А амеб? Или может, тогда прямо здесь газовую камеру построить? Чтоб заразу не разносили.
— Хорошо бы, — вздохнул колдун, — но не получится. Общественность не поймет. Вот лет пять назад…
— И пять лет назад не получилось бы, — не согласился с ним санитарный инспектор. — Это ж геноцид. Да весь Форт на уши встанет. Пусть уродов никто терпеть не может, но политика есть политика.
— Так! — опомнился вдруг лейтенант. — Никаких уродов, чтоб я больше не слышал! Даже в разговорах между собой. С двадцатого апреля они официально "измененные". А то услышит кто из администрации, замучаемся объяснительные писать.
— Говорят, у уро… тьфу ты, у измененных банда своя появилась, — упершись руками в стол, я покачался на табурете.
— Банд у них всегда хватало. — Лейтенант поднял с пола закопченный чайник и вручил его вернувшемуся с улицы Лехе. — Только раньше они своих трясли, а теперь и в город нос совать пытаются.
— Недавно еще отряд самообороны при администрации организовали. — Колдун взял из пачки папиросу и, щелкнув по ней пальцем, раскурил. — Это все несерьезно. Вот кто создает проблемы, так это "Черный январь".
— Это который "Свободу измененным"? — догадался я.
— Они, бомбисты хреновы. Весь район на уши поставили.
— Узнать бы кто их подогревает, — мечтательно прищурился лейтенант. — Ох, я бы с этими спонсорами по душам поговорил.
— Взрывчаткой подогревают?
— Взрывчаткой, деньгами, инструкторов, наверняка, засылали. Пепельницу возьми, — укоризненно посмотрел лейтенант на колдуна, который после нескольких затяжек, затушил папиросу о столешницу. — Правильно бомбу установить — это уметь надо.
— Я вот думаю, это вовсе не уроды взрывы устраивают, — проигнорировав распоряжение лейтенанта насчет "измененных", предположил санитарный инспектор.
— Будь, Гоша, ты моим подчиненным, сейчас бы по периметру побежал на время, — рыкнул на него лейтенант.
— А что такое?
— А то такое! О чем я минуту назад говорил?
— А!
— Бэ.
— Местные идут, — положил Степан руку на пулемет. — Четверо. Ромб и охранники.
Гревшиеся у буржуйки солдаты сняли с нее чайник и разбежались к бойницам. Колдун намотал на кулак цепь с серебряным амулетом.
— Ромб — это кто? — поднялся я с табуретки.
— Один из местных заправил. — Лейтенант снял со спинки стула автомат и положил его себе на колени. — Мы все вопросы через него решаем.
— Понятно. — Я открыл дверь и вышел наружу.
— Далеко от блокпоста не отходи, мало ли что, — уже в спину посоветовал мне лейтенант.
Да я, собственно, и не собирался. Чего я там не видел? Длинных бетонных и шлакоблочных бараков с узенькими оконцами? Свалок мусора, с которых отходы вывозят, хорошо если два раза в год? Или язв, гнойников и увечий, щедро раздаренных Приграничьем обитателям Гетто? Нет, этого я действительно не видел, но оно мне и не надо.
Представители местной администрации уже дожидались меня на вытоптанном пятачке земли метрах в тридцати от блокпоста. Прямо перед проволокой, которую натянули меж вбитыми в землю колышками. На проволоке по ветру трепетали красные лоскуты. Ясно и без слов: дальше хода нет, стреляем без предупреждения.
Гадать, кто из них Ромб, не пришлось: морда у стоявшего впереди урода из-за неестественно выпирающих скул формой действительно напоминала вытянутый по вертикали ромб. Глаза навыкате, кожа в лиловых пятнах, а в остальном — человек как человек.
Не то, что его охранники. Этих даже после пол-литра водки с нормальными людьми не спутаешь. Два одетых в одинаковые спортивные куртки, штаны с красными лампасами и кроссовки с обрезанными носками телохранителя настороженно морщили носы, постоянно сжимая и разжимая кулаки. Длинные желтые когти на толстых пальцах рук и ног производили весьма устрашающее впечатление. Волчатники. Бедолаги, которые, заразившись, не смогли стать полноценными оборотнями и застряли в этом гротескном состоянии получеловека-полуволка. Самые настоящие уроды. Массивные челюсти далеко выдвинуты вперед, из-под растянутых в вечной улыбке губ выглядывали крупные неровные зубы. Длинная щетина больше напоминала мех, а желтые глаза зыркали по сторонам из-под полуприкрытых век.
Третий охранник походил на человека еще меньше волчатников. Длинная, скособоченная фигура была наряжена в доходивший до земли белый больничный халат, а выглядывавшее из-под широкополой ковбойской шляпы лицо полностью закрывали грязные бинты. Открытой оставалась только узкая полоска кожи у налитых кровью глаз. Этот охранник ни на минуту не замирал на месте, и казалось, что он просто перетекает из одного положения в другое. Было в нем что-то нечеловеческое. Остальные тоже не красавцы, но это уже нечто за гранью. Человек-невидимка, да и только.
Да, с такой охраной Ромб и за пределами Форта себя может чувствовать вполне спокойно. В здравом уме в рукопашную с волчатниками не рискнут сойтись даже Чистые. Уж больно сильные, быстрые и живучие эти твари. К тому же, нередко заразные. А от мутировавшего вируса нормальным оборотнем еще никто не становился. И кому охота в такого страхолюда превращаться? Всего одна царапина, и здравствуй, Черный квадрат. Хоть сразу вешайся.
— Деньги принес? — сцепив пальцы, хрустнул опухшими костяшками Ромб.
Здравствуйте, я ваша тетя! Приплыли. И снова в яблочко. Знать бы еще, о каких деньгах речь.
— Здрасте, — поморщился из-за неприятного запаха я. От волчатников моя гримаса не укрылась и они еще сильнее оскалились. — Нет, я один вопрос уточнить заскочил.
— Никаких уточнений. — Голос у Ромба был глухой, с непонятным придыханием. — Пока не принесешь десять тысяч, здесь даже не появляйся. Цена окончательная. Торг неуместен.
— Цена… — немного начал я отходить после шока от прозвучавшей суммы, — завышена. Несколько завышена.
— Ты больше не пахнешь мертвечиной, — клацая зубами, невнятно заявил вдруг один из людей-волков.
— Он помылся, — прошептал урод в белом халате.
Недоделанные оборотни снова оскалились.
— Повторяю последний раз: цена окончательная. — Лиловые пятна на лице Ромба приняли малиновый оттенок. — Или ты считаешь, что жизнь измененного такая дешевка, что не стоит ни копейки?
— Стоп, кто говорил о жизни… измененного? — подняв руки на уровень груди, выставил вперед ладони я.
— Никто, даже измененный со льдом вместо крови, не сможет спуститься в Чертов провал и остаться после этого в живых. — Ромб начал немного успокаиваться. — Мы достанем то, что нужно тебе. Измененный пожертвует жизнью. Но пожертвует во имя нашего дела. Готовь деньги. Или не приходи.
Он развернулся и зашагал прочь. Волчатники пошли вслед за ним, а урод в плаще остался стоять и пялиться на меня своими красными глазищами. Стараясь ничем не выдать своего недоумения, я направился к блокпосту. Надо срочно разузнать у кого-нибудь про Чертов провал. В первую очередь, что это такое и где находится. Пожалуй, стоит ребят из Патруля порасспрашивать. Авось, кто чего слышал.
Нет, какой жук этот Ромб! «Пожертвовать жизнью», «наше дело»... Так я ему и поверил. Когда заходит речь о таких деньгах, идеологическая шелуха моментально слетает.
Навстречу мне из караулки вышла молодая светловолосая женщина в короткой замшевой куртке и кожаной юбке до земли. Фигурка ничего, а вот все лицо покрывала сетка явственно видневшихся под бледной кожей ярко-синих кровеносных сосудов. До меня донесся легкий аромат духов, но я был слишком погружен в свои раздумья, чтобы отвлекаться на смазливое личико. В голове крутился только один вопрос: "За что бы я согласился выложить десять тысяч?". А ведь Ромб уверен, что выложу. Но — за что?
— Удачно? — поинтересовался у меня лейтенант и отхлебнул из железной кружки горячий чай.
— Пятьдесят на пятьдесят, — неопределенно ответил я. — Спасибо за помощь, пойду я.
— Иди, только осторожней, — предупредил меня возившийся с обвитой серебряной полоской костяной палочкой колдун. — Марго сказала, там какая-то шпана через два дома собралась. То ли Ночные охотники, то ли Крестоносцы.
— Марго? Вы ж измененных из Гетто, вроде, не выпускаете?
— На Марго карантин не распространяется, — потянувшись, хрустнул суставами сидевший на раскладушке санитарный инспектор. — Она из персонала.
— А! Ну, давайте, может, свидимся еще.
— Счастливо.
Я вышел с блокпоста и направился обратно к заброшенной базе транспортников. На углу взорванного дома пять Крестоносцев передавали по кругу косяк с травой, но вид кобуры под отдернутой полой куртки моментально остудил их желание пообщаться.
Перед возвращением в "Гавань" я все же решил навестить Ворона, а поэтому не стал выходить на Красный и повернул на юг, только когда прошел через всю территорию Крестоносцев. Время, конечно, потеряю, но как ни крути, разговор у меня к Ворону серьезный и безотлагательный. Как-то очень уж не вовремя товарищ Штоц из небытия выплыл и сразу же мной заинтересовался. Спрашивается, с чего он к Ветрицкому не подкатил? Китайцев испугался?
Подойдя к дому, в котором один мутный тип по прозвищу Хоттабыч делал вид, что сдает комнаты, я несколько раз чихнул. Все, уже и нос шмыгает. Простыл, блин. Чаю горячего с медом надо срочно, пока не слег. Ну что за жизнь? Зимой никогда не болею, а как лето, так на тебе — получай фашист гранату. В сырости все дело, что ли?
Я оглядел длинное четырехэтажное здание, по крыше которого разгуливали какие-то люди — ремонтники? — и задумался. О том, чтобы самостоятельно искать там Ворона, и речи быть не может. В этих запутанных лабиринтах переходов, коридорчиков и лестниц, наверняка даже старожилы заблудиться могут. Да и вряд ли Ворон здесь постоянно проживает. Скорее всего, просто через кого-то оставленные сообщения получает.
По большому счету, этот дом заселяли обычные люди, но было у него двойное дно, которое и приносило владельцу львиную долю дохода. Нельзя сказать, чтобы Хоттабыч был связан с откровенным криминалом, скорее, его деятельность относилась к сфере услуг: девочки, карты, выпивка, комнаты на час и на ночь, места для проведения всяких сомнительных встреч и многое-многое другое. Особой популярностью, по слухам, пользовались проводимые там подпольные гладиаторские бои, о которых знали все заинтересованные лица, за исключением Дружины. Все правильно, иногда незнание ценится куда выше знания.
И как поступить? Я ж внутри совершенно не ориентируюсь. Был-то там всего один раз: заходил, выигрыш с тотализатора по просьбе Креста забирал. И заходил с черного хода…
Я задумался и поскреб щетину. С черного хода, значит. Может, и выгорит. В конце концов, что я теряю? Полчаса не более. Главное — все правильно рассчитать. А, была, не была! Даже если Ворона застать не получится, хоть знать будет, что я его ищу.
— Вы к кому? — насторожился при моем появлении развалившийся на мягком диване охранник.
Вот ведь глазастый! Влет пистолет под мышкой углядел и просчитал, что к обычным посетителям я не отношусь.
— Ворон здесь? — остановился я посреди холла.
— Это фамилия? — начал валять Ваньку охранник, пытаясь понять, кто я такой.
— Фамилия Воронцов. Для друзей просто Ворон, — подыграл ему я и заранее ответил на следующий вопрос. — Я Лед. От Обрубка.
— Насколько мне известно, у нас нет постояльца с такой фамилией, — сделал постное выражение лица охранник и, не удержавшись, добавил. — И про господина Обрубка первый раз слышу.
Да, с этим быком каши не сваришь. Сказал хозяин: нет такого ни для кого, значит — нет. Фиг с тобой, перейдем к плану "Б".
— Ты, прям, всех постояльцев наизусть знаешь? — отогнул отворот с бляхой я. — Ворона позови.
— Нет такого, господин начальник, — гаденько улыбнулся мордоворот. — Вы уж не взыщите…
— Ворону передай, пусть меня здесь ждет. Возвращаюсь через полчаса и его не нахожу — праздник жизни вам по полной программе обеспечен. Ясно? Тогда выполняй. — Сделав шаг вперед, я, не особенно сдерживаясь, влепил носком ботинка охраннику под коленную чашечку. Тот с воем бухнулся на диван и зажал колено руками.
Не спеша, я вышел на улицу, дошел до угла дома и, свернув, бросился бежать к черному ходу. Так, где здесь схорониться можно? Ага, вон очень удачное место под балконом. Отсюда весь двор как на ладони. Согнувшись в три погибели, я забрался в облюбованное укрытие и уселся на корточки.
Ну что, сработает, нет? Не сработает — не страшно. Больше получаса здесь сидеть смысла не имеет, так что много времени не потеряю. Сижу, жду, в общем.
Не рискнет Ворон через парадный ход выходить. Очко сыграет. Если он, конечно, начнет дергаться. А это уже целиком зависит от того, купился охранник на мой блеф или нет.
Ладно, пока цветочками полюбуюсь. Мать-и-мачеха зацвела, трава уже длиннющая вымахала. И ведь половину того, что на газоне растет, первый раз вижу. Я не ботаник все названия назубок знать, но точно такой травы раньше не было. Вон вообще что-то спиральное закрутилось.
Осторожно выглянув из-под балкона, я быстро спрятал голову обратно: у двери черного хода курил "осчастливленный" мной охранник. Ага, а то он внутри покурить не мог, на свежий воздух хромоножка приковылял. Конспиратор, блин.
Охранник зашел в дом, еще несколько минут ничего не происходило, а потом дверь вновь заскрипела, и появился Ворон. Точнее, некто, внешне на Ворона совершенно непохожий, вот только походка — один в один. А так вылитый "ангел заката" или "росомаха": патлы до плеч, косуха проклепанная, штаны и те с заплатами кожаными. Про остроносые ковбойские сапоги с набойками вообще мочу. Вот это маскировка! Как его только Ветрицкий признал? Или это он уже после встречи с ним столь кардинально прикид поменял? А вот сейчас и поинтересуемся.
— Совсем зазнался? — вылез я из-под балкона, когда Ворон уже прошел мимо. — Друзей старых в упор не узнаешь?
Рука Ворона скрылась в боковом кармане косухи, но продолжения не последовало: развернувшись, он посмотрел на опущенный дулом к земле пистолет у меня в руке и заулыбался:
— Привет! Вот так встреча.
Да, просто замечательная встреча старых друзей. У одного ствол взведенный, у второго рука в кармане и глаза по сторонам так и бегают. Что в голове творится — вообще, караул.
— И тебе привет. От Штоца, — подумав, я все же убрал пистолет в кобуру. Надеюсь, у Ворона хватит ума на рожон не лезть.
Оп-па! А чего это он в лице так резко переменился? Даже побледнел, вроде. Встрече не рад?
— Штоца? — наконец выдавил из себя Ворон.
— Штоца, Штоца, — оскалился я. — Да ты не бойся. Я из этих приветов тебе разве что только по почкам пару раз пробью.
— За что это?
— Ладно, пошли потолкуем. — Я хлопнул его по плечу. — Ты из Лудина как свалил?
— Никак. Меня с пулей в брюхе в госпиталь отвезли, чуть ласты не склеил.
— Эй, птах! — Выход со двора перегородили спустившиеся по пожарной лестнице парни.
Три человека. У одного "Трутень". Второй руку под плащом держит. Хороший плащ, просторный. Такие гангстеры одно время очень уважали — автоматы Томпсона прятать самое то. Третий, тот который и обозвал Ворона птахом, без оружия, но нам и одного "Трутня" для полного отрубона хватит. Или мне "Трутня" можно не опасаться? Заблокирует его бляха — нет? Тогда остается вопрос, что за игрушка спрятана под плащом.
— Иди сюда, с тобой поговорить хотят, — решив, что мы прониклись увиденным, продолжил парень, который тоже оказался вовсе не безоружным: перстень на среднем пальце левой руки так и искрился закачанной магической энергией.
— Кто? — насупился Ворон.
— Ты знаешь, кто, — отрезал парень. Серьезный товарищ. Сразу видно — черепно-лицевого отделения постоянный клиент.
Так, а все же чего я торможу? Для начала валю того, который в плаще. Шуму будет, конечно…
— Не дергайся, — прошипел Ворон, заметив, как моя рука пошла под куртку. — Нормально все.
— Это кто с тобой такой резкий? — тоже разглядел мое движение обладатель "Трутня".
— Телохранитель.
— Тогда пусть не дергается, — процедил бандит. — На выход.
У соседнего дома нас дожидался битый "Rav-4" без левой задней двери. Сидевший за рулем смуглый сухонький мужчина среднеазиатской наружности распахнул дверцу, но вылезать не стал. Вместо этого он сдвинул на затылок тюбетейку и поманил Ворона к себе. Я с приведшими нас сюда бандитами остановился на тротуаре метров за пять до автомобиля.
— Чего тебе, Душман, надо? — довольно нагло спросил Ворон.
Если это тот Душман, про которого я думаю, слишком нагло. А это должен быть именно тот, весьма авторитетный в определенных кругах человек. Маловероятно, что в Форте есть сразу два узбека с таким прозвищем. Ворон с головой совсем не дружит? Жить надоело? Хоть бы обо мне тогда подумал.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 [ 20 ] 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
|
|