Чтение 20–й страницы книги ~Две половины победы~

– Каким образом?

– Когда мы подъезжали к границе, я ей сказал: «Если что – сразу зови макгайверов!»

На несколько мгновений в воздухе повисла тишина, а потом мы с Круглым дружно расхохотались. Произошедшее на границе теперь выглядело как страшная сказка, не более.

– Ну, и горазд же ты заливать. – Круглый, не переставая смеяться, слез с кровати и, утопая пятками в дорогом ковре, подошел к наполненному водой тазу. – Ладно, посмотрим, что там у тебя за план. Дай только умоюсь…

Пока Терри приводил себя в порядок, я устало зевал: кошмар не дал мне как следует выспаться.

Теперь весь день буду клевать носом.

– Девочку будим? – спросил Круглый, вытирая лицо махровым полотенцем, которое ктото очень предусмотрительный повесил на крючок в стене.

– Да, пожалуй, – ответил я, подумав. – Не стоит ей одной тут оставаться. Линго не внушает мне доверия.

В дверь постучали. Круглый, бормоча проклятья, пошел открывать.

Едва он отворил, в комнату влетел всклоченный, как петух после боев, Джухар: бледный, в глазах – испуг.

– Двуликий! – прошептал он, бухаясь на колени возле моей кровати. – Он хочет вас повесить!

Круглый присвистнул и закрыл дверь на засов. Я тихо хмыкнул.

Разумеется, мы оба поняли, о ком говорит Джухар.

– А он не боится, что Могучий накажет его? – спросил я.

– Он словно обезумел! Он гдето бродил всю ночь… никто его не видел! Мне кажется, он ходил к Создателям, – сказал дворецкий испуганно.

– Вот как? – удивился я. – А с чего ты решил, что именно к ним?

– Иначе он ни за что бы не решился на подобное! Только Создатели могли толкнуть его на этот поступок!

Да, ты прав, Джухар. Они ведь не умеют чувствовать. Не умеют и лгать. Линго наверняка интересовался, действительно ли я тот, кого они так давно ждали, а Глиняный со товарищи разрушил его надежды.

И, конечно, правитель Конты теперь очень рассержен тем, что неизвестный самозванец его обожрал, осквернил бесценные бадьи своим «смертным телом» да еще и обесчестил одну из десяти лучших купальщиц в городе! За это, разумеется, надо меня обличить перед всем честным народом и только потом повесить.

Как всегда. Ничего удивительного.

– Что делать, Двуликий? – проскулил Джухар. – Если он вас повесит…

– …то со мной ничего не случится. А вот что будет с ним, когда я вновь окажусь рядом с Могучим и всё ему расскажу?

Конечно, со мной ничего не случится… Веревка просто сломает мне шейные позвонки, и я умру, но это мелочи… а так – совсем ничего не случится…

В дверь постучали. Точнее, ударили.

– Выходи, самозванец! – проревели вновь прибывшие.

– Самозванец? – воскликнул я, мучительно раздумывая, как разыграть столь неудачный расклад. – Да как смеешь ты, несчастный человечишка, так обращаться к богу?

Они вынесут дверь в любом случае. У меня есть два пути – либо их убить, что достаточно несложно, либо сдаться, – что еще проще.

Нет, разумеется, можно еще попробовать выпрыгнуть в окно, но если мы даже умудримся не переломать себе руки и ноги, выбраться из полного разозленными стражниками города нам вряд ли удастся.

Убивать когото – рано. Глупо, конечно, но я все еще надеялся повести за собой армию кочевников…

Дверь снесли с петель, едва не зашибив чудом отскочившего Круглого. Терри сжал кулаки, но я крикнул:

– Не надо! Попробуем разобраться!

Стражники, два здоровенных (даже по веронским меркам) бугая, грузно ввалились в комнату. Один пошел к Круглому, второй – ко мне.

Я поморщился и вытянул руки перед собой.

Стражник оказался придурком: вместо того, чтобы просто связать их, он ударил меня кулаком в грудь.

Перед глазами всё заходило ходуном, перехватило дыхание. Не обращая на это внимания, стражник перевернул меня на живот и связал мне кисти за спиной.

– Лежи, не трепыхайся, – процедил сквозь зубы кочевник.

– Иди к черту, – прохрипел я в подушку.

Через несколько мгновений до моих ушей долетел крик перепуганной Литы. А потом – звук удара и тихие всхлипы.

Нет, по таким правилам я не играю… С трудом нашарив остро заточенную по одному краю пуговицу, я коекак обхватил ее большим и указательным пальцем и принялся резать веревку. Суставы ныли, но я терпел.

Пара секунд – и веревка поддалась.

Я набрал в легкие воздуха и, оттолкнувшись одновременно руками и ногами, спрыгнул с кровати. Приземлившись, я обхватил рукояти двух ножей, спрятанных под кроватью, и бросил один из них в сгорбившегося над кроватью Литы великана.

– Проклятье, Гор! – воскликнул его напарник, но слишком поздно: мой нож вошел стражнику между ребер, и кочевник, зашатавшись, рухнул на пол.

Следом за ним упал второй, сраженный еще одним метким броском.

Я бросился к Лите и, дрожа от волнения, проверил ее пульс.

Жива. Слава богу.

– Эй! – позвал меня Круглый. – Может, ты меня всё же освободишь, для начала?

– Сейчас, сейчас. – Я выдернул нож из еще теплого тела Гора и приступил к связывающим руки татуировщика веревкам.

Мгновения спустя Терри стоял, потирая запястья и бормоча проклятья в адрес не в меру ретивых стражников.

– Что будем делать? – поинтересовался татуировщик с напускным спокойствием.

– Бежать не удастся: линго уже наверняка объявил всем, что я – не настоящий Двуликий. Да и потом я всё еще хочу осуществить свой… гм… – Я покосился в сторону бледного Джухара. Он стоял на коленях возле кровати и взирал на меня с благоговейным страхом. – Осуществить предназначение!

– Ты безумец, – быстрый взгляд на дворецкого, – Двуликий! Надо забирать Литу и уезжать прочь из города!

– Поздно. – Мерзкий голосок принадлежал стоящему на пороге комнаты линго. – Схватить их!

Я хотел метнуть в треклятого коротышку тот самый нож, что угробил тупоголового Гора, но чтото твердое, словно камень, ударило мне в лоб и… всё.

Темнота…

По случаю поимки самозванца на главной площади Конты соорудили высоченный помост с тремя виселицами. Вокруг уже собралось немалое число узкоглазых степняков, с нетерпением ждущих представления.

Я очнулся, когда нас только вытаскивали на площадь, и потому мог всласть полюбоваться размахом… гм… «праздника». Честно говоря, лица кочевников не вселяли в меня надежду на спасение: они пришли сюда, чтобы увидеть, как их «великий линго» вешает «самозванца».

Выступать против действий правителя они не станут.

А это значит, что сегодня я наконецто стану полноправным висельником. Ничего удивительного – просто пришло мое время.

Тем временем «наместник божий» (он же – жалкий узкоглазый прохвост, он же – линго) гордо прошествовал к небольшой трибуне, установленной на самом краю помоста непонятно зачем. Впрочем, линго очень быстро нашел ей применение, просто трахнув по ней кулаком!

– Смертные! – интересное начало в обращении к собственному народу. – Сегодня вы узрите, как ваш правитель расправляется с оплотом лжи и мерзости, коварства и низости! Этот человек, – он ткнул в меня пальцем, и я невольно улыбнулся, до чего же пыжится, ничтожество, – выдавал себя за Двуликого, пришествия которого мы ждали много веков! Он и его спутники должны умереть за ложь их предводителя! И они умрут!

Линго подал знак двум мускулистым кочевникам, сидящим на нижней ступеньке помоста. Парни неспешно поднялись и вразвалочку стали подниматься к нам.

Судя по всему, это были местные палачи. В чем заключалось их пребывание на месте нашей казни, я так и не понял: петли на шеи нам набросили стражники. Палачи же замерли позади линго и, склонив головы, сложили ладони на груди.

Священники?

Столпившиеся вокруг помоста горожане тоже опустили головы. Над площадью повисла тишина.

Правда, всего на несколько мгновений. Потом до моих – и, надо думать, не только моих – ушей донеслись отдаленные звуки шагов.

Линго – наверное, единственный, кто не склонил голову, подобно священникам, – настороженно огляделся по сторонам.

Он тоже услышал.

К площади приближался ктото очень тяжелый. Вначале я подумал, что это какоето животное – просто потому, что человек не может так громко топать, но размеренность шагов заставила усомниться в этой мысли.

– Линго! – зычно воскликнул знакомый мне голос – как будто ктото водит ножом по лезвию меча.

Правитель Конты побледнел: он понял, кто пришел на праздник.

Медленно, один за другим, люди стали падать на колени. Очень скоро на площади остались стоять только…

Создатели. Кого еще могли так приветствовать контийцы?

Я улыбнулся.

– Эй, вы! – крикнул я големам, мимоходом ловя на себе взгляды до смерти перепуганного линго, обескураженных стражников и растерянных священников. – Скажите им, чтобы развязали эти дурацкие веревки!

– Освободите их! – Глиняный не заставил себя ждать.

Из ступора стражников вывел крик разозленного линго:

– Вам что, по десять раз повторять? А ну живо выполняйте приказ Создателя!

Кочевники засуетились. Затрещали веревки, вскрикнула Литолайн.

– Аккуратней! – прикрикнул я на неосторожного кочевника.

Он, похоже, всё осознал и решил отнестись к развязыванию девушки бережней. По крайней мере Лита больше не кричала.

Через минуту мы были полностью свободны.

Глиняный явно намеревался чтото сказать и уже раскрыл рот, но я его опередил:

– Позволь, я сам объясню благоверным контийцам, в чем тут дело.

Он секунду повременил и согласно кивнул.

Можно было начинать промывку мозгов.

Хотя нет… еще одна мааахонькая предосторожность…

– Мне кажется, им не стоит както реагировать на то, что я собираюсь сделать. Ты тоже так думаешь?

– Не мешайте ему! Что бы он ни делал! – воскликнул Глиняный.

Такто лучше…

Я прошел через весь помост к сжавшемуся в комок линго и без лишних прелюдий въехал ему кулаком в челюсть.

Толпа, а с нею и стражники, и священники – все ахнули. Люди живо вскочили на ноги с явным желанием наброситься на меня всем скопом и…

– Не мешать! – проскрежетал Бронзовый. Маленького голема не было видно за спинами собравшихся контийцев, но он явно находился гдето рядом с глиняным и медным собратьями.

Линго тем временем осел на доски помоста и не подавал особых признаков жизни. Я отодвинул бесчувственное тело носком сапога и занял место правителя на трибуне.

– Слушайте меня, контийцы! – воскликнул я. – Создатели не просто так встали на мою защиту! Бесчестный линго решил препятствовать исполнению моего – и вашего – предназначения!

Толпа загудела, стала о чемто яростно переругиваться. Я едва заметно улыбнулся: судя по всему, среди собравшихся отыскались не только поклонники линго, но и те, кто его на дух не переносил. Значит, их будет легче убедить.

– Тихо! – снова выкрикнул Бронзовый. Ему, похоже, доставляло истинное удовольствие всех успокаивать.

Воцарилась тишина.

– Пожалуй, сейчас я должен сказать вам, что от вас требуется, – вновь заговорил я. – Но прежде я хочу, чтобы вы ответили мне: пойдете ли вы, контийцы, на спасение Корлоги, даже если ценой этому спасению станет ваша собственная жизнь?

Люди вновь загомонили.

– Да!

– С чего бы это?

– Кто ты вообще такой?

– За линго!

– Умрем, но спасем!

Я поднял руку, требуя тишины.

– Вижу, в вас нет единства. Ктото готов пойти на смерть ради родной страны, а ктото предпочтет остаться за спинами первых. Что ж, каждый волен сам выбирать свой путь. Но представьте вы, вторые, что случится с вашими женами и детьми, если вы не поможете сбыться предначертанному? Если вы пойдете за мной, они – уцелеют. Я не могу обещать спасенье вам. Но у вас будет шанс, и вы спасете близких людей. Если вам этого мало, если вы всё еще хотите прятаться – что ж, я ничего не могу с этим поделать. Мы – я и те, кто решится пойти за мной, – постараемся спасти Корлогу. Если не сдюжим – вините в поражении себя, а не тех, кто пал за то, чтоб вы жили. Впрочем, вряд ли вы успеете когото обвинить, ибо тоже умрете. Выбор за вами. – Я сделал шаг назад и замер, сложив руки на груди.

Боже, как бы мне хотелось оказаться подальше от всех этих пророчеств, Создателей и контийцев! И откуда только нашлись такие громкие слова о предначертанном, о долге каждого? Попроси меня повторить сказанное – я бы не смог: такой пафос мне обычно несвойственен.

Тем временем в толпе возникло шевеление, и сборище выплюнуло к краю помоста одногоединственного человечка. Он стоял, неуверенно кусая верхнюю губу и разглядывая землю под ногами. А потом неожиданно вскинул правый кулак вверх и громко воскликнул:

– За Корлогу!

На толпу слова Джухара – а это был именно он – подействовали самым неожиданным образом.

– За Корлогу! За Корлогу! – раздавалось то тут, то там.

А потом дружный рев сотен глоток радостно возвестил:

– За Корлогу!

Я улыбнулся и, довольный, воскликнул:

– Мы отправляемся завтра на рассвете! Это будет величайший поход за всю историю Корлоги!

– Двуликий! – прошипел Джухар снизу. – А куда мы направимся?

– Мы пойдем в Веронию и разнесем город Кортил по камешкам! Сровняем его с землей! – крикнул я, и народ с удовольствием поддержал мои слова эхом сотен глоток.

Под ногами тихо скулил бывший линго. Я для острастки еще раз пнул его сапогом, и он послушно затих.

Радостный народ заспешил домой – собираться в дорогу, прощаться с семьями…

И вскоре площадь опустела. На ней остались только я, Круглый, Лита и Джухар. И, конечно же, свергнутый линго.

– Пошли в замок, – я обнял дворецкого за плечи. – Надо выгрести казну и собрать припасов на дорогу.

Он согласно кивнул, и мы, спустившись с помоста, двинулись к блестящим в ярком солнечном свете воротам.

А на помосте всё так же жалобно поскуливал линго.

О нем все както разом забыли.

Агенты Радуги

– Мне кажется, немалую роль в грядущей войне сыграют сражения на море, – сказал я, приподнимаясь. – А единственная провинция, имеющая выход к морю наряду с Валиром, – это Сдалин. Именно поэтому я предлагаю себя на место Желтого агента, пока не найдется постоянный кандидат.

– Здраво, – признал Синий. – У Стома действительно нет выхода к морю и соответственно у Красного – навыков командования флотом.

Я промолчал, не уточняя, что доселе и мне не приходилось вплотную заниматься кораблями. В Сдалине был неплохой морской командир, взявший на себя эти обязанности. По первости я следил за результатами его деятельности, сейчас же ограничивался общим контролем.

– Что ж, придется делать выбор, – пожал плечами Красный, хотя я отчетливо видел, как он недоволен. – Поручить мне две провинции или же Зеленому – целых три. Как всегда, дадим возможность каждому высказаться…

– Подождите, у меня есть третий вариант, – прервал я главу Радуги, за что и заполучил недовольный взгляд. – Красный агент действительно по рангу выше Зеленого, в связи с этим я предлагаю назначить меня кемто вроде исполнителя, а ему поручить руководство и присмотр за тем, чтобы дела в провинции не выходили за рамки обычных.

Я обвел взглядом агентов и убедился, что за эту возможность быстро разрешить спор проголосуют все, включая короля. Один только Красный понял, что я лишаю его шанса командовать двумя провинциями одновременно.

И отказаться с его стороны было бы нелогично, ведь предлагается возможность руководить, не марая рук. Красный приоткрыл было рот, готовясь чтото возразить, но, очевидно, подумал точно о том же, что и я.

– Ваши мнения, господа? – с какойто недовольновопросительной интонацией спросил он.

Проголосовали быстро и точно так, как предсказывал Жан.

Маквала я решил навестить после небольшой прогулки по Стому.

Мне было абсолютно всё равно, как отреагируют жители Стома на мирно прогуливающегося по улицам агента. Мне нужен был отдых, а при ходьбе почемуто всегда легче думалось. Хоть я и размышлял об общих планах, ни к какому выводу так и не пришел…

Король, к моему удивлению, вновь рисовал. Внутри у меня чтото сжалось. Я вспомнил, кто был изображен на прошлой картине короля.

– Вы вновь рисуете ее? – спросил я, делая неопределенное движение рукой.

Маквал поднял на меня глаза, некоторое время задумчиво молчал, а потом его лицо просветлело:

– Оранжевую? – Король улыбнулся и с какойто хитрой усмешкой отложил карандаш. – Нет, на этот раз я рисую тебя!

Я недоверчиво хмыкнул, но Маквал тут же перевернул листок и продемонстрировал мне рисунок.

– Надо же. – Я не нашелся, как еще можно прокомментировать это «художество».

Нет, это не был мой портрет. Просто рядом с Меллой король дорисовал человека в Зеленом плаще. Две фигуры держались за руки.

Кажется, о свадьбе можно и не спрашивать. Король явно не против подобного нарушения правил.