Чтение 20–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

Я задумался, затем надменно выдвинул челюсть и посмотрел на него свысока и с подозрением.

– А нет ли здесь урона моей рыцарской чести?

– Нисколько, – заверил он поспешно. – Полным титулом Его Величество именуют только в самых торжественных случаях во время приема послов или на бракосочетаниях…

– Да? – спросил я все еще в сомнениях. – Ну ладно, поверю вам на слово. Вы ведь дворянин?

– Да, сэр, а как же иначе…

– Да кто знает, за какие особые заслуги вы при короле… Может быть, вы грек! А то и вовсе – француз. Ладно, что изволит обладатель такого количества титулов от человека, который обладает только незапятнанным именем?

Он вскинул брови, на лице безмерное удивление. Даже всмотрелся в меня с некоторым беспокойством, словно вот-вот кинусь и покусаю.

– Его Величество приглашает! В этих случаях не спрашивают.

– Если это придворные, – уточнил я и посмотрел на него не только сверху вниз, это у меня и так получается неплохо, а как на одного из бесчисленных лакеев, снует тут всякая пузатая мелочь, рыцарь покраснел и надулся, я же добавил безжалостно: – или вассалы этого короля. Именно этого. Я же, смею напомнить Его Величеству еще раз, не являюсь ни его вассалом, ни даже его подданным. Потому я, относясь со всевозможным уважением и даже почтением к Его Величеству, тем не менее сам выбираю, принимать или не принимать предложение Его Величества пообщаться. Вы, сэр, понимаете, что мы должны быть щепетильны к любому ущемлению наших прав… в смысле рыцарской чести и достоинства. Вам это доступно или повторить?

Он смотрел уже холодно и с нескрываемой враждебностью.

– Я смогу повторить дословно, – отрезал он с ледяным высокомерием. – Но от себя добавлю, сэр рыцарь, что к монаршим особам нужно относиться с большим почтением.

Парнем он выглядел честным, я рискнул чуть-чуть приоткрыться, не следует множить врагов без острой надобности, это уже не из Евангелия, а из курса молодого бойца:

– Понимаете, сэр… я предпочитаю, чтобы при наших встречах присутствовало как можно больше людей, а также народу. Иначе, если я вдруг чем-то обижу Его Величество в беседе наедине, ему трудно будет защититься, так ведь? А я не хочу показаться неучтивым. А вот когда много глаз, никто не посмеет быть грубым и наглым…

Он похлопал глазами непонимающе.

– Вы не станете говорить грубости, – заявил он. – Его Величество умеет быть великодушным и щедрым…

– Я пока еще не прошу милостыню, – прервал я и принял подобающий вид оскорбленного до глубины сапог рыцаря. – У меня добрый конь и добрый меч – разве это не основное богатство рыцаря?

– Но Его Величество…

Я покачал головой.

– Так и передайте, сэ-э-э-эр. Если Его Величество изволит что-то мне сказать, это можно будет сделать во время общего ужина. Или – завтрака. Если, конечно, ужин или завтрак состоятся в большом зале. Я не хочу упиваться мудрыми словами Вашего Величества один, я не такой эгоист! Пусть и другие припадут к роднику мудрости Его Величества.

Он нахмурился и отбыл, а я ощутил досаду, что пытался что-то втемяшить в туповатую башку всего лишь рыцаря. К королю нельзя не только идти, но вообще нельзя попадаться ему наедине или даже с минимальным числом его людей. Могут зарубить и сказать, что так и было, они не убивали, я сам уже мертвый пришел. А вот когда народу много, на все рты не накинешь платки, кто-то по пьяни да проболтается о самоуправстве, авторитет такого короля рухнет, его начнут опасаться остальные лорды и феодалы. А кого боятся, того постараются сместить, здесь пока что не абсолютная монархия, а довольно шаткая, полностью зависит от консенсуса между владельцами замков.

Пес бросился мне на шею, я цыкнул, объяснил, что задержимся до завтра, так что спи, лежебока, если бы человек спал, сколько спят собаки, у него бока стали бы от пролежней как у черепахи панцирь.

Сел, лег, вскочил, сердце колотится, ну не могу, когда в замке могут сейчас кого-то обижать… ну ладно, всех не защитишь, со слугами – хрен с ними, кто им мешал подняться по социальной лестнице, так нет же – пьют и перемывают кости господам, а вот сестер жалко. Даже в какой-то мере герцогиню жалко, сама с этой оравой не справится…

В коридоре свет стал, кажется, еще ярче. Слуги не только все свечи зажгли, но и воткнули добавочные во все щели, гулять так гулять, ради короля можно и замок спалить, не свой – хозяйский. Хорошо, за ливень все отсырело….

– Опять, – сказал я вслух со злостью, – неужели я такой уж хозяйственник? Да ты гвоздя никогда ровно забить не умел, забыл, придурок?

Глава 9

Я замедлил шаги, впереди медленно идут мужчина и женщина, вижу только его мощную фигуру, бычий затылок и коротко обрезанные волосы, зато герцогиню узнал сразу по идеально прямой спине и тщательно убранным в старом стиле волосам.

До слуха донесся его рокочущий, исполненный силы голос:

– Леди Изабелла!.. Сама судьба привела меня сюда в момент, когда герцог отбыл со своим безумным предприятием на Север…

– Почему уж таким безумным? – спросила она, защищаясь. – Он всегда все продумывал…

– Но не сейчас, – возразил мужчина. – Не знаю, что толкнуло такого ранее холодного и расчетливого человека на рискованный, даже опрометчивый шаг, не побоюсь этого слова, но он может сломить голову. Я бы не оставил вас на его месте.

– Граф, граф, – сказала она предостерегающе. – Он вернется! Вернется с победой.

– Но сейчас его нет…

Она засмеялась, я с удивлением услышал в ее голосе нежность.

– Граф, мы уже не молоды.

– Это я не молод, – возразил он с жаром, – но во бьется все то же пылкое сердце!.. А вот вы все так молоды и горды, прекрасная Изабелла. Леди Дезда была хорошей и доброй женщиной, но я слишком часто для почтенного мужа, пребывая в законном браке вспоминал вас, леди Изабелла. И когда Господь забрал Дезду к себе, пусть земля ей будет пухом, я уже не мог изгнать ваш образ из памяти. И едва король предложил сопровождать в инспекционной поездке по приграничным крепостям, я согласился с тайной надеждой, что вдруг да удастся завернуть к вам…

Я не видел ее лица, но голос ее был тих, в нем прозвучала грусть:

– И этот дождь сыграл с нами злую шутку…

– Леди Изабелла, в моих краях модно быть безбожником, но сейчас я готов поверить, что сам Господь послал этот ливень, чтобы дать нам возможность встретиться!

– Ах, дорогой Вирланд…

– Леди Изабелла, а вдруг эта встреча не случайна? Пусть Бога нет, но что-то же есть? Судьба, фатум…

Она покачала головой, однако в голосе я уловил странную нежность:

– Граф, судьба проявила свою волю, когда меня выдали за Готфрида, а вас король послал на границы с варварами…

– Я не погиб, – возразил он, – как рассчитывал король! С той поры сменилось четыре короля, а я лишь приумножал владения, становился могущественнее. Уже не безымянный однощитовик, а сеньор, под рукой которого пять тысяч рыцарей! А за последний мой рейд я получил прозвище Зальского… Так что судьба последнего слова еще не сказала, дорогая леди Изабелла.

– Вирланд, Вирланд…

Мне почудилось, что в голосе герцогини все больше нежности, что и понятно, каждой льстит, что мужчины их помнят, да еще так долго помнят, а я наконец вспомнил, что подслушивать нехорошо, хоть и приятно, потому нужно как-то балансировать между приятным и положенным, так что поподслушивал немножко и хватит, дай и другим погрешить, замедлил шаг, свернул на веранду и осмотрел сверху двор.

В большом зале продолжается пир, уже знаю по опыту, что так может тянуться сутками, а во дворе впятеро больше слуг таскают воду, дрова, выкатывают бочки с вином, тащат огромные окорока, желтые круги сыра…

Солнце уже на западной части неба, скоро начнет опускаться к горизонту, но день тянется, как последняя капля клея, что вытянулась уже в струну, вот-вот оборвется, но все никак не может прервать ниточку.

Я поймал себя на том, что иду по периметру, присматривая за порядком, оценивая, прикидывая, стараясь понять, во что все это выльется. Прошел южную башню, где приближают будущее алхимики, затем по коридору до восточной, здесь меня встретили враждебно настроенные молодые рыцари и объявили, что в этой башне расположился Его Величество со свитой, посторонние сюда не допускаются…

– Я не посторонний, – ответил я миролюбиво, – но вы правы, правы. Безопасность соблюдать просто необходимо!.. Я сейчас уж пройду через холл, раз уж здесь, не поднимаясь в верхние покои, и обещаю, что не появлюсь здесь до отъезда Его Величества как сам, так и велю не тревожить эту часть замка нашими людьми… так пойдет?

Молодой, но с виду бывалый рыцарь сказал по-деловому:

– Все прекрасно, сэр. Я рад, что вы понимаете, как важно и как трудно охранять венценосную особу. Спасибо за сотрудничество!

Я откланялся, прошел через холл, подумал и вышел во двор. На булыжниках полыхают костры, слуги жарят мясо на углях и на прутьях, по рукам ходит бурдюк с вином. Я двинулся медленно и пугающе грозно, насупленный и сверкающий очами, разговоры стихали, а за спиной после долгого молчания возникал почтительный шепот, словно ветер шуршит старыми тряпками.

Перед входом в северную башню в бочках ярко горит смола, высокие факелы взметывают оранжевые языки чуть ли не до самого верха стены. Солнце уже на той стороне неба, во двор пали густые тени. Скорее бы вечер и ночь, должны угомониться после такой тяжелой дороги…

На входе встретил пару испуганных и молчаливых слуг из местной челяди, один уже с подбитым глазом, оба сорвали шапки и низко кланялись. Как там герцогиня, мелькнула мысль, обе ее дочери, леди Бабетта… ну, эта не пропадет, это в ее покои должны стремиться попасть подвыпившие и разгоряченные жареным мясом с острыми специями гости… Лишь бы только в ее.

В большой холл притащили пару столов, несколько молодых дворян пьют и лапают служанок. Те смеются, раскраснелись, довольные, все же лучше, чем когда то же самое проделывают конюхи, не успев отмыть руки от навоза. Я быстро посмотрел на лестницу, там в кружок собрались пятеро молодых и сильно выпивших вельмож, громко смеются, один все время пытается петь, ему совали в руки кувшин с вином.

Я направился к ним, краем глаза заметил, как от другой группки отделился рослый человек, единственный оставшийся в доспехах, правда, легких, двинулся мне наперерез. Я тут же развернулся к нему, это тот рослый воин с суровым лицом, которого я определил как тип полководца, Вирланд Зальский, кажется, так его называют. У меня плохая память на лица, но этого не запомнить трудно: даже без сверкающих доспехов исполнен мощи и достоинства, загорелый, выправка профессионального солдата. Не знаю, сколько ему, определять на глаз не умею, но в его возрасте уже покидают седла и пересаживаются в мягкие кресла, где в тиши кабинетов пишут воспоминания.

Рослый, крупный, сильно раздавшийся в поясе, брюхо старается перевалиться через пояс, но тот широк, а пряжка не пряжка вовсе, а целая металлическая тарелка, что и живот вроде бы невзначай зашищает, и требуху держит на месте.

Он оглядел меня глубоко запавшими глазами из-под могучих надбровных дуг, не всяким топором рассечешь, сказал с хмурым одобрением:

– Хорошая реакция…

– Вы о чем? – спросил я с понятной настороженностью.

– О стойке, – ответил он. – Правой рукой меч, левой хватаете вот эту кастрюлю, как щит, ногой переворачиваете стол… Тех пятерых рубите, как траву, со мной чуть труднее, но вы уверены, что сладите… верно?

Я кивнул, удивляясь, увидел все точно. Он засмеялся, довольный.

– Вирланд Зальский, – отрекомендовался он. – Командующий войсками Его Величества. Сопровождаю в поездке, дабы проверить состояние замков и расквартированные там войска… Успех командования зависит от того, каких подберешь командиров. Надо видеть каждого насквозь, чтобы понять его сильные и слабые стороны до того, как он примет командование отрядом. Так что у меня глаз наметанный… О вас скажу, что вы, несмотря на молодость, сражались во многих войнах, побеждали в турнирах, дрались с драконами, ограми, троллями. Я сразу узнаю таких людей! О них говорят, что они все замечают и никогда не расслабляются…

– А как на самом деле? – спросил я.

Он ответил спокойно, в запавших глазах поблескивают искорки:

– На самом деле и расслабляются, и отдыхают. Но какая-то часть мозга все время остается настороже и успевает предупредить вовремя. И вообще следит: не пей много, не ходи за той девкой, следи за руками этого шулера…

Я кивнул.

– Да, это точнее. Так что я слежу за руками, слежу.

Он намек понял, усмехнулся.

– Всегда ждете удара, всегда готовы ответить на один тремя. И, увы, чаще всего – насмерть! А это не всегда разумно. Сам такой был, знаю.

Он смотрел мне в глаза, опытный и знающий военачальник, все понимающий, все мгновенно схватывающий.

– Тогда оцените ситуацию сами, – ответил я зло. – Если те господа, которые с каждой минутой становятся все храбрее, начнут ломиться в покои леди Даниэллы или леди Дженифер, я постараюсь их остановить. Поверьте, да вы и не сомневаетесь, что я сумею уложить несколько человек до того, как уложат меня. Согласны?

Он кивнул, глаза впились в мое лицо.

– Согласен. И чего добьетесь вы? Вас убьют. А девушек тогда вообще изнасилуют зверски.

– К тому времени я буду мертв, – возразил я. – Совесть моя будет чиста, я уже ничего не смогу сделать! Это первое. А второе, самое важное, об этом узнают все лорды королевства. И все почувствуют, что их жены и дочери тоже в опасности. Король совсем распоясался, зачем им такой король…

Я умолк и сам посмотрел ему в лицо прямым жестким взглядом. От комнаты леди Даниэллы мужские голоса становились все громче, веселее. Наконец кто-то забарабанил в ее двери. Я страшно оскалил зубы, моя рука молниеносно метнулась к рукояти меча, но потянул из ножен медленно, давая Вирланду возможность оценить его нездешнюю красоту.

Он несколько мгновений смотрел на меч, перевел взгляд на мое лицо, я сам ощутил, что кровь отлила от моего лица, дыхание пошло чаще, я сейчас смертельно бледен, а вся кровь нагнетается в жилы, ослепляющая ярость ударила в голову… и в этот момент прогремел властный голос:

– Жерналь, Марселей, Франсуа – все назад!.. Вы что делаете? Ломитесь в покои дочери хозяйки, которая дала нам приют?

Я увидел его спину, перед ним расступались, он врезался в группу гуляк, схватил одного и с силой ударил по лицу. Тот согнулся, ухватившись за разбитые губы, что-то прокричал про удовлетворение, Вирланд ответил холодно, что в любое время и в любом месте, так же быстро, не делая ни одного лишнего движения, вернулся ко мне. Я еще некоторое время стоял с обнаженным мечом, затем сунул в ножны.

– Непростой меч, – заметил Вирланд. Он оглянулся, скривил губы. – На поединок вызывает, пьянь… Не понимает, что я им всем жизнь спас. Да, меч у вас непростой.

– Я сам непростой, – заметил я. Он неожиданно усмехнулся.

– Судя по тому, как быстро взяли себя в руки, – да. Вы не берсерк, сэр Ричард. Вы умеете собой управлять, поздравляю! Сэр Ричард, я даю слова рыцаря и командующего, который блюдет интересы своего сюзерена и королевства, что никаких непотребств не будет. Возле дверей хозяйки и ее дочерей выставлю свою стражу. Можете поверить, это и в моих интересах, чтобы репутация короля не пострадала от двух-трех пьяных выходок окружающей его швали. А вам, честно говоря, я бы советовал… не обижайтесь, идти спать. Ладно, спать еще рано… Просто отдохните. Ваше присутствие может послужить искрой для большого пожара…

Я кивнул.

– Вы правы, сэр Вирланд. Увидимся утром.

Я уже в трех шагах, когда он крикнул в спину:

– Я видел вашего коня. Что за конь, что за конь!.. Сколько за него хотите?

– Он признает только меня, – ответил я с сочувствием в голосе, надеюсь, он его уловил. – Такова уж его порода.

– Значит, у вас и конь непростой, – сказал он мне в спину задумчиво.

Щас, сказал я молча, как же, пойду спать. Размечтался! Ты – полководец, но и я не совсем уж твой самый младший командир десятка, что значит – полный дурак, способный только к исполнению. Из здания я тут же свернул и, сделав несколько шагов, толкнул дверь.

Навстречу пахнуло жаром, стрельнуло в ноздри едкими химикалиями. Я постучал, толкнул дверь, не заперто, да и не принято здесь запираться: хозяева замка могут заходить в любые помещения, а слуги по доброй воле не сунутся.

Жофр колдовал над тиглями, там дымилось, плавилось, смешивалось, вспыхивали короткие дымки, щелкало, блистали искорки. Он поднял на меня покрасневшие глаза.

– Лорд Ричард?.. Счастлив быть полезным!

– Куда денешься, – заверил я. – Не хочешь, а будешь. Ты хоть знаешь, что в замке гости?

Он покачал головой, лицо равнодушное.

– Не ко мне же?

– Приехал король, – объяснил я, наблюдая за его лицом. – С огромной свитой. Ну, может, и не огромной, но все равно многовато.

В его глазах по-прежнему тигли, реторты, растворы, сплавы, кислоты, словом – настоящий мир, и малость недоумения, что я вообще упоминаю про такую шелупень, как короли или даже императоры.

– В руках этой шелупени власть, – напомнил я. – А власть – опасная штука. К тому же с королем понаехало всякой дряни, что просто так может разнести у тебя здесь все, разлить растворы, а остальное поджечь…

Он вздрогнул, глаза расширились, огляделся по сторонам с таким видом, словно это он только что попал в Средневековье. Побледнел, спросил пугливо:

– Что же делать, что делать?.. Впрочем, свою лабораторию смогу оградить заклятием…

– А весь замок? Или хотя бы башню?

Он покачал головой.

– Нет. Может быть, Вегеций?.. Хотя не уверен. Он больше рассказывает о своей мощи, если быть откровенным. Просто он человек осторожный и предусмотрительный, многое мог успеть… С королем кто-то прибыл еще?

– Огромная свита, – ответил я. Он поморщился.

– Сэр Ричард, вы же знаете, кто меня интересует!

– Рено де Три, – обронил я небрежно.

Жофр подпрыгнул.

– Рено де Три? Великий мастер магии механизма?.. В самом деле он? Сэр Ричард, вы его рассмотрели?

– Мельком, но рассмотрел, – ответил я как можно более равнодушным голосом, но из-под приспущенных век наблюдал за лицом Жофра, как человек с Лубянки. – Толстый такой, похож на епископа. И одеждой, и манерами. Даже посох епископячий, даже архиепископячий. Только вместо креста у него амулетов что-то, как у шамана мумбо-юмбо. Ты уверен, что с ним все в порядке?

– Он великий маг! – возразил он с жаром. – Он может мановением руки превратить воду в вино!..

– А накормить пять тысяч человек пятью хлебами? – спросил я. – Не понял, ну и ладненько. «Великий» в твоем представлении – могучий, да? Насчет могучести – да, это даже я ощутил.

Плечи сами передернулись, когда вспомнил этот жуткий черный столб, уходящий в небо. Видит ли его кто-то еще помимо меня или это один из даров призрачных предков Валленштейнов? Правда, я и раньше видел темные ореолы над колдунами, но никогда еще такой интенсивности, четкости, рельефа…

Жофр промямлил после паузы:

– Ну да, великий – это могучий… А что еще?

– Да есть и еще некоторые показатели величия, – ответил я отстраненно, – но они вне определения силы, ударной мощи, пробивной способности и радиуса поражения… Ладно, я все понял. Трудись, я загляну к Вегецию. А ты сделай все, что можешь, для защиты замка, его живой силы и прочих материальных ценностей. Понимаю, все мы отлыниваем от службы в армии, но когда приходит вот такой час, нужно отставить свои дела и послужить Отечеству… хотя бы в рамках этого замка.

Я уже поднимался обратно по ступенькам, когда он прокричал вслед:

– А этот великий де Три где остановился?

– В восточной башне, – ответил я. – Вместе с королем, от которого не отходит. Впрочем, что-то его не видно в последнее время…

Закрывая за собой металлическую дверь, я ощутил, как тревога навалилась на плечи, словно пара мешков с песком. В самом деле колдун короля как-то исчез, и хотя прошло всего ничего, прибыли перед обедом, а сейчас время ужина, но уж колдуна я должен видеть и чувствовать издали.

Вегеций увидел меня еще внизу лестницы, крикнул торопливо:

– Доблестный сэр, я спускаюсь к вам. Спускаюсь!

Он в самом деле спустился с необыкновенной ловкостью и скоростью, в чем-то вроде одноместного лифта без стенок, отвесил глубокий поклон, настолько низкий, что я заподозрил издевательство. Бледный, взъерошенный, взглянул искательно, всегда готовый отвесить поклон и лишний раз сказать «доблестный и благороднейший сэр», да вообще-то это никогда не бывает лишним, всем сэрам и не сэрам такое приятно.

Я спросил хмуро:

– У нас гости, знаешь?

– Среди них могучий колдун! – выпалил он. – И еще у пятерых защитные амулеты! У короля даже два… доблестный и благороднейший сэр!

– Молодец, – сказал я, – хватаешь на лету. Как тебе их колдун?

– Он сразу же постарался взять все под свою руку, – ответил он с тревогой, но и с некоторой гордостью, – но такое удается редко, ибо на местах защищаться легче. Я несколько лет плел сеть заклятий на воротах! Защитил ими все двери в башни, все проходы, залы, коридоры. Так что колдун… не скажу, что бессилен, но и…

– … не всесилен? – подсказал я. Он кивнул.

– У него могут быть амулеты или талисманы, – сказал он тоном ниже, – против которых я не смогу выставить защиту. Не знаю, против чего! Беда в том, что с талисманом можно вызвать помощь почти мгновенно, а чтоб соорудить защиту – нужно время.

Ну, это не новость, мелькнула мысль. Всегда та сторона, что изобретает новый вид оружия, получает временное преимущество, пока противник спешно улучшает броню. Но зато укрепленную позицию всегда труднее взять любым оружием и в любую эпоху.

– Держись, – ободрил я отечески, но со строгостью в голосе, – сам понимаешь, если возьмут верх, то все твои работы коту под хвост! Выгонят взашей, у них своих хватает…

Он побледнел еще сильнее, волосы встали дыбом глаза округлились, как у дальневосточного кальмара.

– Я все сделаю, – пообещал он. – Увидите… доблестный и наделенный всеми добродетелями сэр!

– Если надо, – напомнил я, – обращайся ко мне. Сейчас я у руля. Как Сулла.

– Спасибо, доблестный и благороднейший сэр!

– Только ко мне, – повторил я строже. – Запомнил? Остальные слишком уж прогибаются перед гостями.

Он неожиданно бледно улыбнулся.

– Сэр, я тоже прогибаюсь… сразу же. В моем положении иначе немыслимо. Но я тут же отгибаюсь обратно. Вы можете на меня положиться. Человеку в моем положении нужно искать сильного господина… а сильный – это вы, сэр!

– А король? – спросил я на всякий случай.

– Король скоро уедет, – ответил он серьезно, – да и король силен лишь троном, на котором его держит сообщество лордов.

Глава 10

Солнце наконец опустилось за зубчатую стену. Во дворе быстро растущая тень прыгнула на башню напротив, поползла вверх, вытесняя гаснущую полоску света, а внизу мир погрузился в тьму, где светлые пятна только у входов во все четыре башни, там с двух сторон двери по светильнику, да еще горят смоляные факелы у кузнеца и кожевника, у них прибавилось работы.

Небо на редкость чистое, ясное, звезд целые рои, а луна даже серпиком блещет так, что весь двор залит призрачным светом, неживым, но настолько ярким, что могу рассмотреть каждую песчинку, а на дальней отсюда стене – каждый камешек. С началом сумерек на охоту вылетели тучи мышей, слышно, как хватают пролетающих жуков, трещат разламываемые панцири, есть жуки размером чуть ли не с раков, но и мыши не совсем мыши, а в лучшем случае – крысы, а то и летучие собаки, будто мы на каком-то Борнео или Мадагаскаре.