Чтение 20–й страницы книги ~ИСТИНА~

любимого, наделяя его чертами, приятными и близкими себе.

Посетителей набралось много. Черт знает что - уехал на три дня и
никто вопросы решить не может! А Николай Николаевич, ну какой он зам? Взял
его Сергей по просьбе Виктора Константиновича.

- Наш мужик, - сказал он, - скала.

- А дело-то он знает?

- Тоже мне Академия наук. Он другое знает. И помогать тебе будет.

Конечно, деловая хватка у Николая Николаевича была. Крепкая,
бульдожья. Копейка мимо его рук не проплывет. Но и работать же надо.
Сергей пытался говорить об этом Виктору Константиновичу, но тот только
посмеивался.

- Ничего, благодарить будешь.

Приехав из Суздаля, пообедав, проведя час у Аллы, Сергей приехал на
работу и сразу же погрузился в заботы. Посетители шли один за другим. И
все просили, кричали, требовали. К шести вечера у Сергея начало рябить в
глазах от машинописных строк и человеческих лиц. А эта гнида, Николай
Николаевич, еще не удосужился приехать на работу.

Наконец он появился в кабинете. Маленький, кругленький, в скромном
сером костюмчике с двумя нашивками за ранения на пиджаке.

Когда Сергей увидел все это в первый раз, он удивленно спросил:

- Вы разве воевали?

- Нет, конечно. Но к нам приходит много просителей-ветеранов, тут
сразу видно - фронтовик.

Николай Николаевич захихикал.

Только позже Сергей понял, что его заместитель не дурак. Сколько
конфликтов улалось погасить благодаря этим нашивкам.

Николай Николаевич вошел, вытер платком лысину, присел к столу. По
тому, как подрагивали мешочки щек, Сергей понял: что-то случилось.

- Неприятности, Сергей Митрофанович. Неприятности.

- Ну, что опять?

- Я бы сказал, даже беда.

- Что такое? - Пронин посмотрел, плотно ли закрыта дверь.

- Не знаю, как и начать.

- С начала.

- Мне Лапин звонил...

- Из Суздаля?

- Да. Корреспондент там шастает.

- Из какой газеты?

- Из той самой. Сорокин фамилия. Я его статеечки посмотрел. Он вроде
вашего родственничка Бурмина, - Николай Николаевич захихикал.

- Копает?

- Да. Он, оказывается, и в Управлении был и в Сочи.

- Так, так, - нехорошо стало на душе у Пронина. Нехорошо. Муторно.

- Он чего-нибудь нашел?

- Не знаю пока. Но люди говорят: не человек - зверь.

- Как у нас с отчетностью?

- Ажур. Здесь ему делать нечего. Если никто не расколется, то напишет
о плохом обслуживании, не больше.

- А о запчастях?

- Это место уязвимое, но не подсудное. Главное, чтобы молчали люди на
станциях.

- Срок никому иметь неохота, будут молчать. Он только автосервис
копает?

- Нет, всю проблему обслуживания в комплексе.

- Надо Константинычу позвонить, - сказал Сергей.

- Что-то вы так побледнели, голубчик? - ласково спросил Николай
Николаевич. - Не надо. Это еще не буря. Так, ветерок. Нет у вас, молодых,
привычки. Нет.

- Вы идите, Николай Николаевич.

- Иду, иду, мой золотой, иду. От сердца печаль-то отпустите. У меня с
бумажками ажур.

Пронин поднял трубку, пальцы сами нашли на кнопках знакомый номер.

- Говорите, - пророкотал веселый баритон Виктора Константиновича.

Чувствовалось, что обладатель этого голоса лучезарно спокоен и
доволен жизнью.

- Пошептаться надо, - сказал Пронин, - дело есть.

- На сорок тысяч? - хохотнул Виктор Константинович.

- Неприятности.

- Жду, - голос собеседника сразу стал жестким.

Пронин положил трубку. Достал из сейфа деньги, рассовал по карманам.
В кейс положил пачку бумаг. Надо будет вечером внимательно просмотреть
заявки.

Он не заметил, как отворилась дверь и в комнату вошел человек.

Сергей поднял голову и недовольно спросил:

- Ну, что у вас? Рабочий день кончился.

Человек подошел к столу, сел, вынул из кармана красное удостоверение,
раскрыл.

Пронин прочел:

<Майор милиции Наумов Олег Сергеевич, состоит на службе в Управлении
уголовного розыска ГУВД Мособлисполкома в должности старшего
оперуполномоченного по особо важным делам>.

- Слушаю вас, товарищ майор, - Пронин с трудом сглотнул ком,
застрявший в горле.

- Вы Пронин Сергей Митрофанович?

- Да.

- Вы знакомы с Бурминым?

Волна радости словно окатила Сергея всего - с головы до ног.
<Господи, - зашептал кто-то внутри него, - есть бог, есть справедливость>.

- Скорее, я знаком с его женой.

- Нам известно, что восьмого числа в ЦДРИ вы угрожали Бурмину.

- Может быть. Знаете, чего при бабе не скажешь.

- А вам известно, что позавчера Бурмин убит?

- Как?

Наумов молчал, наблюдал за реакцией Пронина.

- Разговор в ЦДРИ - это несерьезно. Главное то, что мы с Аллой
вернулись только сегодня утром.

- У вас есть свидетели, которые смогут подтвердить каждый ваш день по
часам?

- Конечно, - обрадованно ответил Пронин, - и очень много.

И Наумов почему-то подумал, что свидетели у этого человека, конечно,
есть.

- Я не испытывал к Бурмину ни злобы, ни неприязни. Он для меня
существовал отраженно. В основном в рассказах Аллы. Я очень сожалею о
конфликте в ЦДРИ, поверьте мне.

- Хорошо, - Олег встал, - разберемся. До свидания, гражданин Пронин.

Слова <до свидания> и <гражданин> Наумов произнес специально с
некоторым значением.

Майор ушел, а Пронин остался сидеть, подавленный новостями. И
корреспондент, и это убийство. Не дай бог с двух концов начнут мотать.
Тогда точно хана.

Пронин вел машину нервно, рывками, чего не делал никогда в жизни. Он
любил машины с детства. Водить начал еще в школе, занимаясь в
автомобильном кружке. В автодорожном институте он даже участвовал в
гонках. Его страсть к машинам была всепоглощающей. Он не просто завидовал
людям, имеющим <Мерседесы>, <Вольво>, <Форды>, <Тойеты>, - он ненавидел
их. Потом, войдя в <дело>, он купил себе <Мерседес>. И когда впервые сел
за руль собственной иномарки, понял, что практически достиг всего в жизни.

И вдруг все, к чему он стремился, ради чего рисковал, вел двойную
жизнь, может рухнуть. И тогда отберут <Мерседес>, изымут деньги, лишат
чудесной квартиры и не станет Аллы. Он не испытывал к ней никаких особо
сложных чувств. Она волновала его как женщина и была нарядна и красива,
как машина иномарки, а следовательно, престижна.

А о престиже своем Сергей Митрофанович заботился. Он появлялся на
просмотрах и в ресторанах творческих клубов элегантный, с красивой
женщиной. Они шли, и Сергей ловил взгляды мужчин, обращенные на Аллу.

Да, в своем кругу, где место в жизни определялось маркой машины и
часов, наличием свободных денег и тряпками, он занимал одно из первых
мест. Но существовал другой мир, в котором жили люди типа покойного
Бурмина. И в нем критерии были совершенно иные. Пронин понимал, что в том
мире живут интереснее и полнее, но войти туда не мог, потому что там
действовала иная шкала ценностей.

С Метростроевской Пронин свернул в переулок, ведущий к набережной, и
въехал под низкую арку.

Он остановил машину у кирпичного трехэтажного дома, на стене которого
висела скромная вывеска <Цех № 7>. Пронин запер машину, спустился по
ступенькам. Цех занимал весь подвал дома. Здесь еще работали. У Виктора
Константиновича были свои законы о труде и, естественно, о заработной
плате.

Сергей толкнул маленькую дверь с табличкой <Старший мастер>.

Виктор Константинович пил чай. На окне уютно шумел электрический
самовар. На столе лежали калачи и сахар, стояла открытая банка зернистой
икры.

- Чаю хочешь?

- Не до грибов, - мрачно сказал Пронин.

И быстро, без пауз Сергей пересказал разговоры с Николаем
Николаевичем и майором милиции.

- Так, - Виктор Константинович сжал в кулаке калач. - Так.

Он внимательно посмотрел на Пронина. Плох был его подельник, совсем