Чтение 20–й страницы книги ~От Руси до России~

маньчжурской империи Кинь; они охраняли страну, получая за это плату.
Поэтому у них были шелковые одежды для жен, фарфоровая посуда и другая
иноземная утварь. "Черные" татары занимали открытую степь к северу от
пустыни Гоби и подчинялись своим ханам, презирая "белых" татар, которые
продали свою свободу и независимость за тряпки и чашечки. Сами они пасли
скот, который кормил их и одевал, так как ходили они в одеждах из шкур,
ныне называемых дубленками.

Однако "черные" татары вызывали не меньшее презрение у "диких", занимавших
территории еще севернее. У "диких" татар отсутствовали даже зачатки
государственности, поскольку подчинялись они лишь старшим в роду, а если
подчинение становилось в тягость, младшие всегда могли отделиться.
Хозяйство "диких" татар основывалось на охоте и рыболовстве, так как больше
всего на свете они ценили свою волю. Для девушки из числа "диких" татар
выйти замуж за "черного" татарина, который будет заставлять ее доить коров
или пасти овец, считалось унизительным наказанием.

Как мы видим, у степняков различных племен стереотипы поведения были
разные. Отношение к власти, к родству, к природе - все различало "белых",
"черных" и "диких" татар между собой.

Одним из небольших народов Великой степи были монголы, обитавшие в
пограничье "черных" и "диких" татар, в восточном Забайкалье. Своими
прародителями монголы считали Борте-Чино (Серого Волка) и Алан-Гоа
(Пятнистую Лань). К XI-XII вв. в лесостепных урочищах к северу от реки Онон
обитали несколько монгольских родов, в состав которых вошли окрестные
аборигены.

По рекам Селенге и Толе в центральной части Монголии кочевал народ кераиты.
Кераиты управлялись ханами - уважаемыми людьми, которые получали
соответствующие должности в зависимости от своей популярности в народе.
Жили кераиты не семейными общинами из двух-трех юрт - аилами, а куренями,
когда множество юрт ставилось вместе, окружалось телегами и охранялось
воинами, ибо кераиты боялись нападения. Они, в отличие от соседних народов,
в 1009 г. приняли христианство несторианского толка и с тех пор стали очень
набожным народом.

К западу от кочевий кераитов, в предгорьях Алтая, обитал народ найманы
(монгольское слово "найма" значит "восемь" - именно столько родов имелось в
их племени). Найманы были потомками киданей, вытесненных чжурчженями
(маньчжурами) с прежних становищ. Берега Байкала, к востоку от нынешних
Иркутска и Верхнеудинска, занимало храброе и воинственное племя меркитов, а
в Саяно-Алтае расселились племена ойратов. Все племена Великой степи часто
враждовали между собой, но конфликты носили характер пограничных стычек.

Жизнь кочевников была обеспеченной, но трудной, а главное -
бесперспективной. Все высшие должности можно было занять только по праву
рождения, которое определялось очень сложно, и случалось так, что
двухлетний ребенок получал право стать ханом и иметь звание нойона (князя),
а мудрый старец или могучий богатырь такой возможности не имел. Но так бы и
жили степняки привычной жизнью, проводя ее среди родной природы в
повседневных трудах и стычках с соседями, если бы прошедший по широте
Байкала пассионарный толчок XI в. не вызвал вспышку этногенеза двух
враждовавших народов - монголов и чжурчженей.

Среди степняков уже к концу XI в. стало заметно появление людей с
нетрадиционным поведением. Храбрые молодые люди, способные к активной
деятельности и стремившиеся получить награду за свои подвиги в походах и
войнах, оказывались обделены теми, кто был выше по происхождению, но
значительно уступал им по способностям. И вот эти люди с новыми взглядами
уходили из своих куреней в леса и горы. Жили они или охотой, или кражей
овец и лошадей у своих соседей. Соседи, конечно, устраивали облавы и
истребляли нарушителей традиций, но число людей, покидавших свои становища,
все увеличивалось, и назывались они - "люди длинной воли".

Параллельно монгольскому шел и чжурчженьский пассионарный подъем, приведший
к покорению маньчжурами царства киданей в Северном Китае.

Надо сказать, что монголы и маньчжуры традиционно враждовали, что
проявлялось в форме набегов, открытых столкновений и т.д. Но с ростом
энергетических потенциалов этих народов характер противостояния изменился.
Известно следующее легендарное обоснование ужесточения монголо-маньчжурской
вражды: якобы какой-то гадатель предсказал чжурченьскому Богдо-хану,
императору Северного Китая, что его народ погубят именно кочевники-монголы.
Император решил предупредить усиление монголов и стал ежегодно посылать на
их становища военные отряды, которые истребляли мужчин, хватали женщин и
детей, приводили их в Китай и продавали в рабство. Китайцы покупали
пленников для работы на плантациях. Некоторым монголам удавалось бежать.
Естественно, что они помнили нанесенные им обиды, и "мщение проникло в их
мозг и кровь".

Когда постоянные набеги маньчжуров приняли устрашающий характер, монголы
осознали необходимость объединения. Их племена организовались и избрали
хана. Первый монгольский хан, проявивший себя как значительный государь,
носил имя Хабул. Хабул-хан правил в 30--40-х годах XII в. и сумел
остановить натиск маньчжуров. В то время, когда китайцы, потерпев
сокрушительное поражение от чжурчженей, были вынуждены уступить им большие
территории, монголы разбили чжурчженей и заставили их оттянуть войска от
монгольских рубежей. Однако вскоре после смерти Хабул-хана (1149) племенной
союз монголов распался, так как обыватели, составлявшие большинство, не
мыслили себя подчиненными "людям длинной воли" и оказывали им очень слабую
поддержку. Обыватели предпочитали по-прежнему кочевать: аилами на севере,
где было безопасно, и куренями на юге, где им угрожали татары и чжурчжени.

Маньчжурская империя, напротив, чрезвычайно усилилась в тот период.
Чжурчжени в борьбе со степняками пользовались хитрым и очень жестоким
способом борьбы - они выкрадывали талантливых монгольских вождей и
предавали мучительной смерти: приколачивали гвоздями к деревянному ослу и
выставляли под южное солнце. Человек умирал довольно быстро, но в ужасных
мучениях.

В эти же годы в племени кераитов продолжались разногласия. Законный
наследник по имени Тогрул был выдан врагами его отца меркитам. Отец
высвободил его, но Тогрула схватили татары. Он убежал от татар и взял
принадлежавшую ему власть, но оппозиция в орде кераитов была очень сильна,
потому что могущественные родственники молодого хана, опираясь на свои
курени, всячески мешали объединению. Тогрулу приходилось то и дело убегать
из своей страны. При этом найманы, жившие на самом западе Монголии,
вступили в союз с кераитской оппозицией и с маньчжурами.

Казалось, народы Великой степи никогда не смогут объединить свои силы для
защиты от врага. Будущее степняков представлялось самым мрачным.

ЮНОСТЬ ЧИНГИСА

В середине XII в. после гибели нескольких монгольских ханов оборону
монголов от чжурчженей и их союзников - татар - возглавил потомок
Хабул-хана Есугей-багатур ("багатур" значит "богатырь"). Человек храбрый и
решительный, Есугей-багатур был не ханом, а главой рода Борджигинов,
который обитал в районе к северу от современной российско-монгольской
границы, там, где сейчас расположен город Нерчинск.

Когда-то Есугей, будучи еще совсем молодым человеком, охотился в степи с
соколом и вдруг увидел, как какой-то меркит везет в телеге, запряженной
очень хорошей лошадью, девушку исключительной красоты. Есугей позвал своих
братьев, и монголы бросились в погоню за добычей. Увидев преследователей,
девушка горько заплакала и сказала меркиту, своему жениху: "Ты видишь этих
людей - они тебя убьют, брось меня, уезжай, я буду вечно тебя помнить".
Потом сняла с себя рубашку и отдала ему на память. Монголы уже приближались
- меркит быстро выпряг коня, ожег его плетью и ушел от погони. А братья
запрягли своих лошадей в телегу и, привезя плачущую девушку домой, сказали;
"Забудь о своем женихе, наш Есугей живет без женщины" - и выдали ее за
Есугея. Жену Есугея, имя которой осталось в истории, звали Оэлун.

Брак оказался счастливым. В 1162 г. Оэлун родила первенца - Тэмуджина, а
впоследствии еще трех сыновей: Хасара, Хачиун-беки, Тэмугэ - и дочь
Тэмулун. От второй жены (монголы многоженство разрешали и поощряли) -
Сочихэл - у Есугея родилось еще двое сыновей: Бектер и Бельгутей.

Когда Тэмуджин подрос и ему исполнилось 9 лет, то по монгольскому обычаю он
должен был быть помолвлен. Отец договорился о помолвке Тэмуджина с
родителями красивой десятилетней девочки по имени Бортэ из соседнего
племени хонкират и повез сына в становище будущего тестя. Оставив Тэмуджина
у хонкиратов, чтобы он привык к своей невесте и будущим родственникам,
Есугей отправился в обратный путь. По дороге он увидел нескольких человек,
сидевших у огня, которые, как и положено в степи, пригласили его разделить
трапезу. Есугей подъехал ближе и лишь тут понял, что это были татары.
Бежать было бесполезно, потому что татары погнались бы за ним, а конь
Есугея устал. Гостя же у походного костра по степной традиции тронуть не
мог никто.