Чтение 20–й страницы книги ~Враг неведом~

- Чёрных Игл? - невольно удивился Твердислав. - Ах да, Чёрных Игл... наверное, можно сказать и так, - закончил он, вспоминая исполинские строения Столицы. "Хотел бы я знать, - подумал он, - откуда этот здешним обитателям известно про это мир?"

- Ты из Мира Игл... - медленно пробасил крылатый. - Че-ло-век?

- Ага. - Твердислав кивнул.

- Сказано, - бас крылатого зазвучал торжественным раскатом, - сказано в Книге Судей: в день оный придёт Некто из Чёрного Каменного Леса, не имея путей и знаний, и станет судить, по сердцу своему сверяясь. Сказано в Книге Пророков: и станет он величайшим из великих воителей, и возглавит он народ Хабб-а-Нор, и под его началом взята будет великая слава. И ещё сказано в Книге Смертей: объединятся Лес и Небо против Гор и Степи, и грянет великая битва, где падут герои, после же наступит мир. Если ты тот...

- Погоди, но откуда ты можешь это знать? - оторопел Твердислав.

Крылатый взглянул на него с презрением.

- Достаточно взглянуть на тебя, че-ло-век. Сила пронизывает тебя, Сила имеет в тебе своё начало и свой конец, ты способен двигать взглядом горы и хлопком ладоней гасить звёзды.

- Постой, постой! - взмолился Твердислав. - Да с чего ты всё это взял?

- С чего ты берёшь, что небо голубое? - надменно ответил крылатый. - Так и я. Идём с нами, че-ло-век!

- Постойте... погодите... я не...

- Он колеблется, брат, - вступил в разговор второй крылатый, поменьше и не столь громогласный. - Сказано в Книге Блужданий: не будет ведом ему ни один путь. Не принуждайте посланного Роком.

- Всё верно, брат, - отозвался первый. - Но помни также, что говорит мудрая Книга Убийц: если примет он сторону, противную Небу, не устоять ему.

- Мы бессильны решить за него, брат, - в голосе второго крылатого слышалась печаль.

- Ты прав, брат. Нам неуместно говорить с ним сейчас, смущая его нашими путями. Все рои Небесного народа узнают о появлении Предсказанного, но свой путь он должен избрать сам.

- Да погодите вы! - завопил Твердислав. - О чём вы? Какая война? С кем? Для чего? Почему вы сражаетесь с теми, из древесного города?

- Потому что они - вампиры, - прогудел первый крылатый. - В Книге Превращений сказано: а ежели встретишь живущего чужой кровью, готовящего себе из неё трапезы и яства, истреби его самого, его род, его жилище и все его имение сожги.

- Ибо, - подхватил второй, - в Книге Убийц сказано: если ты не убьёшь вампира, сегодня он поглотит кровь твоего ближнего, завтра - тебя самого, а через седмицу - весь мир.

- Так эти человечки... они что, высасывают кровь? - Твердислав сморщился от омерзения. Вампиры встречались и среди ведуньих тварей, и их всегда истребляли с особенным тщанием...

- Воистину, Предсказанный не мог бы выразиться точнее, - одобрил его первый.

- А почему я понимаю ваш язык, а язык этих... вампиров - нет?

- Потому что сказано в Книге Превращений - мерзок и противоестествен язык этих созданий, и заповедано, что никто не будет понимать их речей, - ответил второй.

- А почему...

- Нам неможно отвечать далее на вопрошения твои, Предсказанный, - с достоинством поклонился первый из крылатых. - Пусть тропа твоя приведёт тебя к нам. Твоя тропа, а не нами указанный путь. У нас же сейчас есть неотложное дело, прости. Берём, брат, - прогудел он. Второй молча взял погибшую за ноги - кстати, очень красивые, как и всё остальное. Говоривший осторожно, словно боясь побеспокоить мёртвую, обнял её за плечи. Могучие крылья упёрлись в воздух - без всякого видимого усилия двое существ поднялись над землёй, круто уходя вверх.

Они уже почти скрылись из глаз, когда в пыль под ноги Твердислава внезапно упало нечто небольшое, овал с пол-ладони величиной; голубое плавно перетекало в белое, а граница серебрилась, точно там, на этой границе, вовсю размахивали крошечными снежными фонариками мириады столь же крошечных созданий...

Это была брошь, брошь, и ничего больше, с иглой сзади и крохотной проушиной сверху - чтобы носить и на цепочке. Левая половина - белая. Правая - голубая. И изломанная, ветвящаяся, точно небесная молния, черта разделяла эти два поля...

Случайно ли она сорвалась с одежды погибшей, или унёсшие мёртвую сородичи специально бросили вещицу вниз на память тому, кто пусть молча, но отдавал дань мужеству той, что не пожалела самоё себя ради святого дела мести, - кто знает? Не колеблясь Твердислав поднял брошь и спрятал в карман. Приколоть её к бронекомбинезону он не мог при всём желании.

Дым тем временем рассеялся. На месте аккуратной, ухоженной и ладно устроенной каменоломни осталась лишь безобразно выжженная в теле холма ямища.

Белизна камня исчезла, и камень весь, похоже, исчез тоже - взорам Твердислава предстала лишь спекшаяся от огня земля. "Что бы ни двигало крылатыми, - невольно подумал Твердислав, - умирать они умеют. Дай нам, Великий Дух, всем так умереть в день нашего последнего боя..."

Вампиры, значит... Не-ет, здесь полжизни проведёшь, загадки разгадывая, и то ни одной не отгадаешь.

Твердислав поднялся и нехотя побрёл обратно к лесу. Крылатые, их враги, месть, красота, брошь - всё это, конечно же, очень интересно, но ему пора возвращаться. Хотя при других обстоятельствах он бы, конечно, избрал совсем иную дорогу...

Стой! А вдруг именно этого и добивалась коварная Аэ? Что, если она подсунула ему очередной, её чародейством сотворённый морок? У Твердислава даже перехватило дыхание. Чему можно верить в этом поистине ведунском мире, мире, полном коварных обманок, ловушек и западней? Не верь глазам своим, не верь рукам своим, не верь, не верь, не верь... К Ведунам всё это! Там, за спиной, где остался верховный координатор и его неулыбчивые, больные от вечного страха сподвижники, по крайней мере не стояло таких вопросов. Стена оставалась стеной. Пусть даже Аэ и могла набросить на неё маскарадный плащ.

Стараясь не оборачиваться, Твердислав быстро углублялся обратно в лес - именно в такой, где ему больше всего хотелось бы постранствовать недельку-другую, поночевать под звёздами, полюбоваться чистыми лесными ручьями и озерками... Иногда тебе как воздух нужна тишина, вождь Твердислав. И тебе показали место, где этой тишины хватило бы на всю жизнь. Где могут появиться враги или друзья. Где - вполне возможно! - ты встретишь и ту, что... ох, стыдно!.. - займёт место Джейаны подле тебя...

Стараясь не обращать внимания на эти мысли, Твердислав шагал и шагал. Он не сомневался, что найдёт предусмотрительно оставленные им знаки. Пусть даже на это уйдёт день или даже два...

* * *

- Ваше высокопревосходительство. На сегодня назначен Совет...

- Знаю. Знаю, Конрад. - Исайя, не оборачиваясь, смотрел в окно. За окном моросил унылый дождь - общепланетной сети управления климатом давно уже не существовало, и каждый город обходился своими силами. До недавнего времени в Столице всё оставалось более-менее благополучно, однако, как видно, беда добралась и сюда. Отказывала уникальная аппаратура, и нечем оказывалось заменить вышедшие из строя блоки. Непогода всё чаще и чаще показывала свой крутой норов в городе, и поделать с этим ничего было нельзя.

- Сергей Иванов...

- Связан прорывом, - тотчас с готовностью сообщил Конрад. - Как вы и предвидели, Умники начали атаки на стыке его и соседнего боевых участков. Свара нешуточная, но ситуация под контролем.

- Это хорошо, что под контролем, - медленно сказал Исайя, не отрывая взора от бегущих по стеклу дождевых струек. Отрегулированное на минимум, силовое поле не задерживало безвредную воду. Увы, энергию приходилось экономить. - Не хватало только к неурядицам с Проектом получить ещё и крупномасштабный прорыв Умников...

- Они не прорвутся, - уверенно заявил Конрад. - Что бы там ни говорилось об Иванове, своё дело он знает...

- То-то и оно, - вздохнул Исайя. - Это меня порой и пугает.

Почему, он не пояснил, а Конрад не стал расспрашивать. Когда начальство решит посвятить его в эти тонкости, оно это сделает само.

- Камарилья приготовилась, - негромко заметил Конрад.

- Я знаю, - без выражения ответил Исайя. И он, и Конрад, словно сговорившись, ни разу не упомянули исчезнувшего Твердислава. Шёл уже пятый день, как парень исчез, перейдя тоннелем на контролируемую Умниками территорию, где сразу же угодил в самую сердцевину Сенсорного облака. Один раз ему удалось вырваться; что-то будет теперь?.. Что, если он уже - один из солдат врага? - безмолвно терзался Конрад. Чёрт, чёрт, чёрт, какая досада, что залп Эстерры тогда оказался нацелен чуть ближе, чем следовало!

- Пора ехать, - с непривычной обречённостью произнёс Исайя. - Пора ехать, Конрад. Дадим им бой! Нельзя сдаваться! - он решительно сгрёб со стола несколько папок и двинулся к дверям.

Выход его высокопревосходительства верховного координатора господина Исайи Гинзбурга был обставлен весьма торжественно. Охрана в парадных мундирах, с церемониальным оружием наперевес - погоны, нашивки, аксельбанты, галуны, кивера, ментики со шнуровкой... Солдаты выстроились вдоль всего коридора, от апартаментов его высокопревосходительства до скоростного лифта, и далее, от скоростного лифта до зала заседаний Совета.

Конрад, нахмуренный и суровый, сопровождал патрона на правах не то адъютанта, не то порученца. Под парадным кителем старого солдата прятался бронежилет.

Зал Совета в плане являл собой пятилучевую звезду. Высокий потолок был декорирован по последней моде - скопищем хаотично свисавших пластиковых не то сталактитов, не то сталагмитов, - Конрад никак не мог запомнить, чем же они отличаются друг от друга и оправдывался перед собой тем, что человеческая память, мол, не резиновая и что в его положении гораздо полезнее назубок помнить все положения полевых уставов.

Амфитеатром поднимаясь от центральной округлой трибуны, в глубь каждого из лучей тянулись ряды удобных кресел с пюпитрами - здание было выстроено для заседаний какого-то из забытых Малых Планетных Парламентов, где по традиции должно было быть представлено не более пяти наиболее популярных партий. Сейчас об этих партиях и парламентах, как больших, так и малых, помнили одни лишь архивные крысы, , однако деление Совета на пять фракций осталось. Первую составляли военные - полевые командиры, вторую - военные теоретики, третью - тыловое обеспечение, четвертую - наука и пятую - здравоохранение. В условиях войны всем прочим решено было пренебречь.

Разумеется, верховный координатор появлялся последним.

Он почувствовал нависшую грозу ещё у дверей. Очевидно, стараниями кое-кого из членов Совета последняя сводка разошлась несколько шире, чем хотелось бы ему, Исайе. И, разумеется, семена пали в хорошо унавоженную почву.

Противники Проекта были кем угодно, только не дураками. И они отлично знали, чего хотят.

А хотели они солдат, и ничего больше. Они считали, что война застыла в неустойчивом равновесии, которое только толкни - и лавина покатится сама собой. Им казалось, что мальчики и девочки из кланов - отличный человеческий материал, самой судьбой назначенный в защитники им, потрёпанным жизнью, отступившим на последний рубеж обороны своего родного, привычного мира. Исайя не осуждал их за это. Он вообще никого не осуждал. Ибо не судите и не судимы будете. Но сейчас его ждал бой, и бой нешуточный. Редкий случай - на Совет удалось собрать почти всех, не исключая и командиров боевых участков. И это несмотря на начавшиеся в южном секторе атаки!

Исайя взошёл на трибуну. Прямо от дверей зала заседаний, не поворачивая головы, притворяясь, что не слышит оскорбительных шепотков за спиной... Конрад следовал за ним как тень; охрана осталась за дверьми, и в случае чего рассчитывать верховный координатор мог лишь на одного абсолютно надёжного сторонника.

- Сограждане! Коллеги! - Исайя говорил размеренно и монотонно, скучным голосом человека, исполняющего давным-давно надоевшую обязанность. - Сегодня традиционный день заседания. Я рад, что столько достойных коллег не пренебрегли своей обязанностью посещать заседания, их мнения для нас очень важны...

Он испытывал терпение аудитории. Рискнут ли перебить, рискнут ли кричать с мест? Он чувствовал скопившиеся в зале недовольство, горечь, страх, зависть, мстительность - но не мог сказать, когда и во что это выльется. И сейчас он нарочно дразнил зал - сорвать им заранее продуманный план, заставить импровизировать, на ходу искать новые решения, метаться, перераспределять роли... Заставить противников делать то, что они умеют хуже всего, - приноравливаться к быстро меняющейся обстановке. Умение, коим в полной мере обладали Умники и что обеспечило им подавляющую часть громких побед в самом начале. Потом, конечно, они упёрлись в воздвигнутую оборону, но инициативы не утратили, по-прежнему ставя в тупик командиров противника неожиданными и порой даже просто абсурдными решениями.

- Позвольте мне кратко ознакомить вас с реакцией моего штаба на важнейшие события последних дней... Прорыв в районе сектора "восток" благополучно локализован, вдавливание наших оборонительных линий ликвидировано, противник понёс большие потери в живой силе и технике. Подробности известны вам из сводки, я же хотел заострить ваше внимание на следующих положениях...

Монотонно и медленно, то и дело опуская глаза в бумажку. Исайя не пользовался микромониторами или суфлёрами, предпочитая всему бумагу. Пусть, пусть слушают. Я терпелив. Я подожду. Ведь есть ещё надежда...

Так, Малкольм рядом с Мак-Найл. Сладкая парочка сидит с кислыми физиономиями и о чём-то лениво шепчется. Похоже, что все мои слова их нимало не занимают...

И точно.

Стоило Исайе позволить себе кратчайшую, почти незаметную паузу, как грузный седовласый Малкольм тотчас поднялся с места. В поднятой руке он держал светящийся алым личный жетон члена Совета - знак того, что использует своё право перебить председателя. Каждый из членов Совета мог поступить так не более раза в месяц, и Исайя понимал теперь поразительную покладистость недавних оппонентов - они берегли силы, накапливая "красные фонари".

Однако в то же самое время это означало, что противники Исайи вновь наступили на те же грабли - попытались придать всему происходящему видимость законности. Грубая сила ещё ждала своего часа.

Тем не менее Малкольм заговорил предельно резко, словно показывая, что приличия уже отброшены.

- Я полагаю, что следует изменить повестку дня. Со мной согласно большинство в этом зале. Требую голосования!

- А не будет ли позволено мне, как председателю, узнать - в чём же заключается суть изменений? - мягко осведомился Исайя.

- Отчего же, конечно, можно. - Малкольма не обманешь так просто спокойным и сдержанным тоном. - Суть в полном провале столь любимого нашим дорогим председателем Проекта "Вера", массовый переход клановых выкормышей на сторону наших врагов, бессмысленное растранжиривание громадных средств, материальных и энергетических ресурсов... Но обо всем этом я бы хотел сказать с трибуны, как и положено, а потому настоятельно прошу - нет, требую! - поимённого голосования!

Он имел на это право.

Малкольма поддержали - не слишком громким, но уверенным и слитным шумом. Исайя обводил взглядом зал - повсюду напряжённые, нахмуренные лица. Похоже, он недооценил противников - они навербовали куца больше сторонников, чем он полагал в самых пессимистических прогнозах...

Конрад с обманчиво-равнодушным лицом на всякий случай стал чуть ближе к Исайе.

- Конечно, уважаемые члены Совета, - умиротворяюще заговорил Исайя. - Почтенный Малкольм вправе поставить такой вопрос. Итак, на голосование следующий пункт - о внесении изменений и дополнений в повестку дня...

Проголосовали. 67 - за, 33 - против. Исайя мог рассчитывать ровно на одну треть голосов. А для снятия его с поста Малкольму и компании требовалось ровно 68 (Совет по традиции состоял из 101 человека). Этим шестьдесят восьмым должен был стать Иванов - однако он геройствовал сейчас на своём боевом участке, спасибо Умникам...

- Очень хорошо, - не меняя интонации, сказал Исайя, ласково глядя на обильно потеющего от волнения Малкольма и бледную как смерть Мак-Найл. Видно было, как их трясёт от возбуждения - похоже, сами не рассчитывали на такой исход первого голосования. Шестьдесят семь голосов! Полный ажур! А ещё один голос... что ж, не обязательно проводить полный импичмент за один раз. Ограничение полномочий... перераспределение средств... назначения на ответственные посты в системе Проекта... Для всего этого достаточно простого большинства. - Очень хорошо, уважаемые члены Совета. А теперь попросим достопочтенного Малкольма сообщить нам, какие же конкретно изменения желательно было бы внести в повестку дня...

Бледность на лице толстяка сменилась краснотой. Обильно потея и отдуваясь, он прошествовал к трибуне. Исайя скромно отступил в сторону, к своей конторке. Достал платок, промокнул губы. Пальцы незаметно прошлись над левым обшлагом..,

Малкольм заговорил, и Исайя с невольной скукой подумал, что даже сегодня его враги не сумели измыслить ничего нового, ничего неожиданного, ограничившись перечислением длиннейшего списка "злоупотреблений".

. Неправильное расходование ресурсов, ошибки в планировании, авантюризм, замешанный на некомпетентности, уверенность в собственной непогрешимости, создавание культа собственной личности... Знакомо, господа. Так... диктаторские замашки? - ещё более старо.

По Проекту Малкольм прошёлся, но как-то подозрительно кратко, больше упирая на несоразмерность расходов и полученных результатов.

- Затратив такие средства, мы могли бы построить не менее трёх полностью автоматизированных дивизий, которых нам так не хватило во время последнего наступления!..

Ага. Вспомнили последнее наступление (после провала которого Исайя и стал верховным). Проект "Вера" реализовывался уже тогда... правда, явочным порядком. Исайя тогда занимал пост первого заместителя верховного... покончившего с собой после того, как Умники, нанеся неожиданные удары по флангам прорвавшей их фронт группировки, окружили два ударных корпуса и в течение следующих трёх дней, накрыв их невиданным облаком Сенсорики, поголовно уничтожили. Исайя был тогда против этой авантюры - что, собственно, и принесло ему тогда пост председателя и верховного координатора.

Малкольм выдохся и умолк, с некоторой опасливой растерянностью глядя на Гинзбурга, который с любезной улыбкой кивал ему на протяжении всей гневной филиппики.

- Очень хорошо, - задушевно сказал Исайя. - Достопочтенный член Совета Малкольм выдвинул, насколько я могу судить, тринадцать конкретных фактов перерасхода средств, каковые требуют, но его мнению, расследования, одиннадцать случаев принятия мной, как председателем, некорректных решений, каждое из каковых также нуждается в тщательном обсуждении, возможно, с созданием особых комиссий по каждому указанному факту...

Зал дружно взвыл. Точнее, взвыли те 67 человек, что голосовали за предложение Малкольма. То, что говорил Исайя, было абсолютно логично и правомерно. Обвинения требовали проверки. Проверки основательной, фундаментальной и кропотливой. А для этого нужны комиссии. С аппаратом, специалистами, экспертами, с обеспечением безопасности, блокированием доступа к нежелательной информации и тому подобным.

Исайя даже удивился - неужели хитрец Малкольм не предусмотрел этого совершенно очевидного ответного хода?

Поднялась Мак-Найл. На щеках медленно разгорались два пятна лихорадочного румянца.

- Прошу слова!

Очевидно, роли были распределены заранее. Никто из сторонников этой пары не рвался выступить.

- Прошу вас, уважаемая член Совета Мак-Найл. - Верховный координатор был сама любезность.

- Дорогие коллеги! - женщина очень волновалась, судорожно стискивая руки перед грудью. - Мой единомышленник, член Совета от фракции военных теоретиков Эдвин Малкольм, сказал многое, но не все.

Он справедливо перечислил большие и мелкие грешки нашего уважаемого координатора. А уважаемый координатор также совершенно справедливо потребовал проверок. Но я скажу о другом. - Она перевела дыхание. - О том, что представляет из себя так называемый Проект "Вера", любимое детище нашего дорогого командующего. Профессор Корнблат!

Пожилой эколог встал. Конрад скрипнул зубами - экологическая группа "Вяз", для чего-то прикомандированная к Проекту, давно уже слыла притчей во языцах. Профессор Корнблат имел, как и Авель Алонсо, генеральское звание и, в общем-то, считался вполне преданным верховному координатору человеком... Конрад взглянул на командующего - с прежней любезной улыбкой он смотрел на взлохмаченного коротышку, что пробирался к трибуне, размахивая какими-то бумагами, но - Конрад не мог ошибиться! - будь Исайя Гинзбург обыкновенным человеком, глаза бы его уже вылезли на лоб. Корнблат изменил! Корнблат перешёл в стан неприятеля! А может, и не перешёл, а всегда был с ними? А на Планете Сказок выполнял, так сказать, разведывательную функцию?..

- Прошу слова! - фальцетом выкрикнул профессор. - Требую!.. Дайте сказать!

- Зачем же так кричать, Пол, - едва заметно пожал плечами Исайя. - Ты член Совета. Если коллега Мак-Найл закончила своё выступление, я с радостью предоставлю слово тебе...

- Я бы хотела остаться, выступление профессора Корнблата потребует некоторых комментариев.

Это разрешалось регламентом.

Краем глаза Исайя заметил гримасу злого торжества на лице Малкольма.

"Погодите. Рано радуетесь, господа... Ну, давай, Пол, говори, о чём ты там хотел сказать?"

- Уважаемые коллеги! Не тратя времени на предисловия, перейду сразу к сути. В лице Проекта "Вера" мы имеем дело с крупномасштабной диверсией Умников, и я берусь, стоя на этой трибуне, доказать вам это.

Наступила тишина. Ошеломлённые, умолкли даже сторонники Исайи, да и сам верховный координатор впервые, наверное, опешил по-настоящему. Самое нелепое обвинение, какое только можно было придумать! Помнится, о чём-то подобном упоминал Конрад... а он, он не прислушался к этим словам - и вот вам результат.

Корнблат заговорил - но Исайя его уже не слушал, воспринимая лишь отдельные фразы. И без того понятно, что станет говорить этот человек, не понаслышке знакомый с методами наставников. Грязь, конечно, но ничего лучшего ведь так и не придумали, кроме одного - гнать ребятишек в казармы, объясняя, что Умников надо убивать просто потому, что они Умники... И не объяснишь им, что Сенсорика есть дьявольское прельщение...

- Как вы знаете, я осуществлял контрольно-экологические функции в планетарном объёме... имел возможность наблюдать и сравнивать... - пламенное вступление Исайя пропустил мимо ушей почти целиком. - На планете, с кощунственным цинизмом поименованной "Планета Сказок", в полном объёме (очевидно, это слово - "объём" - очень нравилось профессору) реализована диктатура феодально-фашистского типа. Командующий там генерал Алонсо с полного одобрения и ведома верховного координатора не гнушается никакими преступлениями и вот-вот доведёт дело до войны. Только в результате прямых военных акций, связанных с подавлением стихийных выступлений протеста, за последний год уничтожено более тысячи детей, я подчёркиваю - детей, а не Умников, в возрасте от нескольких месяцев до семнадцати лет. Уничтожение клана Хорса... бомбовые удары по клану Лайка-и-Ли... безумные эксперименты, едва не закончившиеся глобальной экологической катастрофой... сейчас высокому собранию будут продемонстрированы видеоматериалы, неопровержимо свидетельствующие... - Корнблат входил во всё больший раж, и Исайя вновь бросил слушать. Всё ясно и так.

...Запретить демонстрацию он не мог да и не собирался делать этого. Раньше подобные словесные схватки бодрили, внося приятное разнообразие в тяжёлый и достаточно однообразный труд планетного администратора, однако на сей раз он ощущал лишь усталость и опустошённость. Исайя не сомневался в себе - в его силах заговорить весь этот Совет так, что снятым с должности, быть может, окажется тот самый Корнблат - но во имя чего?..

"А не желающим спастись не поможет даже Спаситель, ибо сказано - не верящий в Воскрешение и Вознесение хуже хулящего истинную веру". Книга Эсфири, глава восьмая, стих четырнадцатый.

"Может, и правда - пусть Идущий по Следу делает здесь что хочет? А я умываю руки, ибо трижды просил вас отпустить его, вы же, как сговорившись, кричали дружно "распни его, распни!".

Да, пусть. Ибо он, Идущий по Следу, ничего не сможет тут сделать больше уже имеющегося, до чего они дошли сами. Без искушения и прельщения.

Господи, за что же ты заставил меня испить чашу сию?

Non sum qualis eram15... А раньше такие сомнения не возникли, бы. Хотя. . хотя, конечно, была одна ночь, когда я сомневался, и негодовал, и плакал... Но был ли это я? Или кто-то иной?. Какая разница... Мир отчаянно не хочет, чтобы его спасали, - какая банальная всегдашняя история! Во все времена и при всех правителях они хотели только одного - покоя, даже если покой означает бесконечную истребительную войну Они готовы умереть все до единого, но не допустить, чтобы кто-то - не важно, кто - решал бы за них их судьбы".

А профессор Корнблат уже мчался дальше на всех парусах, демонстрируя видеозаписи, потрясая какими-то таблицами, цифрами, графиками, неведомым образом он раздобыл леденящие душу кадры, клан Лайка-и-Ли под бомбовым ковром, горят деревья, дома, горит земля, горит, похоже, даже воздух, всюду - мёртвые тела . разумеется, он не мог пропустить рвущего сердце кадра - молодая мать, совсем ещё девчонка, лет, наверное, шестнадцати, уже мёртвая, всё ещё пытается закрыть телом от рушащейся с неба смерти крошечного младенчика, отчаянно пищащего и пытающегося ползти, к ребёнку бросается девочка лет десяти, хватает малыша на руки, но тут над ними рвётся очередная бомба, и ударная волна обращает детей в кровавые ошмётки...

А посреди этого хаоса, посреди вопящей толпы маленьких стоит, вскинув руки над головой, главная Ворожея клана, девушка по имени Ли, отклоняя, отводя сыплющиеся бомбы, объединяя в этот миг все силы клана, весь ужас и всё желание жить...

"Перехватил Алонсо. Пересолил. Хотя, с другой стороны, если бы он не разбомбил клан и его люди не взяли бы под контроль динамическую структуру, взрыв напрочь снес бы полконтинента..."

Материал Корнблата бил наповал. Зал разразился яростными воплями - головы Алонсо требовали все поголовно, но 67 человек - ещё и голову верховного координатора Исайи...

Координатор поднял руку. Кажется, спокойствие, кроме него, сохранил один Конрад. Этот просто принял боевую стойку.

Корнблат стоял весь мокрый, нервно облизывая верхнюю губу. Похоже, он и сам не понимал, в какой капкан угодил и какую сорвал лавину. Обратной дороги не стало, теперь взовьётся Подкомитет Этики, завопят врачи и учителя (обычные, не из кланов), заскрипят зубами командиры боевых частей...

Алонсо придётся пожертвовать.

Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов.

Верховный координатор Исайя Гинзбург стоял посреди накаляющегося всё больше и больше зала, слушая поневоле утрачивающую связность обвинительную речь Корнблата, и ждал.

* * *

"Как бы ни был интересен и необычен мир, ты должен вернуться", - как заклинание твердил себе юноша, пробираясь девственным лесом. - Да, крылатые, да, их враги, да, наверное, тут хватает и иных диковинок - но Великий Дух возложил на меня бремя войны под иным солнцем".

Конечно, ужасно хотелось хоть краем глаза взглянуть, что это там за крылатые, что у них за жизнь, что за "рои"... О чём говорится в книге под завлекательным названием "Книга Убийц", почему его встретили так, словно посланника вышних сил...

Разумеется, на всё это имелся один всеобщий ответ. Если весь мир вокруг - всего лишь насланный Аэ морок, то и гадать нечего. Его хотят замкнуть в бесконечном лабиринте мёртвых снов; и всё, им увиденное, в том числе и предсмертный героизм безвестной крылатой девушки, - лишь плод воображения Аэ да её магической силы. Тогда тем более отсюда надо было бежать... но вот дадут ли уйти так просто? Да и можно ли вырваться из наваждения?..

Но тут он вспомнил, что видения исчезли, стоило ему оказаться вне багрового облака. Здесь никакого облака не наблюдалось, но, наверное, в своих владениях Умники могли измыслить и что-то похитрее.

Знак Пути отыскать удалось, хоть и не без труда. Уже сгущался вечер, когда Твердислав добрался наконец до заветного дерева. Ему не препятствовали, хотя коротышки целыми отрядами маршировали через лес, направляясь к разгромленной каменоломне. Что они рассчитывали там найти, Твердислав не знал, да и знать не хотел. Он не видел правых и виноватых в этой войне. Это была не его война.

- Уже уходишь? - Аэ появилась из-за дерева, словно поджидала его тут всё время. Встала, прижавшись щекой к мягкой древесной коре.

Нельзя сказать, что он не ждал её. Ждал. И даже был почти уверен, что просто так его не отпустят.

За спиной девчонки маячил верный Кхарг.

- Ухожу, - кивнул Твердислав. Не имело смысла запираться.

- А можно тебя спросить зачем? - Аэ оттолкнулась от ствола, шагнула ближе.

- Так нужно. - Ей ведь всё равно не объяснить...

- Нужно. А зачем нужно? И кому?

- Прежде всего мне.

- Ты так жаждешь убить меня? Ещё раз? - она прищурилась.

- Почему? - глуповато спросил Твердислав.

- Ты призван сражаться с Умниками. Убивать и уничтожать их. Перед тобой сейчас стоит одна из них.

Умница, так сказать, - она попыталась усмехнуться, но губы отчего-то её не слушались. - Один раз ты уже хотел меня убить...

- Если б хотел - убил, - пожал плечами Твердислав.

- Ой, ой, скажите, пожалуйста! Да не строй ты из себя холодного убийцу-профессионала, всё равно не получится. Тем более со мной. - Она скорчила презрительную гримаску - получилось лучше, чем секунду назад. Верно, и в самом деле рассердилась. - И не увиливай! - Аэ даже ножкой притопнула.

- А чего это ты тут с меня ответы требуешь? - в свою очередь огрызнулся Твердислав. - Хочешь биться - будем биться. Не хочешь - прощай. А отвечать я тебе не намерен. Хватит, наотвечался. - Он взялся за меч. - Ну, решай быстро!

- Погоди... - она закусила губу. - Постой... Давай поговорим. Почему ты так враждебен к нам? Ты ведь ничего о нас не знаешь!

- Когда на тебя нападают, не до разговоров, - отрезал Твердислав. - Когда тебя убивают, ты убиваешь в ответ.

- Но сейчас-то тебя никто не трогает!

- Сейчас - да. А тогда, первый раз, там... - он махнул рукой себе за спину. - Когда штурмовали дом... Тот старик с огненными глазами, признайся, твоя выдумка? И это ваше дурацкое "хайле анде фэйле" - тоже твоё?..

Аэ сморщилась, точно от сильной боли. Плотнее запахнула на груди простой чёрный плащ.

- Твердь... послушай. Старика-огневика послала не я... послал другой мальчишка. Он теперь мёртв. Ты убил его. Перевоплощение оказалось слишком сильно... мы не успели разорвать связь, и он погиб. Болевой и эмоциональный шок...

- Очень мило, - Твердислав скривился. - Очевидно, мне следовало дать себя укокошить. Нравится мне, как ты рассуждаешь, подруга! Хотел бы я знать, как вы вообще узнали, что я здесь? Как послали этого... старика-огневика? Зачем? Вы что, так меня боитесь?

- Мы? Боимся? - Аэ очень натурально расхохоталась. - Да знаешь ли ты, что я могу сделать с тобой здесь, в моём собственном мире? Знаешь?..

- Предположим, что нет, ну и что? - невозмутимо ответил Твердислав. - Что-то при нашей первой встрече могущество твоё не слишком-то помогло.

- А об этом мог бы и не напоминать! - обиделась Аэ.

- Напоминай не напоминай... всё едино. Ну ладно, если больше нам говорить не о чем, я пойду, - он шагнул к дыре.