любопытство знать все, что до них касается, благоприятствуют таким
вымыслам и сообщают их отдаленным потомкам. Можем верить и не верить, что
Олег в самом деле был ужален змеею на могиле любимого коня его, но мнимое
пророчество волхвов или кудесников есть явная народная басня, достойная
замечания по своей древности.
кончины Олеговой: народ стенал и проливал слезы. Что можно сказать сильнее
и разительнее в похвалу Государя умершего? Итак, Олег не только ужасал
врагов, он был еще любим своими подданными. Воины могли оплакивать в нем
смелого, искусного предводителя, а народ защитника. - Присоединив к
Державе своей лучшие, богатейшие страны нынешней России, сей Князь был
истинным основателем ее величия. Рюрик владел от Эстонии, Славянских
Ключей и Волхова до Белаозера, устья Оки и города Ростова: Олег завоевал
все от Смоленска до реки Сулы, Днестра и, кажется, самых гор Карпатских.
Мудростию Правителя цветут Государства образованные; но только сильная
рука Героя основывает великие Империи и служит им надежною опорою в их
опасной новости. Древняя Россия славится не одним героем: никто из них не
мог сравняться с Олегом в завоеваниях, которые утвердили ее бытие
могущественное. История признает ли его незаконным Властелином с того
времени, как возмужал наследник Рюриков? Великие дела и польза
государственная не извиняют ли властолюбия Олегова? И права
наследственные, еще не утвержденные в России обыкновением, могли ли ему
казаться священными?.. Но кровь Аскольда и Дира осталась пятном его славы.
пришел в Новгород с Рюриком. Тело его погребено на горе Щековице, и жители
Киевские, современники Нестора, звали сие место Ольговою могилою.
Греками. Убиение Игоря.
потомство требуют величия от наследников Государя великого или презирают
недостойных.
от Киева.
прибавлением дани. - Но скоро новые враги, сильные числом, страшные
дерзостию и грабительством, явились в пределах России. Они под именем
Печенегов так славны в летописях наших, Византийских и Венгерских от Х до
XII века, что мы должны, при вступлении их на феатр Истории, сказать
несколько слов о свойстве и древнем отечестве сего народа.
Тобол, Урал, Волга, в продолжение многих столетий ужасала Европу грозным
явлением народов, которые один за другим выходили из ее степей обширных,
различные, может быть, языком, но сходные характером, образом жизни и
свирепостию. Все были кочующие; все питались скотоводством и звериною
ловлею: Гунны, Угры, Болгары, Авары, Турки - и все они исчезли в Европе,
кроме Угров и Турков. К сим народам принадлежали Узы и Печенеги,
единоплеменники Туркоманов: первые, обитая между Волгою и Доном в
соседстве с Печенегами, вытеснили их из степей Саратовских:
опустошили Бессарабию, Молдавию, Валахию; принудили Угров переселиться
оттуда в Паннонию и начали господствовать от реки Дона до самой Алуты,
составив 8 разных областей, из коих 4 были на Восток от Днепра, между
Россиянами и Козарами; а другие - на западной стороне его, в Молдавии,
Трансильвании, на Буге и близ Галиции, в соседстве с народами Славянскими,
подвластными Киевским Государям. Не зная земледелия, обитая в шатрах,
кибитках, или вежах, Печенеги искали единственно тучных лугов для стад;
искали также богатых соседей для грабительства; славились быстротою коней
своих; вооруженные копьями, луком, стрелами, мгновенно окружали неприятеля
и мгновенно скрывались от глаз его; бросались на лошадях в самые глубокие
реки или вместо лодок употребляли большие кожи. Они носили персидскую
одежду, и лица их изображали свирепость.
войском, не захотели отведать счастия в битве и мирно удалились в
Бессарабию или Молдавию, где уже господствовали тогда их единоземцы. Там
народ сей сделался ужасом и бичом соседей; служил орудием взаимной их
ненависти и за деньги помогал им истреблять друг друга. Греки давали ему
золото для обуздания Угров и Болгаров, особенно же Россиян, которые также
искали дружбы его, чтобы иметь безопасную торговлю с Константинополем: ибо
Днепровские пороги и Дунайское устье были заняты Печенегами. Сверх того
они могли всегда, с правой и левой стороны Днепра, опустошать Россию, жечь
селения, увозить жен и детей, или, в случае союза, подкреплять Государей
Киевских наемным войском своим. Сия несчастная Политика дозволяла
разбойникам более двух веков свободно отправлять их гибельное ремесло.
крайней мере Нестор говорит о первой действительной войне с ними уже в 920
году. Предание не сообщило ему известия об ее следствиях. Княжение Игоря
вообще не ознаменовалось в памяти народной никаким великим происшествием
до самого 941 года, когда Нестор, согласно с Византийскими Историками,
описывает войну Игореву с Греками.
того времени дружелюбно с Империею: ибо в 935 году корабли и воины его
ходили с Греческим флотом в Италию. Если верить Летописцам, то Игорь с
10000 судов вошел в Черное море. Болгары, тогда союзники Императора,
уведомили его о сем неприятеле; но Игорь успел, пристав к берегу,
опустошить Воспорские окрестности. Здесь Нестор, следуя Византийским
Историкам, с новым ужасом говорит о свирепости Россиян: о храмах,
монастырях и селениях, обращенных ими в пепел; о пленниках, бесчеловечно
убиенных, и проч. Роман Лакапин, воин знаменитый, но Государь слабый,
выслал наконец флот под начальством Феофана Протовестиария. Корабли
Игоревы стояли на якорях близ Фара или маяка, готовые к сражению. Игорь
столь был уверен в победе, что велел воинам своим щадить неприятелей и
брать их живых в плен; но успех не соответствовал его чаянию. Россияне,
приведенные в ужас и беспорядок так называемым огнем Греческим, которым
Феофан зажег многие суда их и который показался им небесною молниею в
руках озлобленного врага, удалились к берегам Малой Азии. Там Патрикий
Варда с отборною пехотою, конницею, и Доместик Иоанн, славный победами,
одержанными им в Сирии, с опытным Азиатским войском напали на толпы
Россиян, грабивших цветущую Вифинию, и принудили их бежать на суда.
голодом, они снялись с якорей, ночью отплыли к берегам Фракийским,
сразились еще с Греками на море и с великим уроном возвратились в
отечество. Но бедствия, претерпенные от них Империею в течение трех
месяцев, остались надолго незабвенными в ее Азиатских и Европейских
областях.
другие Историки: Арабский Эльмакин и Кремонский Епископ Лиутпранд;
последний рассказывает слышанное им от своего отчима, который, будучи
Послом в Цареграде, собственными глазами видел казнь многих Игоревых
воинов, взятых тогда в плен Греками: варварство ужасное! Греки, изнеженные
роскошию, боялись опасностей, а не злодейства.
войско, призвал Варягов из-за моря, нанял Печенегов - которые дали ему
аманатов в доказательство верности своей - и чрез два года снова пошел в
Грецию со флотом и с конницею. Херсонцы и Болгары вторично дали знать
Императору, что море покрылось кораблями Российскими. Лакапин, не
уверенный в победе и желая спасти Империю от новых бедствий войны со
врагом отчаянным, немедленно отправил послов к Игорю. Встретив его близ
Дунайского устья, они предложили ему дань, какую некогда взял храбрый Олег
с Греции; обещали и более, ежели Князь благоразумно согласится на мир;
старались также богатыми дарами обезоружить корыстолюбивых Печенегов.
Игорь остановился и, созвав дружину свою, объявил ей желание Греков.
войны дает нам серебро и золото, то чего более можем требовать? Известно
ли, кто одолеет?
морская: в ней общая смерть людям". Игорь принял их совет, взял дары у
Греков на всех воинов своих, велел наемным Печенегам разорять
соседственную Болгарию и возвратился в Киев.
Российский в Царьград, где заключен был ими торжественный мир на таких
условиях:
гости Игоревы", и проч. Следует около пятидесяти Норманских имен, кроме
двух или трех Славянских. Но достойно замечания, что здесь в особенности
говорится о Послах и чиновниках Игоря, жены его Ольги, сына Святослава,
двух нетиев Игоревых, то есть племянников или детей сестриных, Улеба,
Акуна, и супруги Улебовой, Передславы.
княжения, от всех людей Русския земли, обновить ветхий мир с Великими
Царями Греческими, Романом, Константином, Стефаном, со всем Боярством и со
Максимов Альберт
Посняков Андрей
Маккэфри Энн
Вронский Константин
Белогорский Евгений
Никитин Юрий