ему детское умение лазать по деревьям! Примерясь, Гриша совершил пры-
жок-почти смертельный... Настил крыши глухо прогудел под его ногами. По-
том парень долго лежал, привыкая к высоте. Обвязав веревку вокруг трубы,
начал по ней спускаться.
да простишь ли меня, грешницу великую?..
"...Надлежало б мне приносить молитвы Создателю, но ах, нет! слабость и
лета доспевшие повели мысли не туда, куда Всевышний указывал, и зачал я
по ночам мыслить искусно, каким побытом сыскивают люди себе любовниц го-
рячих; и как только учал о сем предмете воображать, на смертный грех сей
довольно-таки представилось мне много всяких способов..."
тербурге примерно то же самое, что проделывал в Москве недоросль дво-
рянский. Но объект вожделений Понятовского был гораздо деликатнее, да и
приемы посла отличались от потемкинских воистину дипломатическим лу-
кавством... 6 июля 1757 года, когда над Петергофом опустился теплый ве-
чер, Понятовский поехал в Ораниенбаум, имея на запятках кареты лакея,
посвященного в его интриги. В лесу их задержала кавалькада подвыпивших
всадников. Посол узнал среди них и великого князя-Петра Федоровича,
крикнувшего из седла:
чал по-немецки, что везет портного. Всадники были пьяны, карету отпусти-
ли, не сообразив, что в ночном лесу портному кроить и шить нечего... Вот
и Ораниенбаум. Понятовский постучал в окно купального павильона.
ванна...
рете, из кустов выскочили трое верховых с палашами и заставили его бе-
жать к беседке, в которой сидел великий князь.
на шею камень. Но от берега свернули в Нижний сад, а там - в Монплезире
- Петр без обиняков спросил:
соседние комнаты Монплезира, оттуда послышался писклявый голос его фаво-
ритки - графини Воронцовой. Вернувшись, великий князь сказал Понятовско-
му:
граф Александр Шувалов, инквизитор империи. ("Точно для усиления ужаса,
- писал Понятовский, - природа наградила его нервными подергиваниями,
безобразившими его лицо, и без того некрасивое. При его появлении я сра-
зу понял, что государыне Елизавете все уже известно"). Положение Шувало-
ва было крайне щепетильным: поимкой польско-саксонского посла затрагива-
лась честь Екатерины. Чтобы выйти сухим из воды, Шувалов буркнул нечто
такое, чего понять было невозможно. Понятовский склонился перед ним в
поклоне:
желательно покончить с этим без излишней огласки...
Ораниенбаума со свитой приехали великий князь и Екатерина, которая мимо-
ходом нашептала Понятовскому:
крайне любезны с фавориткой моего проклятого...
ребристым плащом голштинского офицера.
зловонного кнапстера. Наконец Лизка сказала, что можно войти. Петр
встретил Понятовского с веселым видом:
любовница? Поверь, я достаточно образован, чтобы не обращать внимания на
такие пустяки... Сознайся ты мне в этом раньше, и мы давно были бы с то-
бой большими друзьями.
его полководческих талантов. Этим я привел его в такое расположение ду-
ха, что через четверть часа он говорит: "А ведь тут кого-то еще недоста-
ет!" С этими словами Петр ринулся в спальню Екатерины, стащил ее с кро-
вати и предъявил - полуобнаженную, в одних чулках ("даже без туфлей, -
писал Понятовский, - даже без юбки"). Разыгрывая доброго малого, Петр
сказал:
наты. Полураздетую женщину поместили между любовником и мужем, а вино ей
подливала любовница мужа. "Вот капкан"! - поняла Екатерина, присматрива-
ясь к угодническому поведению Понятовского, которого любила-да, любила!
Но из дипломата он превратился в очень дурного рыцаря, а его игривые шу-
точки были ей до отвращения противны. Зачем ему эта комедия? И почему он
так охотно играет в ней подленькую роль? Здоровое женское чутье подска-
зывало Екатерине, что в этом непристойном спектакле ее мешают с грязью.
Муж - глупец, с него морали не взыщешь. Но Понятовский-то умен и должен
бы понимать все неприличие этой позорной сцены...
висла на шее Понятовского, пылко его целуя:
в Петербург лучших учеников Московского университета: императрица Елиза-
вета хотела познакомиться со студентами.
Матвей Жуляков; он из кафтанов вельможных да из мундиров генеральских
выжигал мишуру золотую и канитель серебряную - с того дела верный кусок
хлеба имел, даже на винопитие хватало. Григорий не раз помогал ему сжи-
гать на раскаленных докрасна противнях одежды умерших владык мира сего.
Щеткою сгребал он в ведро жалкие остатки былого величия, рассуждая при
этом философически:
такая? На что человеку дадена? Не успеешь мундир сносить, как и подыхать
пора, а мундирчик твой сожгут. Из "выжига" этого еще тарелку отольют...
нате, мол, ешьте, живущие!
стол да зачерпни из бочки капустки...
примерных учеников университета.
лесов и болот литовской Жмуди, имела генеральную дирекцию - на Кенигс-
берг. Московский университет отправил на войну студентов-разночинцев -
переводчиками, и они разъехались по штабам уже дворянами при офицерских
шпагах!
гимназических, средь которых Митенька Боборыкин и Миша Загряжский состо-
яли в свойстве с Потемкиным. Все разбрелись по сородичам, проживавшим в
столице, а Григорий остановился в доме дяди Дениса Фонвизина (скорее, по
приятельству)... Яшка Булгаков вытащил приятелей на столичные улицы, где
царил совсем иной дух, несхожий с московским. Гуляючи, дошли до Литейно-
го двора, дымившего трубами, изнутри его доносился утробный грохот машин
- здесь ковалось оружие для борьбы с Фридрихом II; от цехов пушечных вы-
вернули к Марсову полю, осмотрели Летний сад, украшенный множеством ис-
туканов; Венус-пречистая стыдливо закрывалась от молодежи ручкою. А под
каждой богиней лежала дощечка, в которой писано - кто такая и ради каких
пригожеств для обозрения выставлена, дабы невежество людское рассея-
лось... Потемкин при виде церквей (которые, в отличие от московских, бы-
ли невзрачны) всюду желал к иконам приложиться, а если церковь была зак-
Маркелов Олег
Гуревич Георгий
Никитин Юрий
Прозоров Александр
Бажанов Олег
Шилова Юлия