Чтение 20–й страницы книги ~Кровь нерожденных~

"Ведь она наверняка моя ровесница, - подумала Лида, - а как хорошо
выглядит. Стройненькая, волосы шикарные. А я..."

- Садитесь, пожалуйста. Как вы себя чувствуете? Тошноты, головокружения
нет?

- Да вроде все нормально, - пожала плечами Лида.

- Сейчас давление измерим, а потом поговорим. - Голос у докторши был
низкий, грудной. Она смотрела на Лиду спокойно и внимательно.

- Ну, кто там у меня? Неужели опять мальчик? - Лида попыталась заглянуть
докторше в глаза, когда та наматывала ей на руку ленту аппарата.

- У вас ведь четвертая беременность? Детишки здоровые?

- Здоровые, - кивнула Лида.

Она чувствовала терпкий запах дорогих духов докторши, и что-то в этом
запахе было неприятное, тревожное.

- Скажите, что-то не так?

- Давление у вас нормальное. - Докторша размотала ленту, убрала аппарат.

- А ребенок?

- Дело в том, Лидия Всеволодовна, что ребенок ваш... В общем, нет
сердцебиения.

***

Когда ее усадили в машину, она заплакала. Слезы текли и текли; она даже
не обратила внимания, что машина - обыкновенный зеленый "жигуленок", без
красного креста.

Сидя на заднем сиденье, она корила себя: "Что я наделала? Зачем я не
хотела этого малыша? Господи, прости меня!"

И вдруг слезы высохли. Она почувствовала, что ребенок у нее внутри
двигается, прямо-таки прыгает. Лида была беременна в четвертый раз и
движения ребенка не могла спутать ни с чем.

- Послушайте, - крикнула она в ухо сидевшему рядом молодому санитару, -
:ребенок живой! Не надо в больницу!

- Что? - уставился на нее парень.

- Я говорю, ребенок живой. Ошиблась докторша. Вы меня где-нибудь у метро
высадите, я домой поеду.

- Не имеем права, - тусклым голосом ответил парень, - в больницу
привезем, там разберутся.

- А вы меня в какую больницу везете? - уже спокойно спросила Лида. Она
была уверена - в больнице ее посмотрят и отпустят.

- В хорошую, - буркнул парень.

В приемном отделении ее встретила медсестра в белом халате.

- Ребенок живой! - радостно сообщила ей Лида. - Мне бы домой скорей, а то
больница ваша далеко, за городом.

- Давайте мы вас сначала посмотрим, раз уж приехали, - приветливо
улыбнулась медсестра, - раздевайтесь.

Лиду огорчало только одно: домой придется добираться на электричке, а это
дорого. Она послушно разделась и отдалась в руки проворной медсестре.

"Посмотрят и отпустят", - повторяла она про себя, но пока ее никто не
смотрел.

Лежа в какой-то маленькой комнатке с воткнутой в вену иглой капельницы,
Лида ждала врача и старалась не двигаться. Улыбчивая сестра, которая ставила
ей капельницу, уходя, предупредила:

- Лежите, не двигайтесь.

- А там что? - спросила Лида, скосив глаза на подвешенную над ней банку.

- Витаминчики, - ответила сестра. Лида старалась не двигаться и не
заметила, как задремала. Проснулась она от резкой боли в пояснице и сначала
ничего не поняла.

Все остальное происходило как в страшном сне. И в этом сне она услышала
слабый, жалобный писк, похожий на мяуканье крошечного котенка. Приподнявшись
на локте, Лида увидела в руках высокой полной женщины большой эмалированный
лоток. Из лотка выглядывала крошечная ножка. Она мелко дрожала и
подергивалась.

- Девочка, - будто сквозь вату, услышала Лида голос пожилой полной
женщины, которая отдала лоток улыбчивой медсестре.

Из груди Лиды вырвался дикий, животный вопль. Пожилая докторша
оглянулась.

- Больная, что вы кричите? Все уже позади.

- Что позади? Она живая. Отдайте мне ее, я выхожу!

- Успокойтесь, пожалуйста. Да, плод оказался живым. Но у него патология,
несовместимость с жизнью. У вас произошел выкидыш. Хорошо, что это случилось
здесь, в больнице.

- Какой выкидыш? - выкрикнула Лида в спокойное, холеное лицо.

- Обыкновенный. Вас привезли к нам с подозрением на внутриутробную смерть
плода. Плод действительно оказался нежизнеспособным. Мы поставили вам
капельницу с глюкозой и витаминами, чтобы попробовать поддержать его. Но у
вас от нервного перенапряжения началась активная родовая деятельность.

- Я подам на вас в суд, - тихо и решительно произнесла Лида.

- Это ваше право, - пожала плечами Амалия Петровна.

Выйдя из операционной, она быстрым шагом направилась к себе в кабинет,
заперла дверь изнутри, сняла телефонную трубку и набрала номер.

- Все в порядке. Сырье есть, - быстро сказала она.

***

Бориса Симакова вторую ночь подряд мучила бессонница. Он пробовал все
вечернюю прогулку, теплую воду с медом, валерьянку с пустырником. Но заснуть
не мог. Было искушение - принять таблетку снотворного. Но он знал свой
организм и не хотел к навалившимся проблемам прибавлять еще одну: ведь
две-три ночи со снотворным, и потом без него вообще не уснешь, и надо будет
все увеличивать дозу.

Жена Регина не могла спать при свете. В соседней комнате посапывал
трехлетний Тема. Измотанному Симакову оставалось сидеть на кухне и читать
детективы Чейза. Раньше после пяти-шести страниц любого иностранного
детектива он засыпал моментально. А теперь заканчивал читать уже сто
двадцатую страницу, а сна не было ни в одном глазу.

Впрочем, в теперешней его ситуации уснуть мог бы только человек с
железобетонными нервами.

Одно дело - высказать все этой страшной бабе, швырнуть ей в морду
заявление об уходе, хлопнуть дверью. И совсем другое - остаться наедине с
результатом этого приятного, красивого поступка, который доставил ему
истинное удовольствие.

С какой радостью вышел Борис из кабинета Зотовой! Он шел домой по пустым
улицам и думал, что дальше все будет хорошо, просто отлично. Он закончит
ординатуру в будущем году, найдет работу в каком-нибудь кооперативе, а если
повезет - в частной клинике. Почему нет? Он классный специалист, такие везде
нужны. Потом можно будет заработать на небольшую квартирку в Москве,
обменять Лесногорскую с доплатой, машину купить. Можно ведь зарабатывать
деньги, не делая тех гадостей, которые он делал, работая с Зотовой. Да,
теперь все будет хорошо!

Но от радости не осталось и следа после утреннего разговора с женой.
Выслушав новость, Регина сказала:

- Ты с ума сошел? На что мы будем жить?

- Да ты хоть знаешь, чем мне там приходилось заниматься?

- Не знаю и знать не хочу. Ты кормил семью. Если вы с Зотовой воровали,
так все воруют. Главное - не попадаться.

- А ты хоть представляешь, что именно мы воровали?

- Мне это неинтересно.

На сем разговор был окончен. Итак, Симаков потерял работу, а теперь может
запросто потерять и семью. У Регины было твердое убеждение: мужчина обязан
кормить семью, а если не может - он не мужчина, не муж и не отец.

В результате своего красивого жеста Борис теперь не только кормить, но и
гарантировать безопасность своей семье не может. Угрозы Зотовой - не блеф.
Значит, либо надо приползти к ней на брюхе: "Амалия Петровна, простите меня,
дурака, погорячился", либо идти против нее.

Первое было невозможно. Он потерял бы уважение к себе, растоптал бы себя
самого. Остается второе: потягаться с Зотовой. А почему нет? Пожалуй, это
единственно возможный и достойный вариант.

Решение созрело, и Симаков наконец смог спокойно заснуть.

***

Дверь, за которой могла бы скрываться лаборатория, Валя Щербакова нашла в
самом конце коридора, в маленьком закутке. Раньше Валя ее не замечала, но
теперь, подойдя поближе и разглядев внимательно, обнаружила, что дверь эта
отличается от других - она стальная, с каким-то мудреным замком, и на ней
нет никакой таблички. Ни разу за всю свою практику Валя не видела ее
открытой.

"Да, скорее всего лаборатория именно там, за стальной дверью. А что
толку? Я все равно туда не войду, - подумала она. - Надо последить за
Зотовой, посмотреть, кто входит туда, кроме нее, что туда приносят, что
выносят оттуда".

Валя побрела по коридору к ординаторской, размышляя о том, что пользы от
ее шпионажа будет мало. Если и правда в больнице происходит весь этот
кошмар, доказать ничего не удастся. Не допустят...

Дверь в маленькую отдельную палату, где лежали послеоперационные больные,
была приоткрыта. Вале показалось, что оттуда раздаются тихие всхлипывания.

В палате было темно и душно. Лежавшая на койке женщина горько плакала.

- Что случилось? - тихо спросила Валя. - Вам плохо?

- Да, - ответила женщина, - мне плохо. Я так хотела девочку. Она была
живая, я бы выходила ее.

- Вам сделали искусственные роды? - догадалась Валя и присела на край