выглядел как лицо утопленника под слоем белесых подвижных водорослей.
Маша пожалела, что свет недостаточно яркий. Ей захотелось рассмотреть,
настоящая это татуировка или камуфляжная, нарисованная на коже.
сверхсекретная, в самолете меня сопровождает как минимум двое наружников
Макмерфи, они бы его в момент зафиксировали. Если только он не один из
них. А что, вполне не возможно, такие шутники вполне во вкусе Билли. Он
еще в школе, на практических занятиях, объяснял: если хочешь, чтобы тебя
завтра не узнали, не обязательно сегодня вести себя тихо и незаметно.
Если ты молчишь, то остаешься в визуальном ряду. Тебя все равно
запомнят, причем именно визуально, поскольку больше зацепиться не за
что. Как бы ни была неприметна твоя внешность, она обязательно кому-то
врежется в память, особенно если рядом профессионал. И завтра тебе
придется использовать парик, грим, накладные усы. Это почти всегда
заметно при ярком свете и близком контакте. Лучше менять общий имидж и
играть разные роли. Сегодня ты назойливый хам, завтра - приятный
джентльмен, послезавтра - застенчивый растяпа. Главное, побольше
фантазии и творческой инициативы. Темная традиционная одежда, аккуратная
прическа, никакое лицо для оперативника не униформа, а один из
маскарадных вариантов. Пиджак в мелкую пеструю клетку существенно
отвлекает внимание от лица. Заикание, хромота, крупные яркие украшения,
шляпа с павлиньим пером, повязка на глазу, распухшая щека, вонь. Если ты
ковыряешь в носу, запомнят именно это, а не форму носа, если у тебя
грязные ногти, никто не обратит внимания на форму твоих рук, если
сегодня у тебя необычная татуировка на видном месте, а завтра ее нет, ты
уже совсем другой человек... Стоп! Прекрати сейчас же!"
предупреждал, что первое время ей постоянно будут мерещиться ?хвосты?, и
этот страх опасней самих ?хвостов? в сто раз.
***
Сергеевич Кумарин собрал сотрудников у себя в кабинете, защищенном от
прослушивания всеми существующими способами, в том числе
электромагнитным полем.
лица, - думаю, скоро нам удастся найти его и обезвредить.
чем на остальных. Он нервно крутил в пальцах металлический доллар и
выронил его. Монета бесшумно подпрыгнула на мягком полу и покатилась
прямо под ноги резиденту. В комнате повисла тишина, система
звукоизоляции делала ее абсолютно мертвой. Все смотрели на Григорьева, а
он не знал, стоит ли встать, поднять свой доллар или лучше оставаться на
месте, и пытался понять, где кончается его мнительность и начинается
реальная опасность.
Бредень, специалист по кадрам. Растянув губы в неприятной улыбке, он
несколько раз подкинул монету на ладони и внезапно бросил Андрею
Евгеньевичу. Тот успел поймать на лету и сжал свой доллар в кулаке с
такой силой, что на коже потом еще долго оставались красные рубцы.
Сквозь нарастающий звон в ушах он услышал спокойный голос резидента:
времени проводите на теннисном корте.
причем почти открыто. Зачем - непонятно. Никаких встреч на этот вечер
назначено не было. Он собирался вернуться домой и лечь спать. Жена
уехала в посольство на ночное дежурство. В последнее время ее мучила
бессонница, она перешла на ночной режим работы, отсыпалась днем.
Григорьеву вдруг стало казаться, что в этом тоже скрыт некий тревожный
смысл. С Кларой ведут работу, заставляют следить за мужем. Она
нервничает и не может уснуть.
звонил Бредень. Тихим, вкрадчивым голоском, от которого у Григорьева
побежали мурашки по коже, он попросил завтра с утра явиться к резиденту.
мяуканье за дверью. Его кот Христофор, которого ему подарила Одри, жена
Макмерфи, просился домой. Григорьев впустил кота, взял на руки и
несколько минут стоял, прижимая к груди урчащий белоснежный комок и
пытаясь сосредоточиться.
прошмыгнуть на лестницу. Обычно, встречая хозяина, он радостно
здоровался, терся о ногу, точил коготки о штанину, потом бежал в кухню,
к своей миске. Значит, кота случайно выпустил кто-то другой, чужой,
задолго до прихода Григорьева.
квартире был произведен аккуратный обыск. Но Клара уехала всего за час
до его возвращения. Они что, обыскивали при ней? Нет, она ни за что не
выпустила бы Христофора за дверь. Или ее вызвали на службу раньше под
каким-нибудь предлогом? Или вообще обыскивали американцы? Но куда, в
таком случае, они дели Клару?
делает, он принялся набирать рабочий номер жены.
его хриплое ?алло?.
просто сошел с ума, орал, метался, чуть не сиганул с балкона. Когда я
уходила, он умудрился выскользнуть за дверь. Я пыталась его поймать -
бесполезно. Я опаздывала, он носился по лестнице, мне не удалось его
загнать в квартиру. Значит, все уже в порядке? Ты меня слышишь,
Андрюша?
встреча с Макмерфи в джаз-клубе ?Шоколадный Джо?. Сейчас приму
контрастный душ, и вперед.
раз оглядывая гостиную. - И ?хвоста? не было, просто у меня начинается
паранойя? Зачем я соврал Кларе про ?Шоколадного Джо?? Ведь я не
собирался сегодня встречаться с Макмерфи. Клуб ?Шоколадный Джо? - одно
из мест для экстренных встреч. Что такого экстренного я могу сообщить?
Пожаловаться, как мне страшно? Не рановато ли я стал бояться? Я просто
трус. Мерзкий трус и предатель, с интеллигентской рефлексией. Я типичный
отрицательный герой. Впрочем, положительность в моей ситуации мог бы
сохранить только робот. И что ж теперь делать?"
играл роль ?утки?, подставного агента. Таких ?уток? в разведке и
контрразведке целые стаи. Деньги, получаемые от ЦРУ, Григорьев аккуратно
сдавал в бухгалтерию посольства. Правда, это были далеко не все деньги.
Настоящее вознаграждение за его услуги потихоньку оседало на тайном
счете в одном из швейцарских банков. Суммы на счете отличались от сумм,
сдаваемых в бухгалтерию, так же, как количество и качество информации,
которую он скармливал Макмерфи, от жалкой ?дезы?, предлагаемой Центром.
Если бы он отказался от этих денег, Макмерфи ему просто не поверил бы.
Если бы доложил резиденту о счете, подставился бы очень серьезно. Не
потому, что резидент считал противника идиотом, а потому, что над ним
был Центр, а над Центром - еще более высокое руководство. Если начать
докладывать снизу вверх, по инстанциям, во всех подробностях, от
разведки и контрразведки вообще ничего не останется.
приказано первым же рейсом лететь в Москву и больше в Америку он никогда
не вернется. Даже если сейчас, оказавшись в Москве, подвергнувшись
унизительной проверке, он сумеет оправдаться, ЦРУ не оставит его в
покое. Придется продолжить плодотворное сотрудничество уже на родине.
Американцы его выжмут и выбросят, как апельсиновый жмых после здорового
завтрака. Свои могут запросто расстрелять. Для разведчика, который
играет роль предателя, не существует официального, утвержденного
законом, свода правил, что можно делать, чтобы противник верил в его
искренность, а чего делать нельзя. Все зависит от тысячи случайностей,
от номенклатурных интриг, от сложного переплетения амбиций, симпатий,
антипатий, мнений, настроений, общих веяний и прочей зыбкой чепухи.
все мельчает, словно глядишь через перевернутый бинокль.
сообщают заранее даты и часа. Его выводят в очередной раз из камеры, то
ли мыться, то ли на медосмотр, загоняют в специальное помещение и
стреляют в затылок.
поглаживая теплую влажную шерсть кота Христофора, Андрей Евгеньевич
отчетливо ощутил тюремный запах сырости, хлорки, карболки. Загремели
сапоги, зазвучали короткие приказы: ?Стоять! Пошел! Лицом к стене!"
резиновым пальцем приподнимает веко.
Акунин Борис
Пехов Алексей
Ильин Андрей
Андреев Николай
Прозоров Александр
Шилова Юлия