одеяло и набросил на спину ненормального. Тот быстро закутался в обновку.
пижаме, в штаны не гадит. Стало быть, обслужить себя может... Пока".
части и половину протянул Рокотову, просительно заглядывая тому в глаза.
порой расценивается как признание их нормальности, однако окружающие люди,
за исключением настоящих, искренне преданных профессии врачей, сторонятся
любого контакта с пациентами клиник, не скрывают страха или брезгливости,
иногда откровенно издеваются над беспомощными существами. Не понимая того,
что в любой момент природа, создавшая сложнейший мозговой механизм, может
отвернуться и от них самих.
тяжелейшей травмы головы, прошел через все круги ада. Над ним потешались
знакомые, его бросила жена, дети отказывались встречаться с отцом, и долгие
месяцы он провел за зарешеченными окнами клиники... Пока однажды ночью в
клинику не попала натовская ракета. И он побежал через обломки досок, через
поле, через болото, обдирая голые ноги об острые камни и от ужаса не
чувствуя боли...
душевнобольного человека. Кто-нибудь, возможно, даже покрутит у виска
пальцем - мол, совсем Влад свихнулся, раз берет с собой психа. У которого к
тому же в любую секунду может случиться обострение.
подчинять себя исключительно выполнению боевой задачи, не обращая внимания
на окружающих. Ибо это очень удобная позиция, которую, увы, занимают
слишком многие прошедшие военные конфликты люди. Внешне они отличные бойцы,
казалось бы, без остатка отдающиеся борьбе с врагом. А на деле - всего лишь
эгоисты, ищущие повод увильнуть от трудностей. Мол, не до этого, не видите,
что ли, война! Война войной, но ведь и о человеческих качествах нельзя
забывать.
подсознательно искать легкой жизни - требуют более трепетного отношения и
поблажек, считают, что участие в прошедшей войне ставит их выше других.
Удобрений полгода арендовало помещение акционерное общество, созданное
группой ветеранов "горячих точек".
презрительно отвечали целым монологом, неизменно заканчивавшимся словами
"мы воевали, так что вам не понять", в своем офисе по вечерам пили дешевую
водку и рвали гитарные струны, выкрикивая что-то задушевное и дурно
зарифмованное. Некоторые молоденькие лаборанты и лаборантки клевали на
военную романтику и присоединялись к вечерним посиделкам ветеранов, но
результат, как правило, был один и тот же: разбитые морды и порванные
платья - нагрузившиеся "вояки" вдруг начинали требовать от дам сексуальных
утех, мотивируя их необходимость перенесенными на прошлой войне
страданиями.
не поделил и выяснил отношения с помощью китайского ТТ. Ибо ветеранов и
пистолетов много, а денег и квот на беспошлинную торговлю всем не хватает.
лишенного сострадания, он не собирался. Поэтому четко сориентировал все
свои знания и опыт на конкретной задаче: спасение больного.
Рокотов промыл ему царапины перекисью водорода и из разрезанного на полосы
второго одеяла соорудил нечто вроде онучей. Идти предстояло по камням, а
больной был босиком.
прислушался.
оперативно сработал! Я был прав - косовары туда тоже приперлись. Ну-ну,
террористы хреновы, не ожидали, что вас регулярная армия встретит. Думали
раньше сербов успеть... Не-увязочка вышла, вы меня в расчет не приняли.
Оч-чень хорошо! И таких подлянок, будем надеяться, я вам еще не одну
устрою. Телефоны есть почти везде, Марко мужик конкретный, так что жизнь
вам предстоит веселая..."
оглядываясь на Влада. Потом сел на землю, развел руки в стороны и забулькал
с удвоенным рвением.
обеспечено. Рот ему затыкать нельзя - испугается. Хорошо еще, что ни одного
слова не разобрать. Фенотипически он серб, албанцы бы его пристрелили на
месте... Если нарвемся на косоваров, придется выдать себя за американского
диверсанта. Благо они мой акцент не усекут, а по-английски я говорю лучше,
чем любой из них. Этого представим как спасенного мной английского летчика.
Мол, сбили две недели назад, сильно ударился головой, а сволочи-сербы его в
психушку засунули. Оттуда я его вытащил. Теперича идем в Македонию. Ежели
поинтересуются, почему я без рации, то скажу, что сей нежный агрегат
разнесла вдребезги одинокая, но очень злая сербская пуля. А почему с
"калашом"? А потому, что это идиотизм - бродить с М-16 по Сербии. Слишком
заметно, да и патронов не достать. Что ж, как базовая версия сойдет. А там
видно будет..."
русский исключались сразу, на французский надежд было мало, а по-немецки
Владислав знал только стандартный набор фраз любого питерского мальчишки,
игравшего в детстве в войну, - "Гитлер капут!", "Хенде хох!" и "Шнель,
шнель, ру-сише швайн!". Из связных предложений подкованный Рокотов мог
выдать лишь "Дойче зольдатен нихт ка-питулирен!". А с таким словарным
запасом его разоблачил бы любой третьеклассник.
слово, спросил Влад.
снова забормотал, но уже в другой тональности.
приглашающий жест рукой. Больной замер, осмысливая сказанное, и поднялся на
ноги.
пальцем. Тот послушно встал рядом, не переставая тихонько булькать...
маршрут, не останавли вался и лишь что-то напевал. Когда Рокотов
оглядывался, человек в пижаме радостно улыбался ему. Природа и свежий
воздух оказывали на несчастного благотворное, успокаивающее действие.
ветки под чужой ногой и вылетевший из-за куста широкий десантный нож
заметил лишь краем глаза. Времени на раздумья не оставалось. Прыжком он
оказался на пути клинка, раскручивая автомат как посох при упражнении
"крыло бабочки" и надеясь, что сможет отбить несущееся в грудь больному
сверкающее лезвие...
Петербурге Константин смог купить старенький "мерседес". Тачка, несмотря на
более чем солидный возраст, бегала вполне прилично, не ломалась и
производила неизгладимое впечатление на знакомых девушек. А при зарплате в
четыреста долларов расходы на бензин казались пустяком.
консульстве, тяжело плюхнулся на сиденье и заворочался, поудобнее
пристраивая свою необъятную рыхлую задницу.
прикупить, - по-хозяйски распорядился Степан. К Константину он относился
покровительственно, всем своим видом напоминая, кому тот обязан непыльной и
хорошо оплачиваемой работенкой.
бегал за солеными орешками. И при этом терпеливо ждал повода поймать
напарника на каком-нибудь нарушении, стукнуть "бешеной Мэри" и навсегда
избавиться от вечно потеющего толстяка. Наушничество в консульстве
поощрялось, провинившегося, выгоняли с треском, даже не объясняя, за что
именно увольняют. И доносительство цвело махровым цветом; никто не был
уверен, что и сам не вылетит в два счета. Начальница службы безопасности
полагала, что именно перекрестный стук избавляет ее от неуверенности в
персонале. Особенно когда речь шла о русских, коих Мэри равняла с
африканцами - вороватое, дескать, и льстивое быдло. Однако вслух свои мысли
демократичная американка не произносила.
пухлогубый рот горсть жареного арахиса.