Чтение 20–й страницы книги ~Серебряный вариант~

- Можно подумать, - говорю я осторожно. Открыто конфликтовать с
Мердоком еще не время.

- Тогда закончим ваше вудвилльское.

- Закончим. А Паскву не жаль?

- Вы сначала возьмите Паскву. И судите. Я далеко не уверен в исходе
процесса.

Вспоминаю разговор с Бойлем. Конечно, Пасква станет все отрицать, а
защитники у него найдутся. Но наши с Мартином свидетельства будут давить
на любых присяжных плюс репутация Пасквы - об этом позаботится Бойль. Нет,
мистер Мердок, мы не союзники, и смерть Луи Ренье я вам не прощу.

Однако вслух произношу нечто неопределенное:

- К чему гадать об исходе процесса? Убийцу мы опознаем, а дальше -
поглядим.

Мердок улыбается.

- Тогда все впереди, Ано. Покидаю вас с надеждой, что встреча наша была
дружеской и перспективной. Ложитесь, у вас еще есть время поспать.

Но поспать опять не удается. Как только уходит Мердок, слышатся шаги,
потом тихий скрип двери, и входит Мартин. Он в домашнем халате,
подвязанном шнурком с кисточками: похоже, собирался ко сну и что-то ему
помешало.

- От тебя только что вышел Мердок, - говорит он. - Сейчас видел его на
лестнице. И долго он просидел?

- Час, пожалуй. Я его застал, когда вернулся от Бойля.

- Я почему-то предчувствовал, что он появится. Значит, дуэль уже
состоялась?

Я рассказываю.

- Но зачем он к тебе в номер пришел, ночью?

- Понравился ему, наверно, - говорю я специально для того, чтобы
позлить Мартина. - Я и Корсону Бойлу нравился.

- Не об этом речь, - сердится Мартин. - Ты не думаешь, что хитрит он,
еще одну пакость готовит?

- Не думаю. Кажется, он был искренним и достаточно откровенным.

- Меня удивляет, почему так легко он отдал нам Паскву?

- Во-первых, Пасква еще не пойман. И не уличен. Об этом Мердок, между
прочим, напомнил. А во-вторых, он не боится наших показаний. Нам придется
выдержать напор таких адвокатов... Да ты и сам знаешь.

- Неужели мы проторчим здесь до суда?

Я понимаю Мартина, возвращение домой опять откладывается. Но что же
делать? В прошлый раз мы тоже не знали, когда нас вернут. Сейчас мы хотя
бы можем утешаться спиралью времени. Пока здесь тянутся месяцы - на Земле
проходят часы. Вероятно, и "жигуленок" мой все еще стоит на обочине дороги
от Фороса к Ялте, не рассердив инспектора ГАИ. И дома спокойны: телеграмму
из Севастополя я послал. А Мартину и писать некому: никто его в Нью-Йорке
не ждет. Пожалуй, это единственное, что нас поддерживает тут.

- Примешь предложение Мердока? - настороженно интересуется Мартин. -
Ведь Стил действительно может подать в отставку.

- Мердоку я сказал: подумаем. Еще не время для открытой борьбы. Надо
рассчитаться с Пасквой. Есть у меня одна идея.

Мартин не спрашивает, какая. Просто ждет.

- Серебряный вариант, - говорю я. Тугодум этот Мартин: приходится все
разжевывать до конца. - Кто-то должен подбросить Бойлю сведения о том, где
находится серебро с "Гека Финна". Две тонны серебра - это, мой милый, не
кот наплакал.

- А если они уже проданы или перевезены в другое место?

- На бирже до сих пор не зарегистрированы крупные сделки по
купле-продаже серебра в слитках. А лучшего места для хранения, чем та
лесная хижина, нет.

- Ты сказал "кто-то должен подбросить" Бойлю адреса хранилища. Кого ты
имеешь в виду? - спрашивает Мартин.

- Тебя. Анонимно, конечно.

- Интересно. А каким способом?

- Можно по телефону, можно письмом. По телефону опаснее: здесь
автоматов нет. Письмо лучше составить из печатных букв, вырезанных из
газет. Выберем разные.

- А когда? Сегодня, завтра, через неделю?

- Только после того, как задержат Паскву.

- Какая связь...

- Вернемся к этому разговору после ареста.

Спать уже не придется. День начался.

14. БИРЖА

- Почему у вас красные глаза, Ано? Кутили всю ночь? - спрашивает Стил,
аккуратно снимая цилиндр и перчатки.

Я уже успел побриться и позавтракать, в комнате прибрано и проветрено,
но ни бритье, ни три чашки кофе за завтраком не могут скрыть следов
ночного бдения. К счастью, в этот момент в комнату с радостным криком
врывается Минни и бросается мне на шею. Тема разговора меняется.

- Я так рада, так рада, мсье Ано, что дядя взял меня в Город. И вас
видеть рада, и мистера Мартина. Кстати, где же он?

Ощущаю нежную холодноватость шелка и тончайших розовых кружев.

- Мартин сейчас в редакции, - поясняю я, поправляя сбившуюся малиновую
накидку Минни.

- Вечером вы у нас. Никаких отказов. Расскажете обо всем интересном,
что видели в Городе, а то дядя ни о чем не мог вспомнить, кроме политики.

- Скучали за городом, Минни?

- Что вы?! Скучать некогда - на мне хозяйство. Даже на охоту не
ездила...

- Тебе пора, Минни, - строго говорит Стил, - экипаж ждет, у тебя масса
дел. Не забудь после ателье мод заехать к Принстону и заказать железо для
крыши коровника. В моей записке есть еще стекла для веранды и десяток
мотков колючей проволоки. Все это пусть они доставят на ферму сами. Ты
только закажешь.

Минни, повторив приглашение на вечер, уходит - маленькая хозяйка
большого дома, и мы со Стилом остаемся одни. Я достаю из шкафчика бутылку
"Эдема". Сенатор предпочитает его всем другим виноградным винам Веррье.

- Что новенького, Ано? - спрашивает Стил.

Я пожимаю плечами. Что может заинтересовать Стила? Моя игра с Мердоком?
Стила пока рано вмешивать в нее. Беседы с Уэнделлом? Их еще слишком мало,
чтобы извлечь что-то для сенатора. Убийство в "Аполло"? Стил знает о нем
из газет и не задает вопросов: гангстерские войны его не интересуют -
уголовщина, грязь, макулатура для Бойля. Дружба с Донованом? Слухи о ней
все равно до него дойдут, и он сам когда-нибудь спросит об этом...

- Какие же у нас новости? - мямлю я. - Кое о чем я вам писал. Сенат
распущен. Правительственный секретариат пока работает. Конечно, весьма
условно. Вист дремлет. Секретарь по делам суда и полиции ловит убийц и
готовит процессы. Селби пишет историю партии. А Уэнделл, по всей
видимости, уже сформировал "теневой кабинет". Состав его мне пока
неизвестен.

- Как развертывается кампания?

- Вероятно, как и прежде. Висят плакаты с вашими портретами. Время от
времени в зале Дженни-Холла проводятся собрания. У "джентльменов" реже, у
популистов чаще. Кормят гостей бесплатно, у популистов - с бокалом
яблочной водки, у "джентльменов" - с абрикосовой. Церковники раскололись.
Католики объединились в собственную ассоциацию, евангелисты создали свою.
По-моему, глупо - только распыляют голоса. Студенты до сих пор не могут
объединиться: кого тянет к "джентльменам", кого - к трудовикам. Думаю, их
голоса так и распределятся на выборах.

- А Мердок? - осторожно спрашивает Стил.

- Мердок неуязвим и незапятнан. Если гремят выстрелы, так не из его
пистолетов; если покупаются голоса, так не на его деньги.

Стил вздыхает - даже глаза сужаются: так он ненавидит Мердока. Я
разделяю его чувство, но раскрываться повременю.

- Рондель еще пожалеет о своем билле, - зло говорит сенатор. -
Пропустив Мердока в сенат, он сам свалится от его пинка.

- А может, обойдется и без пинка? - Мне очень хочется, чтобы Стил
наконец понял соотношение сил в сенате. - Рондель - финансист и
шахтовладелец. Чего же ему бояться? Мердок, придя к власти, будет делать
то, что Рондель потребует. Уверяю вас, сенатор, "джентльмены" больше
боятся трудовиков, чем реставраторов.

- Мне уже все равно, - устало произносит Стил. - После выборов сразу
подам в отставку.

- Твердо решили?

- Твердо. Тянет к земле. К прерии. Конный завод куплю.

- Зачем же вы приехали, раз предвыборные дела вас не волнуют?

- У меня дела на бирже, Ано. Готовлю срочную сделку. Если хотите,
поедем вместе...

Помещаются обе биржи - и фондовая, и товарная - в одном здании на
кольце Больших бульваров: минутах в десяти ходьбы от полицейского
управления. Почти двухсотметровой длины здание песочного цвета, с лепными
фигурами атлантов, поддерживающих карниз крыши, было построено уже во
время нашего отсутствия, лет тридцать назад, и выглядит сооруженным на
века. Во всю длину его тянется широкая и пологая лестница, окаймленная с
боков и тротуара резной чугунной решеткой. На ней суетятся и шумят, словно
на рынке, сотни людей, толкая друг друга и выкрикивая какие-то названия и
цифры. Объяснять это мне не нужно: как и на земных биржах, здесь
покупаются акции по мелочам - поштучно и подесяточно. Тут орудуют даже не
маклеры, а мелкие спекулянты, узнающие новости по реву биржевых мегафонов,