часы (четверть третьего!), надел прямо на голое тело бронежилет, брезентовые
карманы которого топорщились от магазинов, и осторожно взял автомат. Он не
держал оружие в руках так же давно, как и женщину, и потому первое
прикосновение к вороненому, пахнувшему смазкой и пороховым нагаром металлу было
почти сладострастным.
оперчасти (все удивленно глянули на него) и повел стволом слева направо, а
потом обратно - справа налево. Само собой, он не забывал при этом ласкать
пальцем плавный изгиб спускового крючка.
проступали мутные образы страстей Господних, гильзы сыпались без задержки,
словно козьи какашки, освобождающаяся энергия пороха пела свою грозную песнь,
силу и гармоничность которой могут оценить лишь избранные, - и ряды врагов
быстро редели. После второго магазина никто уже не стоял на ногах, после
третьего - никто не шевелился.
"шестерок" и прихлебателей, но это уже не имело никакого значения. Значение
имело только то, что минутная стрелка перевалила за цифру шесть и уже
подбиралась к семерке.
на асфальтированный плац, где раньше строились на утренний развод заключенные,
и дал короткую очередь в воздух.
по одному, по двое, потом кучками. Недоумение и настороженность сквозили в их
движениях. Все они хорошо знали Зяблика и не имели оснований не верить ему - но
уговорить, убедить, раскачать, стронуть с места эту человеческую массу было
гораздо сложнее, чем расправиться с ее самозваными вожаками. Для этого нужно
было иметь немало: силу убеждения, доступную только ветхозаветным пророкам,
запас слов, одновременно хлестких, как бич, и точных, как скифские стрелы, свою
собственную (и очевидную для всех) непоколебимую решимость. Ничего этого у
Зяблика раньше не было. Он что-то говорил, но сам потом не мог вспомнить - что
именно. В подтверждение своих слов он палил из автомата и, кажется, кого-то
ранил. Он тряс чужими часами и давился собственной слюной. Он бил своих
слушателей прикладом, а потом умолял их, стоя на коленях.
столько убежденное, сколько напуганное. В пять минут четвертого в воротах
появились первые шеренги заключенных, размахивающих клочьями простыней,
носовыми платками и портянками. Затем, под влиянием цепной реакции артельного
инстинкта, с одинаковым успехом порождающего и массовую панику и массовое
геройство, вслед за первопроходцами потянулись все те, кто до этого отсиживался
в сторонке, выжидая, как повернется дело. Нашлись трезвомыслящие люди, сумевшие
извлечь суть из невнятных заклинаний Зяблика. Они заставляли уходящих
вооружаться пиками и заточками, набивать вещмешки и карманы продуктами. Они
выгнали наружу заложников и рассеяли их среди заключенных, приставив к каждому
конвоира с ножом.
в последних рядах. Он шарил глазами по ощетинившимся автоматными и пистолетными
стволами шеренгам солдат и охров, но не находил там ни мрачного подполковника,
ни узкоглазого майора, ни в задницу раненного родного Семена Осиповича
Кабанчика.
растянулась почти на километр, а вокруг нее сомкнулось плотное кольцо конвоя.
Сзади на первой скорости полз бронетранспортер.
сидела здоровенная черная птица с длинной облезлой шеей и голым морщинистым
лицом. На небо было страшно глянуть. Время от времени попадались брошенные и
уже безжалостно выпотрошенные автомобили.
сбавить темп и не давая привалов. Если кто-то вдруг падал, истомленный духотой,
усталостью или разбереженной раной, и заключенные и конвой обходили несчастного
стороной, оставляя лежать на дороге.
распаханных почти до самой воды. Деревянный мост горел, и длинный шлейф дыма
низко стлался в сторону видневшегося вдалеке леса. Еще недавно здесь перебывало
много народа и техники - пашня была затоптана сапогами и заезжена глубокими
колеями.
заключенные устремились к воде - пить, умываться, полоскать тряпки. Самые
домовитые, а может, самые голодные, уже пристраивали на углях пожарища котелки
и консервные банки с каким-то варевом. Некоторые отправились в лес по грибы.
весь обмотанный пулеметными лентами.
нашей власти уже нет.
вскоре отменили. Иногда к заключенным осторожно, с оглядкой, подходили солдаты
срочной службы и меняли курево на консервы и концентраты. Эти вообще ничего не
знали, даже названия ближайшей деревни.
ступни в тепловатую мутную воду. Уклейки сновали возле его шевелящихся пальцев,
наверное, принимая их за червей. В голове Зяблика гудело, словно в пустом
котле, по которому врезали колотушкой, а на душе было так же черно, как и в тот
день, когда хоронили брата.
исправительно-трудовой лагерь, оказался немолодой казак по кличке Верблюд,
получивший несуразно большой срок именно благодаря этому неприхотливому
животному, против воли хозяина сунувшемуся однажды под несущуюся на бешеной
скорости машину и поставившему этим крест на жизни и карьере первого секретаря
обкома партии.
тут оказались. Теперь дальше командуй.
сказал:
драные рабочие штаны. Прибарахлившись, Зяблик велел позвать всех уцелевших
бригадиров и вообще авторитетных людей.
точно не на расстрел. Могли и по дороге спокойно шлепнуть. Значит, пока будем
здесь обживаться. На берегу торчать нечего. Надо по низинкам и рощицам
распределяться. Ставьте шалаши, отсыпайтесь, пока есть возможность, но не
забывайте выставлять дневальных. А сейчас вот что... Надо найти с десяток
расторопных ребят помоложе и послать в дозор. Двое пройдутся вдоль дороги
километров на пять-шесть вперед. Еще двое - вон до той деревеньки. Если там
люди есть, пусть их не обижают, а расспросят обо всем подробно. Заодно надо
узнать, имеется ли там магазин. Третья и четвертая пара обследуют
противоположный берег речки в обе стороны. Пятая должна дойти до леса и
глянуть, что там за ним. Ни в какие стычки не ввязываться, кто бы по пути ни
встретился, а сразу рвать назад. Нам сейчас любое известие дороже золота. А сам
я пока побазарю с государственными людьми.
стрелковые ячейки.
из них.
ефрейтор. - Вали отсюда, чмо.
атамана. Если не отведешь меня к старшему, мы переправляемся через речку и
сваливаем куда подальше. Одни тут будете позицию держать.
артиллерийского капитана с осунувшимся, но тщательно выбритым лицом.
выпендрежа, представился он.
вдоль водных преград.
Заградотряды вспомнили! Ни шагу назад! Да вы хоть объясните, какого такого
противника ждать! На чем он припрется? На танках или на помеле? У нас на всю
ораву только сотня самодельных пик да ножики. Чем драться? Хоть пару автоматов
дайте!
есть приказ. Путаный, бестолковый, но я обязан его выполнить. На рубеже этой
занюханной речки мы должны остановить любого противника. Понимаете, любого.
дорожно-патрульной службы милиции, неполная рота внутренних войск, охранявшая
раньше ваш лагерь, и всякий армейский сброд, который удалось наскрести в
автохозяйстве, комендатуре и службе тыла. О разведке они знают только по кино.
Добровольцев не нашлось, а посылать необученных людей черту на рога я не имею
морального права.
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Плотников Александр
Андреев Николай