подтеки и трещины на потолке спальни. Гера никак не могла примириться со
смертью, и в кошмарах, которые ей теперь снились каждую ночь, она видела,
как карабкается по туннелям, потому что впереди должен быть свежий воздух,
и много света, и Город Наверху. Виноват был тот трубарь. Трубарь Крони.
Она почему-то запомнила его имя, хотя никто не запоминает имен трубарей.
Он был странный человек, этот Крони, и ей было жалко, что он умер в
туннелях.
между ожиданием, что наступающий день может оказаться последним, и страхом
перед бесконечностью этого дня, которую надо пережить. Она отсчитывала,
задерживала минуты и как-то даже разбила водяные часы, смутно подозревая
их в злонамеренности. Но день все равно кончился, и, укладываясь спать и
дрожа перед жестокостью ночи, Гера каждый раз испытывала благодарность к
собственному телу, одолевшему еще один день.
язвительного Леменя, которого она не заметила бы, если бы он был знатным,
и не полюбила бы, если бы ему не грозила смерть. Но появление трубаря,
который принес железный знак, поставило точку на существовании инженера
Леменя. Лемень растворился в прошлом, и, хотя Гера могла заставить себя
вспомнить черты его лица или манеру говорить, - вызвать в памяти Леменя
целиком она была уже не в состоянии, потерялись какие-то ниточки-пружинки,
об(r)единяющие голос, улыбку, манеру хмуриться, походку человека, которого
она любила и из-за которого сказала отцу, что уйдет в Бездну с ним вместе,
и отцу пришлось запереть Геру в подвале и поставить у подвала стражу.
Тогда у нее и обострилась болезнь.
успела сделать шаг к ледяной стене и опереться о нее. Она вынула из
стенного шкафа - каменной ниши, обшитой ошметками пластика, длинное
платье. Она выбрала светлое, чтобы не так бросалась в глаза ее бледность.
Теперь надо было набраться сил, чтобы причесаться, вымыть лицо. Все это
требовало усилий, но и придавало жизни какую-то значимость.
труб. Раньше у Геры была служанка, старая уже женщина, которая когда-то
ходила и за ее матерью. Но служанка умерла как раз в те дни, когда
разыгралась история с Леменем. А новой отец брать не стал, все равно дочь
скоро умрет и не может быть выдана замуж. Гера, привыкшая соглашаться с
неумолимой логикой отца, поняла его и не обижалась, хотя порой ей бывало
трудно и хотелось, чтобы рядом кто-то был... Кто-то живой. Оставался брат,
непутевый, не верящий никому и не вызывающий доверия. Брат любил ее. Но
мог забыть о Гере и не появляться месяц, особенно теперь, когда обстановка
была, по его словам, напряженной и офицеры тайной стражи часто оставались
в казармах. Но в конце концов он приходил, и тогда Гера старалась делать
вид, что ей лучше, и говорила с ним о пустяках - брат боялся говорить о
чем-либо еще.
Этой дверью пользовался только брат, но у брата был свой ключ. Может, он
потерял ключ? Гера хотела открыть дверь, но вдруг испугалась. Это могли
быть бандиты. Хоть отец и говорил, что им не проникнуть на верхние уровни,
страх не проходил.
вызвать отца или брата. Но какой глупой будет выглядеть она, если
окажется, что это всего-навсего Спел.
подождать, что будет дальше. Решение ничего не делать успокоило. Это было
все-таки решение.
кто-нибудь пришел к ней. Хоть кто-нибудь, хоть бандит. Она уже три дня не
видела ни одного человека. И, испугавшись, что тот, за дверью, уйдет, она
вскочила с кресла и побежала к задней двери. Но не успела добежать.
в переднюю, раскрылись и с другой стороны в гостиную вошел человек.
бог Ред.
Крони.
была настолько разительна, что разрушала установленный порядок вещей, при
котором трубарь всегда остается трубарем.
богато одет и лицо его, в морщинах и складках которого, как ни отмывай,
должна оставаться впитавшаяся в кожу грязь и сажа, стало гладким и чистым.
Крони был другим человеком, потому что вел себя как другой человек.
в кресло опустилась Гера. - Я жив.
госпожу, ибо лишен этого чувства.
ощущением власти над людьми. - Как ты смеешь испытывать благородное
чувство...
ладонь и словно закрываясь от ее слов, - что я - вонючий трубарь, что вы
позовете стражу и пожалуетесь отцу. Не надо. Вы же видите, что я вернулся
оттуда, и там, - Крони показал вверх, - никто ни разу не назвал меня
вонючим трубарем. И поверьте мне, госпожа, что люди наверху богаче,
сильнее и вашего отца, и Мокрицы, и всех директоров, вместе взятых.
что он убийца - ведь все трубари лживые, и теперь Крони на глазах
превращался в бандита, черты лица его складывались в злую гримасу, и он
грозил ей...
озеро обморока, который не дарит благодатного небытия, а держит между
действительностью и беспамятством.
неладно. Такой встречи он не ожидал. Он не подумал, что за тонкой маской
знатной госпожи скрывается боль, растерянность и страх смерти, и ложно
истолковал ее слова и действия.
замыкались на внутреннем мире кошмаров и неминуемой боли. Кисти ее рук
лежали и казались голубыми.
встретил Геру, он был поражен ее видом. И виной тому была не столько
болезнь, которая успела многое сделать за прошедшие дни, а то, что образ
Геры оторвался от самой девушки и воспоминание смешалось с улыбкой Наташи,
родился новый, скорее идеальный образ, которому Гера не соответствовала.
Она оказалась и меньше ростом, и худее, и бледнее, чем должна была быть.
Одежды ее, показавшиеся трубарю столь роскошными, были ветхи, и
застиранные пятна на них были видны даже при том скудном освещении,
которое казалось ослепительным неделю назад. И лицо Геры было не голубым,
а землистым и не очень чистым - это было лицо подземного жителя. Реальный
облик Геры, хоть был неожиданным и горьким, не привел к разочарованию,
лишь вызвал жалость и желание прижать ее к груди и успокоить. Он не
удержался и сказал об этой жалости вслух, а реакция на его слова была
холодной и презрительной. Крони ожидал какой угодно встречи, но не этой. И
растерянность, желание спрятаться в раковину, показались ему врожденной
спесью, к которой не подберешь ключа.
голова ее упала, запрокинувшись на спинку кресла, и на углах губ
показалась розовая пена, он бросился к Гере, опустился перед ней на
колени, и рука его замерла в воздухе, потому что надо было что-то срочно
предпринять, а Крони забыл о том, что он не один. И неизвестно, сколько бы
он стоял на коленях, ощущая, как замерло вокруг время и он как бы подвешен
внутри прочной и глухой сферы.
прежде чем он понял, чей это голос. - Мы здесь, - сказал Круминьш. - Не
бойся, мы все слышим и видим! Я передаю микрофон Аните.
представил ее широкое доброе лицо, на котором кружками нарисованы карие
зрачки. - Не волнуйся. Как только мы поднимем ее наверх, мы ее вылечим. Я
ручаюсь.
слова, сколько за то, как они были сказаны.
прямо под правой рукой в твоем поясе есть карман. Вынь три красные пилюли
и раствори их в воде.
Корнев Павел
Прозоров Александр
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Свержин Владимир