Чтение 20–й страницы книги ~Рассказы о Великом Гусляре~

если бы вина предложил, дядя, мы бы тебе всю комнату побелили. В двад-
цать минут.

Через двор медленной походкой усталого человека шел Николай Гаврилов,
который сбежал с практики и придумывал на ходу, как бы обмануть родную
мать и убедить ее, что мастер заболел свинкой. Гаврилов обратил внима-
ние, как солнце, отражаясь от лысины профессора, разлетается по двору
зайчиками, и испытал полузабытое детское желание выстрелить в эту лысину
из рогатки. Но он отвернулся, чтобы не соблазниться.

- А вы пиво уважаете? - заискивающе спросил профессор Минц.

- Шутишь, - ответил обиженно маляр. - Пива третий день как в магазине
нет по случаю жаркой погоды.

- А у меня бутылка осталась, - сообщил Минц. Он поставил полные ста-
каны на подоконник, а малярам показал темно-зеленую бутылку.

- Погоди, - сказал деловито маляр. - Не двигайся с места, сейчас мы к
тебе зайдем и разберемся.

Маляры вели себя деликатно, осмотрели потолок, дали профессору ценные
советы насчет побелки и только потом с благодарностью выпили по стакану
пива.

- Самогон изготовляешь? - спросил с надеждой один из маляров, разгля-
дывая колбы и банки.

- Нет, - ответил профессор. - Вам не хочется вернуться к ремонту
квартиры товарища Ложкина?

Маляры весело засмеялись.

Минц смотрел на них внимательно, желая уловить момент, когда рвение
трудиться охватит их с невиданной силой. Но маляры попрощались и ушли
обратно во двор, допевать песню.

Было 11 часов 20 минут утра.

Вскоре Гаврилова принесла сыну тарелку борща с двумя каплями средства
профессора Минца. Пять капель дать сыну не решилась. Николай смотрел на
мать подозрительно. Почему-то она не ругалась и не укоряла сына. Это бы-
ло странно и даже опасно. Мать могла принять какое-нибудь тревожное ре-
шение: написать отцу в Вологду, вызвать дядю или пойти в техникум. Гав-
рилов ел борщ безо всякого удовольствия. Потом кое-как управился с кот-
летами, и его потянуло в сон. Николай включил музыку не на полную мощ-
ность и задремал на диване, прикрыв глаза учебником математики: он ве-
рил, что когда спишь, то из книги в голову может что-нибудь перейти.

Минц не мог работать. В расчетах что-то не ладилось. Маляры лениво
спорили со старухой Ложкиной, которая призывала их вернуться на трудовой
пост. Потом стали выяснять, кому первому идти за вином. Из окна Гаврило-
вых доносилась музыка. За стал под сиренью сели Кац с Василь Васильичем.
Кац был на бюллетене и выздоравливал, а Василь Васильич работал в ночную
смену. Они ждали, когда подойдет кто еще из партнеров. Жена Каца кричала
из окна:

- Валентин, сколько раз тебе говорила, чтобы починил выключатель? Ты
же все равно ничего не делаешь.

- Я заслуженно ничего не делаю, кисочка, - отвечал Валя Кац. - Я на
бюллетене по поводу гриппа.

- Вот, - сказал сурово Минц. - Эти будут у меня в числе подопытных.

Он взял хозяйственную сумку и отправился в магазин.

Там продавали сухое вино из Венгрии, но брали его слабо, без энтузи-
азма. Ждали, когда привезут портвейн. Среди ожидавших уже был маляр.
Минца он встретил как доброго знакомого и посоветовал ему:

- Ты погоди деньга-то тратить. Сейчас портвейн выбросят. Там у Риммы
еще четыре ящика.

- Ничего, - смутился профессор Минц. - Мне для опыта. Мне не пить.

- Для опыта можно и молоко, - сказал осуждающе человек с сизым носом.

Цвет был такой интенсивный, что Минц засмотрелся на нос, а человек
произнес с некоторой гордостью:

- Это я загорал. Кожа слезла. Римма поставила перед Минцем шесть бу-
тылок сухого вина.

- Большой опыт, - оценил маляр. - В гости позовешь?

И тут Минц решился.

- Всем ставлю! - воскликнул он голосом загулявшего купчика. - Все
пьют!

В магазине стояло человек пятнадцать. Все, на взгляд Минца, без-
дельники. Все заслуживали перевоспитания.

- И не думайте, и не мечтайте, чтобы распивать! - возмутилась Римма,
ложась большой грудью на прилавок и пронзая взглядом Минца. - Я вам по-
кажу, алкоголики! Я живо милицию вызову.

- Пошли в парк, - предложил человек с сизым носом. - Здесь правды
нет.

Они остановились на минуту у автоматов с газированной водой. Минц мог
бы поклясться, что ни один из его новых знакомых не приближался к ним
ближе чем на три шага, но шесть стаканов, стоявших в автоматах, тут же
исчезли.

- Тебе первому, - сказал человек с сизым носом, вырывая зубами проб-
ку. - Ты, старик, человек отзывчивый.

- Нет, что вы, я потом, - ответил Минц, поняв, что совершил ошибку.
Как он подольет в вино свое средство? Ведь на него глядят пятнадцать пар
глаз.

- Не тяни, не мучь душу, - поторопил маляр, поднося профессору ста-
кан.

- Погодите, - нашелся тут Минц. - У меня одна штучка есть. Для кре-
пости. Капнешь три капли, на десять градусов укрепляется.

Профессор достал из кармана склянку и быстро накапал себе в стакан.

На него смотрели недоверчиво и строго.

- Не знаю я такого, - проговорил маляр.

- А я читал. В одном журнале, - подтвердил человек с сизым носом. -
Конденсатор называется.

- Правильно, - ответил Минц и быстро выпил вино.

Вино было прохладное, приятное на вкус. Профессор никогда не пил вина
стаканами.

К этому времени остальные пять стаканов тоже были наполнены. Вла-
дельцы их смотрели на профессора выжидающе. Профессор тоже не спешил.
Молчал.

- Слушай, старик, - сказал маляр. - Что-то ты меня не уважаешь.

- А что? - удивился Минц.

- Конденсатора капни, не жалей. У тебя же целая бутылка.

Рискованный психологический этюд удался.

- Ну, только по две капли, не больше, - смилостивился профессор, что-
бы не раздражать собутыльников.

Он капал поочередно в протянутые стаканы, хвалил себя за сообрази-
тельность и чуть не стал причиной острой вражды.

- Это что же? - воскликнул вдруг маляр. - Ты ему почему три капли?

- Мне? Три? Да ты глаза протри!

- Спокойно, - втиснулся профессор между спорщиками. - Кому не хватило
капли?

Маляр первым пригубил вино. Все смотрели на него.

У профессора замерло сердце.

Маляр опрокинул стакан, и вино с журчанием рухнуло в горло.

Маляр вздохнул и сказал:

- Десяти градусов не будет, а пять-шесть прибавляет. Поверьте моему
опыту.

Остальные пришли к такому же выводу.

Из парка шли дружно, весело, обнявшись, пели песни, уговорили профес-
сора еще раз заглянуть к Римме - может, принесли портвейн. У профессора
шумело в голове, ему было хорошо, тепло, и он полюбил этих, таких разных
и непохожих людей, которые еще не знают, какими трудолюбивыми они вскоре
станут.

У Риммы портвейн был.

...Профессора проводили до дома и оставили у входа во двор, прислонив
к стойке ворот. Первым его увидел Николай Гаврилов. Николай проснулся от
странного свербящего чувства. Ему чего-то хотелось. И чувство было таким
незнакомым и будоражащим, что он встал у окна и начал рассуждать, чего
же ему хочется? Руки сами нашли пыльную тряпку, и Николай начал стирать
пыль с подоконника и рамы. В этот момент он увидел профессора и сказал
тем, кто играл внизу в домино:

- Смотрите, профессор-то насосался, как комар! Слова Гаврилова возму-
тили Василь Василъича, который велел подростку закрыть окно и прекратить
хулиганство. Но потом Василь Васильич поглядел все-таки в сторону ворот
и был настолько поражен, что открыл рот и замолчал.

А Мшщ вспомнил, что у него еще много дел, и часть дел связана с
людьми, которые сидят вокруг стола и стучат по нему костяшками домино.
Профессор оторвался от столба и нащупал в одном кармане пузырек со
средством, в другом - недопитую бутылку портвейна, которую дали ему на
прощание собутыльники. Вошедший во двор Корнелий Удалов подхватил про-
фессора.

- Выпьем, и за работу, - сказал профессор Удалову.

- Стыд какой! - воскликнула Ложкина, закрывая окно.

- Надо помочь человеку, - решил Ложкин. - Это какой-то заговор. Това-
рищ Минц живет в нашем доме уже три месяца, и он непьющий.

- Вот и прорвало, - сказала старуха Ложкина. - Они иногда по полгода
терпят, а потом прорывает. Теперь мы с ним намучаемся.

- Не хочу верить, - сказал Ложкин.

Коля Гаврилов протирал тряпкой окно, но в разговоры внизу не вмеши-
вался. Ему жаль было отрываться от такого увлекательного занятия.

Профессор Минц, тяжело опираясь на Удалова, проследовал к столу. Со-
седи поднялись ему навстречу.

- Выпьем, - произнес профессор строго. - За успехи труда.

Он широким жестом сеятеля провел перед лицами соседей бутылкой порт-