Чтение 20–й страницы книги ~Кровь пьют руками~

Повторяю: ПРАВИЛО НОЛЬ. Со специалистом видеться запрещаю. Уходите из квартиры
немедленно. Свяжетесь со мной из Минска по известному вам адресу. Предупреждаю
еще раз - мое послание носит личный характер".

* * *

Экран давно погас, в комнате темно, нет сил даже пройти на кухню, чтобы
сварить кофе. Или достать из бара бутылку коньяка. Знаю - не поможет.

Пятый перемудрил - никакого правила ноль (тем более ПРАВИЛА НОЛЬ) я не
знаю. В том, что приходилось заучивать, его нет. Правили начинаются с первого:
"Внедренный сотрудник обязан..."

Это я помню.

Пункт восьмой - его я тоже помню наизусть, как и все остальные. "В случае
явной и непосредственной опасности внедренный сотрудник имеет право..."

Да, я имею право.

Бросить все, не выполнить приказ, подвести Девятого?.. Неужели он бы не
предупредил, случись беда? Нет, чушь!. У Пятого маразм! Или хуже - специально
решил напугать, сорвать задание. Потом пиши объяснительные полгода - и то не
поверят! Опасность? Какая? Я даже не смогу сослаться на приказ - послание-то
личное!

Вдобавок.- Игорь. Маг останется здесь один - совсем один, сред и людей и
нелюдей. Нет!

Сотрудник Стрела все поняла правильно! Сотрудник Стрела остается.
Сердце... Почему так болит сердце?

Вторник, двадцать четвертое февраля

Когда я служил в операх ямщиком * Началось, блин! * В грудь слетели
пташечки... * Да не прийдет царствие его * Стрела? Я не ошибаюсь?

За Золочевом, прямо за сгоревшим еще в дни катастрофы храмом Троицы,
дорога стала совершенно ни к черту. На обледенелых подъемах буксовали даже
"Уралы", а наш джип, украшение дорог Айовщины и Пенсильванщины, то и дело
постыдно тыкался носом в кювет. Впрочем, вся дорога походила на один большой
кювет. Наверное, в последний раз ее ремонтировали в 1654 году, когда в эти
места пришли переселенцы из далекой Галиции. Галиция... Не оттуда ли Голицыны,
давным-давно облюбовавшие здешние глухие края? Впрочем, нет, Саша как-то
объяснял мне, что под Москвой тоже есть Галич. "Гал" - в старину это слово
означало "соль"...

Размышлять о Галиции, Галиче и соли мне никто не мешал. В джипе нас было
трое - шофер-"сагайдачник" в камуфляже, старший следователь Гизело в пальто и
сапогах на высоком каблуке и сам господин Бажанов. Сегодня я впервые увидела
его в форме - тоже камуфляжной, но без погон. Заместитель мэра был суров и не
разомкнул уст от самого города.

"Уралы" ползли сзади. Восемь машин, две пустые, в остальных - сплошные
"сагайдачники". Рота полного состава, два тяжелых пулемета и еще что-то, мне,
штатской, непонятное.

Дуб - следователь Изюмский - тоже в одной из кабин. С автоматом, в
бронежилете и (о Господи!) в каске. Каска ему велика - все время сползает
аккурат к подбородку.

Все, что можно, сделано. На квартиры, "засвеченные" "доном Сергеем",
посланы группы захвата, еще одна направлена к "Казаку Мамаю". Когда около двух
недель назад мне всучили дело о сгинувшем алкоголике, могла ли я предполагать,
чем все кончится? Курсанты с боевым оружием, рев "Уралов", автомат "АКС-99" на
пустом сиденье рядом с шофером...

Впрочем, еще ничего не кончилось. В Малыжино мы будем как раз после
заката. Почему-то стратеги-"сагайдачники" решили, что в темноте наши шансы
выше.

Вспомнилась изумленная ряха господина Ревенко. Бывший вояка в последний
момент, кажется, попросту струсил, начал крутить, толковать о необходимости
проверки-перепроверки, нес чушь об экспертизе фотографий. Дуб и тут оказался
молодцом - пошел к дяде. Бог весть, с легким ли сердцем Никанор Семенович
выписывал ордер, но результат налицо. На "сагайдачников" я, честно говоря, не
рассчитывала. Это уже Бажанов. Прочитав мой рапорт, он мигом позвонил в военный
университет. Все верно, в этом деле нельзя верить ни жорикам - подчиненным
Хирного, ни тем более архарам с их полканом-тараканом. А курсантов нам дали
непростых, как мне шепнули на ушко, будущих "специалистов по особо сложным
операциям". Когда-то таких называли ОСНАЗ. У этих рука не дрогнет.

Дорога пошла резко вниз. Впереди, из-за лысой верхушки заснеженного холма,
показался пруд - огромный, весь в промоинах, с вмерзшими в лед черными лодками.

- Там, за прудом, - Бажанов свернул карту, которую разглядывал,
подсвечивая себе фонариком, - два корпуса, поблизости - разрушенная церковь.
Бывала здесь, Гизело?

Я молча покачала головой.

- А я вот бывал. Рыбу ловил. Лещи тут, я тебе доложу! Кто ж его знал, что
здесь такое?

Отвечать я не стала, хотя вопрос оказался не из сложных. Кое-кто знал.
Знал - и ездил сюда не только за лещами.

...Из этой компании Хирный уже подался в бега - за десять минут до приезда
на его квартиру опергруппы. Ейбоженко, замглавчекиста, уехал в столицу еще
вчера. Исчезли и трое офицеров-жориков из тех, кто упоминался в показаниях
несчастной Кати Левченко. Таракана Жилина тоже не могли найти, но он
отсутствовал легально - был на никому не ведомом "спецзадании"...

- А почему опять ты? Снова мужика найти не могли?

Я удивленно поглядела на господина Бажанова и вновь не стала отвечать.

Пруд остался справа, дорога поползла на подъем. Мотор джипа ревмя ревел,
пытаясь оправдать репутацию "чудо-машины". Я мельком отметила, что слышно нас,
наверное, за десять верст. Ничего не поделаешь, вертолет нам не дали. Не
положено.

-Вот!

Бажанов указал куда-то вправо. Вначале я заметила верхушки покрытых снегом
деревьев, затем - крыши. Все, как на фотографии. Дом, вокруг него - высокий
забор, рядом еще одно здание, чуть поменьше, какие-то сараи, флигельки...

Под колесами зашуршал асфальт. Джип радостно дернулся, рванул вперед,
свернул направо. Внезапно забор оказался прямо перед нами - чугунный, кованый.
За ним тянулся другой - из красного кирпича; просто напрашивалась "колючка" в
три ряда по гребню, но - увы, чего не было, того не было. С того времени, как
был сделан снимок, здесь многое изменилось.

И забор - не самое интересное.

Водитель резко затормозил, меня бросило вперед, подбородок задел за
переднее сиденье. Крепкая рука в камуфляже, взяв меня за плечо, уверенно
восстановила равновесие.

- Сидишь?

- Сижу, - вздохнула я. - Уже приехали?

- Мы-то приехали! - Бажанов сверкнул крепкими зубами. - А ты, Гизело, как
сидела, так сидеть и будешь. Отсюда - ни шагу. Ясно?

Сзади слышался рев моторов - "Уралы" тормозили. Прозвучало громкое:
"Первый взвод - из машины!.."

- То есть как ни шагу? - опомнилась я. - У меня ордер, это - мое дело!

- Сержант!

Водитель, молчавший всю дорогу, по-прежнему молча повернул курносую
веснушчатую физиономию.

- Эту гражданку из машины не выпускать! Разрешаю применять силу!

Курносый нахмурился и важно кивнул.

- Все! Пошел!

Я затравленно оглянулась. "Сагайдачники" строились, сзади звучало: "Третий
взвод!.. Пулеметный взвод!.."

Рука коснулась дверцы...

- Не можно, дамочка!

Лапа сержанта стальным шлагбаумом преградила путь.

- Какая я тебе дамочка, сопляк! - огрызнулась я, с трудом вспоминая
количество звезд на своих петлицах. - Я по вашему счету... подполковник!

- А все одно не можно! - парень вздохнул. - Потому как приказ. Бить не
буду, а наручники надену!

Сзади послышался резкий голос Бажанова. Кажется, он собирал командиров. Я
вновь оглянулась...

- Эра Игнатьевна!

Дверца распахнулась. Дуб! Ухмыляющийся, с автоматом на брюхе - но
без-каски, в одном подшлемнике.

- Где каска, господин Изюмский? - сурово поинтересовалась я.

Дуб хмыкнул и, отбросив лапу бдительного сержанта, пристроился рядом.

- Сейчас, блин, шерстить начнем! Снаружи вроде тихо, охраны нема. Я все
уже узнал! Тут два дома: который новый, там психи, а тот, что Голицыны - для
администрации. Как мыслите, где искать надо?

- А что тут еще есть? - осведомилась я. - Ну... - дуб оглянулся. - Ближе
к пруду - церковь, которая бывшая. Дальше - дом поповский, тоже бывший. И село
- три дома, старухи живут. Так пойдемте, поглядим!

Я выразительно покосилась на сержанта. Изюмский почесал пальцем лоб,
хмыкнул.

- А ты, парень, чего, из блатных? Какая статья?

- Я тебе дам, статья!- Сержант резко повернулся.

Веснушки пылали гневом.

- А татуировка? На левой руке.

- Да какая на хрен... Смотри!

Лапа протянулась вперед. Клац! Наручники, которыми грозили мне,
защелкнулись на запястье бдительного "сагайдачника". Другую половину дуб
пристегнул к дверце.

- Вот так. Эра Игнатьевна! Видели бы вы меня, блин, когда я в операх
служил!

Возле машин было пусто. Десяток парней в камуфляже разместился вдоль
забора. Еще трое перекрывали ворота.