колен, рук - и огромной, низко сидящей головы. И люди не покрыты шерстью.
низкий, утробный рык.
крестясь. Внезапно я заметил, что Анжела, не сводившая глаз с ночного гостя,
медленно потянулась к горящей ветке.
была рядом. Мелькнула и исчезла мысль последовать примеру храброго де Гарая, но
стало ясно - не уйти.
Косматая лапа длиннее моей руки раза в два...
вперед. Я не успел даже крикнуть - девушка подбежала к чудищу. На миг свет упал
на косматую морду, отразился в огромных черных глазах, стала видна ощеренная
пасть с огромными желтыми клыками. "Это" не испугалось огня - огромная лапа с
быстротой молнии метнулась вперед, перехватила ветку, другая ударила девушку
прямо в грудь. Анжела успела отскочить, новый удар - девушка прыгнула, в воздухе
мелькнули полы белой ризы, и косматая лапа поймала воздух. Но чудище было
проворно. Миг - и оно оказалось рядом с Анжелой, едва успевшей стать на ноги.
Удар - девушка попыталась пригнуться, но все же ее задело - Анжела упала, быстро
перекатилась и попыталась встать. Чудище заревело и бросилось вперед, пытаясь
настичь жонглерку. Когтистые, похожие на медвежьи, лапы потянулись вперед...
и стать между ними. Горящая ветка оказалась за спиной твари, и я видел только
огромный черный силуэт. "Это" отдернуло лапу, по которой попал удар, и
недоуменно остановилось. Я засмеялся:
нелюдь!
смех. Черный силуэт чуть наклонился, я попытался пригнуться...
одна рукоять. Тварь сломала лезвие, словно оно было из тростника. Я отшатнулся,
но понял - бесполезно. Мохнатая когтистая лапа взметнулась вверх...
было. Нелюдь медлил, лапа, поднятая для удара, нерешительно подрагивала. Наконец
я очнулся. Тварь не боится огня, не боится меча...
Изыди!
отец, провожая в Палестину. Отцу он достался от деда, а тот освятил его в жаркий
июльский день, когда тысячи рыцарей стали на колени возле Гроба Господня, славя
Христа в освобожденном от сарацин Иерусалиме.
уверенность. Осторожно, не отрывая глаз от готовой вновь взметнуться лапы, я
сделал шаг вперед.
ответ - ворчание. Чудище недовольно повело широченными плечами и неохотно
отступило, Я перевел дыхание. Неужели?..
почудилось, что в жутком рыке я различаю странные, непонятные слова, будто
ночной гость пытается объясниться. Внезапно стало весело.
вдруг показалось, что по поляне пронесся вихрь. В следующий миг тварь исчезла.
Не треснула ветка, не зашелестела трава. Там, где только что стояло мохнатое
чудище, было пусто.
наш". Почему-то хотелось смеяться, но я не мог даже улыбнуться. Я жив...
Гильом...
крови я не заметил. - Не увернулась, - жонглерка усмехнулась и покачала головой.
- Отец бы мне надавал подзатыльников за такую работу! Я думала, это зверь.
Когда-то мы огнем отпугивали медведей... А вы - очень храбрый человек, отец
Гильом!
укоряла в чем-то.
Поскольку подзатыльники, вами упомянутые, вы вполне заслужили. Эта тварь сломала
меч одним щелчком!
отец! Вы взяли меч, не поверив в силу креста. А я... я не верил в то, что демоны
существуют. Не верил, что они могут прийти за грешником.
виду итальянец, но я вспомнил его смех и странные слова: "Он - за мной!" Ансельм
не верил в демонов, но теперь наконец уверовал. Чем же согрешил черноглазый? Не
за каждым грешником ад присылает демона.
глядел на нас. И тут я сообразил, что на Анжеле нет капюшона и даже слабого
света костра достаточно, чтобы сообразить, кто таков "брат Октавий". Но
нормандцу, похоже, было не до этого.
Мария услышали нас! Ансельм коротко рассмеялся.
крест отца Гильома...
если семь раз прочитать "Радуйся", то любой демон, это, низринуться...
чуть не убило нас, - не демон. Не зверь и не демон. И не человек...
Петр, прочитайте молитву-и спать. Вы, брат Ансельм, - дежурный, потом разбудите
меня.
он молчал, не решаясь заговорить.
Петра латыни, то и обращаюсь к вам соответственно... Что тебя мучает, брат мой?
согрешил. Мне... мне еще можно спастись? Мне обещали, что, когда я уйду из мира,
Христос меня простит. Мне отпустил грехи Его Святейшество...
ада, а нечто вполне земное, хотя и опасное? Но тварь испугалась креста... Не
поможет - демон брата Ансельма находится в его душе. Что мог совершить этот
мальчик?
сразу же послышался шорох - рядом со мною оказался Пьер.
Отец Гильом, мне чудится начало...
Октавий превратился в некую юницу...
"Радуйся" - только без ошибок. И три раза "Отче наш".
всадники, уходящие к близкому горизонту. Я бегу за ними, но знаю - не догнать. Я
выбиваюсь из сил, падаю, в ноздри забиваются холодные влажные песчинки. Издалека
доносится хохот, и знакомый голос атабека Имадеддина звучит снисходительно, с
легким презрением:
жди!
хотя каждое слово слышится ясно и четко.
умер от моей руки ?
Скажи, плечо до сих пор ноет к непогоде?
Белый Рыцарь придет..
Молитвы брата Петра помогли вновь - Анжела исчезла. Она ушла на рассвете, когда
нормандец, дежуривший у погасшего костра, ненадолго задремал.
и двухэтажным. В остальном он мало чем отличался от остальных домов славного
городишки Памье - узкие окна, закрытые массивными ставнями, желтоватые
известняковые блоки неровной кладки, красная плоская черепица на крыше и высокое
крыльцо, над которым нависал фигурный металлический козырек. Наверное, в зимние
месяцы, когда с близких Пиренеев сползают тучи, он должен защищать от дождя и
Шекли Роберт
Доценко Виктор
Бажанов Олег
Скальци Джон
Прозоров Александр
Посняков Андрей