сообразил, что и сам может оказаться жертвой молниеносного и
эффективного нападения. Убить, конечно, не убьют, но ногу сломать, как
Франсуа, вполне могут. Не то чтобы Генрих не умел защититься. Он мог
просто не успеть - подобные нападения всегда стремительны и
неожиданны, и тренированному человеку в общем-то ничего не стоит
вывести из строя другого, пусть даже тот не менее тренирован.
Внезапность - вот оружие таинственного невидимки. Внезапность, и еще
природная мимикрия. Он должен уметь растворяться в толпе. И наносить
удар в момент, когда никто этого не ожидает; а потом должен еще и
мгновенно скрыться в той же толпе.
по-любому узнает. Если нет, может и оторвусь..."
начали хлопотать подоспевшие врачи), сожалеюще поцокал языком, и
помалу зашагал прочь. Метрах в семидесяти он остановился около
газетного ларька, что приткнулся под четырехэтажным домом, словно гриб
под деревом, и притворился, будто глазеет на витрины. Очень скоро
Генрих занял очень удобную позицию: в щель между журналами хорошо
просматривалось место происшествия, а его самого за ларьком и
хитроумный герой Говарда Тона не разглядел бы.
лавочке как раз напротив толпы. Через дорогу. Не похож он был на
обычного зеваку. Любой нормальный обыватель на его месте уже давно
перебежал бы дорогу и толкался бы в компании себе подобных,
обмениваясь с соседями обтекаемыми замечаниями. А этот сидел и просто
смотрел. Наблюдал.
Франсуа и если Франсуа ничего не напутал, уже далеко отсюда. Укрылся
на загодя снятой квартире или в гостиничном номере. Какое такое
происшествие? Знать не знаю, ведать не ведаю. Я спал вообще, весь
день...
аморфа, но в фигуре его просматривалась некая подспудная строгость.
Возможно, он обладал какой-нибудь редкостной морфемой - мало ли их
наплодили генетики прошлых веков?
живьем, ни на фотографиях. Ничего удивительного, из действующих коллег
по профессии большинству относительно знакома была приблизительно
половина. К тому же коллеги считают делом чести периодически менять
внешность. Никуда без этого - Генрих и сам то носил короткую стрижку,
то отращивал буйную шевелюру а-ля Каниджа или Вальдеррама, то
ежедневно брился до синевы на скулах, то отпускал бороду, а иногда
склонялся к модной американской трехдневной небритости, которую мог
поддерживать в более-менее стабильном виде месяцами. Очки, усы,
загубники, красители... Да и умение по разному держать уши зачастую
меняет облик людей до неузнаваемости.
узнавать людей под сменными масками, обрамляющими все-таки одно и то
же лицо. И все люди, кого хорошо бы при встрече узнать, обладали точно
таким же умением.
снова увидит.
Интересно, на кого сейчас работает Испанец?"
практически сразу. На первом же задании затеял какую-то сложную
двойную, а то и тройную игру, задание в итоге не выполнил, и
благоразумно потерялся. Принесли ли ему что-либо сии сомнительные
маневры (предположительно - с азиатами), осталось неизвестным. На
целых двенадцать лет Испанец ушел в тень. Либо он выполнял некие
миссии где-нибудь совсем уж у койота в глуши, типа центральной Африки,
Южной Америки или на бесчисленных крохотных островках Пасифиды, либо
терпеливо пребывал на скамейке запасных.
ключевых финалов земной истории.
присматривают, не то подчинился старому правилу не торчать долго в
одном и том же месте: подчеркнуто неторопливо свернул газету и зашагал
прочь от поредевшей толпы рядом с бело-красным экипажем-селектоидом
"Скорой помощи".
рисунок и сунул его в урну рядом с киоском, легкую куртку повесил на
руку, на голову нахлобучил сетчатую кепку и нацепил очки, но не
пошло-темные, как в шпионских фильмах, а прозрачные. И круглые, словно
у уличного музыканта. Замурлыкал нечто реггейобразное, и столь же
неторопливо направился в ту же сторону, что и незнакомец.
свете того, что Генрих остался без напарника, а значит - без
прикрытия.
прикрытие нейтрализуют раньше основного игрока, значит и с основным
церемониться никто не собирается. И даже особенно прятаться неведомые
оппоненты не станут. Игра по-крупному. Какие уж тут церемонии?
на беднягу Франсуа.
ручаться чем угодно.
Золотых. Впрочем, сам виноват: обычно он говорил просто "зови", а
сегодня вылезло откуда-то это самое "проводи". Непонятно откуда и к
чему вылезло.
Золотых относился к своим более молодым подчиненным с некоторым
снисхождением, сродни отеческому. В сущности, эти немолодые уже
мужчины и были его воспитанниками, почти детьми.
знакомый и давний друг, его подчиненные - Виталий Лутченко и совсем
еще зеленый парень по имени Баграт, а следом - российский консул со
своими лбами-чернышами. Золотых вскочил, мысленно матерясь. А если бы
осел-ординарец не стал переспрашивать, а просто пошел бы выставлять
русских из управления? Выставить русского консула - этого даже в
кошмаре не привидится! Значит, тоже притащились из Красноярска...
Можно ручаться, что негласно. Как и группа Золотых.
наполненной улыбками и внимательными взглядами, все расселись за
круглым столом.
- Работайте, господа...
догадках - к чему этот визит? - обратился к Чеботареву:
показуха. В конце концов, это российский консул, а не сибирский.
Просто важная персона, но из чужой страны. Он им не начальник и не
судья. Такой же наблюдатель, как Коршунович и его ребята.
гору, - начал Чеботарев. - В Алзамае уже объявились первые гости. И
есть первые стычки, пока сдержанные и осторожные. Начну с самого
начала.
известный под кличкой Испанец; причем он явно работает с кем-то в
команде. Долгое время Испанец не возникал в сфере интересов нашего
отдела; российские коллеги также подтверждают, что никаких данных об
Испанце не имели более десяти лет. Сегодня вечером, прямо на улице,
напротив вокзалов, Испанец выследил минского лесоинженера Николая
Шитика и сломал ему ногу. Поверхностная проверка показала, что сей
минчанин такой же инженер, как я косметолог - на самом деле это
сотрудник вэ-эр Европейского Союза Франсуа д'Арсонваль, также
известный как Ференц Бу, Шипучка и Четвертый. Специалист по парным
акциям. В настоящее время находится в городской больнице; мы проверили
его одежду - никакого специального снаряжения. Испанец с места
происшествия скрылся, наблюдение выделило еще четверых потенциальных
поднадзорных, в настоящий момент их личности устанавливаются. От
слежки трое очень быстро и профессионально избавились, а поскольку у
нас есть приказ, запрещающий плотную опеку, их отпустили. Четвертый
либо притворяется дилетантом, либо просто ни при чем. Приезжий, по
документам - Каспар Хасгале, средних лет овчар-бельгиец. В Алзамае
четвертый день, приехал по делам концерна "Бритиш Файрворкс", его
осторожно прощупывают. За Франсуа д'Арсонвалем установлено негласное
наблюдение; не исключено, что его попытаются достать и в больнице.
Шилова Юлия
Корнев Павел
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Афанасьев Роман