множества склоненных голов найти одну, темную, взъерошенную, трогательно
серьезную... Это была игра - Динар должен был почувствовать ее взгляд и
поднять глаза.
приступа острой, мучительной тоски. Она вспоминала его с грустью - но уже
без той боли, которой так долго полны были дни, и ночи, и снова дни...
отец снова оказался прав. Как всегда...
теплым; тускло отсвечивают тисненые серебром буквы: "О прорицаниях".
только экземпляре. Много веков назад великий маг посвятил ей целую жизнь;
теперь она, Тория, возьмет книгу в руки и отнесет отцу - тот напишет новую
главу своего труда, а спустя много веков кто-то вот так же, с трепетом,
возьмет с полки отцову книгу и узнает, чему посвящена была жизнь декана
Луаяна...
списке; история прорицаний водворена была на столик-тележку.
потревожив книжную пыль и заставив трижды чихнуть кота-хранителя. Тория
рассеянно приняла упавшую на лоб прядь и выглянула на площадь.
площадь вертелась, как разукрашенная лентами карусель. Что-то выкрикивали
увешанные лотками торговцы; покачивались пестрые зонтики прогуливающихся
дам, расхаживал патруль - офицер в красном с белыми полосками мундире
нарочито сурово хмурил выстриженные по традиции брови, но то и дело, не
удержавшись, оглядывался на какую-нибудь особенно хорошенькую цветочницу.
Уличные мальчишки шныряли под ногами гуляющих, торгующих, спешащих по
своим делам - а над толпой величественно, как парусники, проплывали
пышные, несомые лакеями паланкины.
старой добродушной жабой, выбравшейся на свет и греющей на припеке
морщинистые бока; Тория привычно скользнула взглядом по круглой тумбе
перед железными дверями суда. На дверях были вычеканены два грозных слова:
"Бойся правосудия!", а на тумбе помещалась небольшая виселица с тряпичной
куклой в петле.
в нее дремали стражники, а чуть поодаль чинно беседовали трое в серых
плащах с капюшонами - служители священного привидения Лаш; небо висело над
площадью, подобно огромному голубому парусу.
ладони. Кот вскочил на подоконник и уселся рядом, Тория уронила руку ему
на загривок - и вдруг ощутила ни с чем не сравнимое чувство своей
породненности и с этой площадью, и с этим городом, с книгами, с котом, с
университетом... И тогда она счастливо улыбнулась - едва ли не впервые за
прошедший черный год.
взгляд Тории беспечно скользил по шляпам и зонтикам, мундирам, букетам,
лоткам с пирогами, по чумазым и напомаженным лицам, кружевам, заплатам,
шпорам - когда в этой возбужденной круговерти вниманием ее завладел один
чрезвычайно странный человек.
это не помешало ей уже издали подметить некую несообразность в его
поведении. Он, казалось, не по людной площади шел - а пробирался по кочкам
в зыбучей трясине.
сложному, заранее определенному маршруту; вот, добравшись до фонарного
столба, он вцепился в него руками и некоторое время стоял, опустив голову,
будто отдыхая. Потом, определив, по-видимому, следующую вешку в своем
нелегком пути, медленно, будто через силу, двинулся дальше.
судя по всему, он вовсе не был бывалым горожанином, скорее наоборот -
изрядно пообносившийся на деревенских дорогах бродяга. Один вид
красно-белого патруля со шпагами и шпорами заставил его шарахнуться так,
что продавец печеных яблок едва не оказался опрокинутым на землю.
Послышались крики и ругань; странный бродяга снова шарахнулся - в
противоположную сторону.
человека - но целью его был, похоже, университет. Медленно, но неуклонно
незнакомец подходил все ближе и ближе; она сумела, наконец, разглядеть его
лицо.
забилось, глухо, будто обернутый в тряпку молот по деревянной наковальне.
Тория еще не успела понять, в чем дело - а теплый день уже отдавал
тянущим, промозглым холодом.
показалось в первую секунду. Уже в следующее мгновение, привычно закусив
рубец на нижней губе, она мысленно сказала себе: не он.
никогда не вместили бы такой тоски и затравленности. Не он: ЭТОТ грязный,
неухоженный, истощенный, в то время как ТОТ лоснился довольством и
достатком, прямо лопался от сознания собственной красоты и неотразимости,
и был-таки красив - Тория с отвращением скривила губы - да, красив, в то
время как ЭТОТ...
светлые волосы. Нерешительно, напряженно стоял он перед зданием
университета, будто не решаясь приблизиться к двери.
билось все так же ускоренно и глухо. Исхудавшее, болезненное лицо с
ужасным шрамом во всю щеку, неуверенность в каждом движении, грязные
лохмотья...
разъять его одним только взглядом. И незнакомец почувствовал этот взгляд.
Он вздрогнул и поднял голову.
осталось никаких сомнений. Пальцы ее сами собой вцепились в подоконник,
загоняя под ногти занозы и не чувствуя боли; тот, кто стоял внизу,
мертвенно побледнел под слоем пыли и загара.
молодой девушки в высоком окне заставил его задрожать так, будто прямо
перед ним разверзлась пропасть и оттуда, истекая желчью, высунула рыло
праматерь всех чудовищ. На несколько секунд замерев, будто пригвожденный к
месту, он вдруг повернулся и бросился прочь - в толпе закричали
потревоженные цветочницы. Миг - и его уже не было на площади, которая все
так же празднично вертелась каруселью...
Потом, позабыв о груженной книгами тележке, повернулась и медленно вышла
прочь из библиотеки.
Защитные ритуалы, придуманные им в изобилии, кое-как помогали справляться
со страхом - крепко сжав в кулаке уцелевшую пуговицу рубашки, он намечал
себе путь заранее, двигался от вехи к вехе, от маяка к маяку; путь его при
этом значительно удлинялся, но зато в душе укреплялась надежда, что таким
образом удастся избежать опасности.
крошечным и тихим провинциальным городишком - Эгерт понял это, блуждая
теперь шумными, тесными от людей и повозок улицами. От обилия народу у
Солля, долгое время жившего в уединении, начала кружиться голова; то и
дело приходилось прислоняться к стене или столбу и отдыхать, зажмурив
воспаленные глаза.
лепешек. Путь в город оказался долгим, полным тревоги и страха; лепешки
кончились позавчера, и Эгерта мутило еще и от голода.
он сможет встретиться с настоящим большим магом. К несчастью, имени его
или звания Эгерту так и не удалось узнать. Сердобольные прохожие, которым
Солль решался задать вопрос, в один голос отправляли его на главную
площадь - там, дескать, и университет, и еще много всяких диковин,
страннику будет интересно... Сжимая пуговицу и двигаясь от вехи к вехе,
Эгерт шел дальше.
головокружением, Эгерт пробирался сквозь толпу, и в глаза ему лезли
отдельные, оторванные от прочего детали: огромный, перепачканный кремом
рот... оброненная подкова... выпученный глаз лошади... чахлый кустик травы
в щели между булыжниками... Потом он едва не налетел на круглую черную
тумбу, поднял голову - и к ужасу своему обнаружил, что стоит под
миниатюрной виселицей, и казненная кукла равнодушно глядит на него
стеклянными глазами.
удивленно обернулся, но лица, скрытого капюшоном, Эгерт так и не смог
разглядеть. Снова дорога сквозь толпу; на этот раз извилистый путь от вехи
к вехе вывел Эгерта на патруль - пятеро вооруженных, в красно-белом
одеянии, хмурых и грозных людей только и ждали, какого бы бродягу
схватить. Солль, перед глазами которого моментально возникли тюрьма, кнут
и каторга, метнулся прочь.
о чем-то беседуя; Солль успел заметить, что толпа расступается вокруг,
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Верещагин Олег
Никитин Юрий
Эриксон Стивен
Лукьяненко Сергей