которого удалось добиться, лишь заменив большинство кадровых офицеров
фанатично преданными Ему людьми. Он начал с верхов и постепенно
реорганизовал армию до самого низа, устранив или ликвидировав всех, в ком
хоть сколько-нибудь сомневался.
"священную войну" интеллигентам, вольнодумцам и всем прочим, знавшим
больше, чем допустимо смертному; ославив знание смертельной заразой,
превращающей человека в комок нервов, в психопата и дегенерата; натравив
на интеллектуалов невежд, завистников и садистов; предоставив этим
подонкам полную свободу действий, гарантированную поддержкой армии. Теперь
Он мог без ущерба для своей безопасности и обороноспособности государства
уничтожить память почти во всех ее проявлениях, оставив обществу лишь
набор самых необходимых навыков и застраховав себя таким образом от
свободомыслия - главного источника нестабильности любой диктатуры.
благословенной юности, снова лилась кровь, и улицы устилали трупы.
Застигнутые врасплох, жертвы в большинстве случаев даже не пытались
сопротивляться - раздираемые на части ревущей толпой, втаптываемые в
землю, побиваемые камнями, тысячами выбрасываемые из окон на бетонные
плиты тротуара или в исполинские костры, сложенные из неисчислимого
множества книг. Поначалу сторонников Отца было не так много, хотя из-за
пассивности остальных казалось, что они всюду. Но когда открытые
противники режима были истреблены почти полностью и фанатики принялись за
молчаливо недовольных - "кто не с нами, тот против нас!" - воинство
"истинно верующих возросло многократно, разбухнув от трусов, поверивших
наконец в пресловутую "заразность" интеллектуальности, а точнее,
испугавшихся беспощадного фанатизма миссионеров новой Веры.
самого трудного, критического, в благополучном исходе которого Он был
уверен менее всего, - возникали разнообразные побочные трудности, почти
всегда в подробностях угаданные Им в самом начале. Хотя еще до начала
своей грандиозной чистки Он предусмотрительно удалил из страны всех
иностранцев, кое-какие слухи все же просочились за границу. Не дожидаясь,
пока вопли шокированных законников достигнут апогея, Он выступил с
энергичным опровержением, мало аргументированным, но крайне эмоциональным,
перемежаемым угрозами в адрес нарушителей суверенитета и обещаниями щедрых
подачек самым опасным. Одновременно, с помощью своих заматерелых, но
по-прежнему безотказных первенцев, Он развернул по ведущим странам мира
широкую кампанию подкупа, шантажа и террора, в общепланетном масштабе
применяя методы, уже опробованные Им на пути к власти. Чтобы окончательно
заткнуть глотки крикунам, Он в срочном порядке заключил с сопредельными
государствами бессрочные пакты о сотрудничестве и торжественно поклялся
всей планете в мирном и созидательном характере своего режима, твердо
усвоив из истории: чем бесстыднее ложь, тем больше доверия она вызывает.
Ко времени, когда государственные мужи, сбитые с толку Его бурной и по
виду не слишком осмысленной внешнеполитической деятельностью, смогли
разобраться в логике происходящего, поздно было предпринимать что-либо
менее радикальное, чем объявление войны.
что вознеслись на гребне поднятой им мутной волны, но при этом настолько
привыкли карабкаться по головам соперников, что не сумели остановиться
вовремя. Он подавил и это волнение раззадоренных Им ничтожеств, беспощадно
расправившись с самыми алчными и напугав остальных.
общенациональной ненависти новое топливо, направив ее энергию вовне
Страны, с отточенной веками умелостью разжигая в людях злобу и страх. И,
доведя массовый психоз до предела, до высшей, критической точки, Он смог
наконец развернуть свое великое строительство - главный Его козырь в этой
грандиозной интриге.
неумолимо расширяя амнезийный круг, превращая население в бездумное стадо,
обращая в прах надежды всех Его врагов.
тяжело ползли тучи, из которых сыпал колючий снег. Быстро набирал силу
ветер - о валун уже разбивались первые, невысокие пока волны, обдавая
людей ледяными брызгами.
от воды поднимался душный, тошнотворный запах. До боли знакомые
симптомы...
прыгнул сам. От холода перехватило дыхание. Они вырвались на берег,
шмыгнули, спасаясь от пронизывающего ветра, в нору и зарылись в мех,
прижимаясь друг к другу в тщетных попытках сохранить ускользающее тепло.
контрастностью здесь перебрали!
направленной вовсе не против Дейны, сейчас увядшей и потускневшей, -
девушка наверняка была непричастна к обледенению, так же как и к недавней
неудаче его попыток вырваться. Но все эти бесчинства слишком живо
напомнили Андрею некоторые - не самые приятные - места из воспоминаний
Кимы. Снаружи творилось невообразимое: ветер ревел, сотрясая порывами
скалу, волны таранили стену. Вода уже затопила вход и ползла по наклонному
полу к осажденным.
на ухо. - Пора поднимать мосты!
Одной рукой Андрей поднял ее распадающееся, бескостное тело, второй стал
хлестать по щекам - пока не открылись апатичные глаза.
преградив воде путь. Но это только добавило ярости взбесившемуся морю.
Свод пещерки трескался и проседал под ударами, на людей уже начала
сыпаться щебенка.
натуральная. Трещат последние рубежи Дейниной обороны. Если я сейчас не
вмешаюсь...
силой надавил на нее изнутри. Капсула стремительно разбухла, заполнив всю
пещеру и подперев тугой пленкой колышущийся свод. Сразу стало тихо и
покойно, воздух быстро нагревался. С сомнением вздохнув, Андрей потряс за
плечо оживающую Дейну:
- с твоим-то иезуитством!..
Она уронила руку, через силу усмехнулась:
приблизился. Ощутив телом морозность наружного воздуха, он нырнул в ход и
очутился на крохотном балконе. Шагнул к перилам и вздохнул.
лишь на пару десятков метров - дальше стена загибалась и уходила из поля
зрения. Существовали только этот кусок скалы и звездное небо, больше
ничего. У пропасти, на краю которой он стоял, не было дна - внизу так же
холодно и равнодушно мерцали звезды.
Дейны.
руками; по губам змеилась улыбка.
аллергия.
прищуренные глаза, требуя впустить.
Конюшевский Владислав
Сертаков Виталий
Орлов Алекс
Белов Вольф
Лукин Евгений
Орловский Гай Юлий