Чтение 20–й страницы книги ~Уснувший принц~

детства... И никто не хватает, не заламывает руки, не... не... как он...

"О чем это?.. Чей это голос?.."

-- Он убил его, Аленор! Он принес в мешке змею, такую же, и выпустил
ее... И ушел... А я осталась... не могла сдвинуться с места... словно
окаменела... А потом... когда увидела... я убежала... а все спали, все
легли отдыхать, было так жарко, и за обедом все... ты же помнишь этот
праздник, Аленор, этот обед! Я никого не встретила, убежала к себе... а
потом... а потом... Я ничего не могла сказать, я боялась... все бы
сделалось совсем по-другому... было бы плохо, все стали бы врагами, а я не
хотела, чтобы все стали врагами... и ведь твоего отца это уже не вернуло
бы, пойми, Аленор!

Он все-таки выкарабкался из бездны, он с хрустом оторвал от себя чужую
руку и навис над той, что лежала на постели.

-- Ты лжешь, Элиния! Зачем ты лжешь? Ты сошла с ума!

-- Неужели ты еще не понял, Аленор? -- вновь начал терзать его
захлебывающийся голос. -- Ему нужна была твоя мать! Позавчера, когда он
приехал... Этот бесконечный ужин... Он так напился, а твоя мать была
холодна, я видела... я все вижу, Аленор! Она знала, зачем он... к кому он
уезжал... Потом все разошлись... я легла, но не могла уснуть... Долго,
очень долго... Не знаю, почему, но словно кто-то шепнул... словно чей-то
голос... -- (От этих слов Аленора пробрал озноб). -- Я встала, пошла к
тете... к твоей матери... А она... она... Она не знала, что делать, она
металась! Она сказала мне, что он ввалился к ней... кричал... она ударила
его... и... чтобы он немедленно убирался... вообще, насовсем... -- Элиния,
словно захлебнувшись, замолчала, и в тишине раздавалось ее отрывистое,
подобное коротким толчкам, дыхание.

Аленор давно уже не различал ее лица, и все звенело у него внутри, и
гудел, и жалобно стонал разбитый колокол неба.

-- И тогда он сказал... Я из-за тебя -- родного брата... Было бы из-за
кого... Стоило ли из-за тебя -- родного брата!.. И она мне: это он со зла
так сказал, Элиния... Никого он... но все равно пусть убирается... И...
и... И я ей все рассказала... как десять лет назад...

-- Зачем? -- глухо спросил Аленор. -- Потому что он...

-- Да! Да! Боялась и ненавидела! Если бы мой отец... он защитил бы, а
так... Ты не представляешь, каково это: знать и молчать... Это... это... Я
должна была остаться с ней... не уходить... не оставлять ее одну... Тогда
бы ничего... Но он же был пьян, Аленор, совершенно пьян! Думала,
проспится... и не вспомнит, что он наговорил... Я не осталась, Аленор...
ушла... у меня болела голова... и ничто меня больше не подтолкнуло... А
утром... его крик... Я сразу все поняла... И эта змея... Опять змея! И
ничего не докажешь, Аленор, нич-чего! Он испугался, что тетя... твоя мать
не будет молчать... Я убила ее, Аленор! Я могла еще десять лет назад...
могла сказать...

"Но ведь не сказала", -- явственно услышал он чей-то знакомый шепот.

Звон прекратится. С размаху умолк гулкий колокол неба, будто мгновенно
ткнулся в болотную топь. Стало прозрачно и холодно, вещи обрели четкость
очертаний, и темнота замерла, прилипнув к окну и перестав перетекать
скользкими змеиными телами в комнату, где, вжимаясь спиной в подушку,
полулежала на скомканной простыне владычица Неизбежность, принявшая облик
рыжеволосой неказистой девушки с навсегда испуганными глазами.

Он встал и медленно, с расстановкой, произнес:

-- Я искалечу его и выдавлю из него признание. Он сойдет с ума в
подземелье, а потом подохнет там, в темноте.

Слова ледяными глыбами повисли в пропахшем лекарствами воздухе. Аленор
повернулся и вышел из комнаты.

"Это не у Элинии вывихнулся разум. Это мир вывихнул ногу. Мир охромел..."

Проходя к двери, ведущей из покоев кузины, он увидел, как что-то темное
шевельнулось за столиком у окна. Глонн? Разве он никуда не уходил? Или тихо
вернулся? Удивление было мимолетным -- Аленора это не интересовало. Он шел
к себе за оружием и доспехами, ибо не знал, что такое нападать исподтишка,
и готов был сразить Карраганта в схватке один на один. Прямо сейчас. Прямо
здесь, на этой земле, где покоится прах убитого отца; на этой земле, где
еще не погребенным лежит тело убитой матери.

Два глонна бесшумно бродили по переходу, зажигая светильники. Юноша шагал
размашисто, и по стене неотступно следовала за ним его тень -- порождение
его собственного тела, некое подобие его собственного тела... однако же,
ничуть не напоминающее другое его подобие: отражение в зеркале. Он, Аленор,
был причиной появления совершенно непохожих друг на друга его собственных
отпечатков! А разум? Разум ведь тоже не только отражает мир -- он способен
создавать тени мира, творить отпечатки событий и поступков, по которым
подчас трудно судить об истинной сущности бытия мироздания...

"Подожди, не спеши, -- сказал он себе и замедлил шаги. -- Даже если
кузина выложила мне все это при ясном рассудке... Даже если ее признания --
не плоды горячки... хотя тут есть место для очень больших сомнений... --
Мысли его путались и он остановился посреди перехода и уставился в пол. --
Если даже она говорила это не в полубреду, то... что из этого следует? А из
этого следует, Аленор, что она вполне сознательно придумала все эти
истории... вполне сознательно назвала виновника ухода моего отца и моей
матери. Он тут совершенно ни при чем... но он надругался над ней... И она
хочет сделать меня орудием своей мести Карраганту. Ах, милая кузина, как
ловко ты все это подстроила!"

Юноша, потирая подбородок, направился дальше -- и вновь его начали
одолевать сомнения. Какой же прекрасной актрисой нужно быть для того, чтобы
разыграть такую убедительную сцену -- а что-то не замечал он раньше у
кузины таких артистических способностей... И Каррагант -- просто гнусная
тварь, если он так поступал с Элинией... несчастной Элинией...

Дверь в его покои была широко открыта: кажется, он сам оставил ее так,
когда спешил к Фалиготу. За дверью было темно. Сняв висевший над нишей с
каменной вазой светильник, Аленор вошел в комнату и сразу же обо что-то
споткнулся. Это был сброшенный со стола подсвечник. Свисал с кресла плащ,
рядом, на полу, лежали ножны с мечом. Под столом белел скомканный платок, а
на столе кучей громоздились вытряхнутые им из сумы дорожные вещи. Юноша
рассеянно оглядел весь этот сотворенный им самим беспорядок -- и вдруг
светильник дрогнул в его руке. На краю стола стоял еще один, погашенный,
светильник, которого там раньше не было -- его сняли с полочки у окна. Кто
его снял? Охваченный смутным предчувствием, Аленор подошел к столу и начал
поспешно перебирать дорожные вещи. Присел на корточки и заглянул под стол.
Зажег еще три светильника и тщательно осмотрел всю комнату, зная уже, что
не найдет того, что искал...

Прервав бесплодные поиски, Аленор оперся руками на гладкую крышку стола и
задумался, пытаясь воссоздать картину происшедшего в его отсутствие. И чем
больше он размышлял, тем сильнее охватывала его ярость.

-- Ты не уйдешь, Каррагант! -- процедил он и с силой ударил кулаком по
столу.

Облачившись в панцирь, опоясавшись мечом, Аленор бросился по переходу к
лестнице, ведущей вниз, к выходу из замка. Теперь был дорог каждый миг.

Каррагант слышал то, что говорила Элиния. Это не глонн ушел из покоев
кузины -- это вошел Каррагант! Вошел и понял, что его злодеяния раскрыты. И
забрал черную книгу адорнитов, лежащую в куче дорожных вещей на столе. Его
нужно догнать, пока он не ускользнул неизвестно куда! Догнать -- и
отомстить.

У Аленора не было сомнений в том, что Каррагант уже бежал из замка.
Главное -- не дать ему уйти, настичь его, пока он не шагнул в магический
круг. А далеко уйти он не мог -- у негодяя было слишком мало времени для
этого.

Промчавшись через внутренние дворы, Аленор еще издалека крикнул глонну,
сидящему на скамейке у ворот:

-- Куда поскакал Каррагант?

Глонн, вскочив, показал лапой в сторону холмов.

Прямо через кусты и клумбы, топча цветы, юноша ринулся к конюшне, крикнув
иа бегу:

-- Открывай ворота! Немедленно открывай ворота!

В бледном свете Диолы, едва тлеющем сквозь облака, вихрем вырвался он из
ворот и пустил коня в погоню за убийцей -- родным братом его отца, мужем
его матери, его дядей и отчимом мерзавцем альдом Каррагантом...