Чтение 20–й страницы книги ~Леопард с вершины Килиманджаро~

плечи сильными мира сего. Посмотрел бы Джабжа на эту сцену... А ведь Знание

-- оно действительно велико и могуче. Если бы я был сейчас свободен, я
уже летел бы к Кипру, чтобы на себе испытать, что же оно дает. Я не
сомневался, что дать оно может очень много. Вопрос в том -- кому? Может
быть, Джабжа именно поэтому и стал таким, какой он есть. И Лакост именно
поэтому создал своего мифического "Леопарда". Илль и Туан не в счет -- они
еще дети, они еще над всем этим не задумывались. Но когда задумаются -- это
сделает их более сильными, цельными, настоящими. Я в этом тоже не
сомневался.

Но зачем это Сане? Чтобы иметь право мучить меня своей заботливостью?
Чтобы мягко напоминать мне, что я должен идти на прогулку, и повязывать мне
на шею теплый шарф, и потом сходить с ума от беспокойства, и встречать так,
как она сегодня встретила меня, и снова отпускать, и снова притягивать
обратно...

Я сделал последнюю попытку:

-- Садись и ешь. Когда на человека смотрят, у него пропадает аппетит.

Она и не подумала сесть. Я швырнул вилку и молча пошел в
кибернетическую. Ее платье шелестело за моей спиной.

Вдоль стен стояли какие-то развалины внушительных размеров.

-- Это еще что за сюрпризы?

-- Кибер-диагностики старого образца, без имитирующих схем. Диагностики
в прямом смысле -- без методики лечения. Определение самого факта
заболевания. Я думала, что на первых этапах они могут натолкнуть тебя на
некоторые мысли.

Я был не против того, чтобы у меня появились хоть некоторые мысли. Я
подошел к первому попавшемуся киберу и сделал вид, что разбираюсь в его
схеме. Хорошо, что Сана была врач, а не механик. Отвертки в руках было мне
достаточно, чтобы создать видимость рабочего состояния. Когда прошло минут
пятнадцать, я взглянул на Сану. Она не собиралась уходить. Она подключилась
к самому грандиозному из этих бронтозавров и сосредоточенно слушала
поспешный щебет, доносившийся из фоноклипсов. Кажется, мое пожелание --
работать вместе -- с сегодняшнего утра будет выполняться.

Отступать было некуда, и я занялся схемой своего старика. Бог мой! Это
был целый кибернетический город. Сочетание медицинского факультета с целым
университетом -- никчемные программы физики, математики, биологии, даже
философии. Если бы не умение делать уменьшенные копии схем -- такая машина
заняла бы не меньше кубического километра. Пусть же ее посмотрит Педель и
выберет, что нам подойдет.

-- Сана, а где Педель?

-- Он тебе нужен?

-- Разумеется, я без него, как без головы.

-- Кажется, он остался там.

-- Не может быть. Я же велел ему следовать за тобой!

-- Патери Пат его выключил.

Я не стал спрашивать, почему, чтобы не нарваться на нежелательные
вопросы. Сана вышла послать дежурного "гнома" за Педелем.

Педель явился через десять минут. Саны не было. "Ага, -- подумал я. --
Роли переменились. Теперь за мной будет следить он".

Я подошел и ввернул на его брюхе лампочку биопередачи. Но она не
загоралась. Это еще ничего не доказывало -- он мог запоминать.

-- Как прогулялся? -- спросил я его.

-- Не помню, был отключен. Включила только что Сана Логе.

-- Послушай-ка, -- .я решил его спровоцировать. -- Если бы
какому-нибудь человеку для нормальной деятельности были необходимы
ежедневные прогулки, лыжные, например, и человек бы их совершал -- как ты
думаешь, он делал бы это оттого, что он должен, может или хочет?

-- Должен, -- не раздумывая, изрек он. -- Человек должен поддерживать
способность ежедневной активной деятельности.

-- Ну, спасибо, ты меня успокоил, -- я казался себе последним подлецом.
-- Что у тебя в программе на сегодня?

Программа его была обширной, и я велел ему заниматься делом. Бедная
рыжая скотинка. Когда-то разговоры с тобой развлекали меня, хоть ты и не был
для меня подобием человека, как для Саны. С тобой мне было лучше, чем с
некоторыми людьми. Но вот я встретил настоящих людей, и ты стал мне не
нужен. Сейчас ты просто не нужен мне, но придет день, и я почувствую, что ты

-- мой враг. Ты -- с ними, с Патери Патом, с Элефантусом и... с Саной.
Ты их дитя. Нет. Ты их выкормыш. Ну, работай, работай. Кибервраг.

Педель кротко хлопотал над нашей схемой, и вряд ли подозревал, что я
объясняюсь ему в ненависти. Просто я сегодня спал всего около трех часов,
надо было послать его подальше и завалиться где-нибудь в уголке. Но вдруг
войдет Сана, и тогда придется объяснять, что я делал всю ночь, и
пересказывать наши разговоры, а я чувствовал, что никогда этого не могу
сделать. Я уселся в кресло с книгой в руках и вытянул ноги. Конечно, два
механика на один заповедник -- капля в море, даже при самых совершенных
подсобных роботах. Какая у них должна быть система сигнализации! Подумать
страшно. Как бы Джабжа не нашел себе механиков, не дождавшись того времени,
когда я смогу свободно распоряжаться собой. Не могу же я сказать ему, что
привязывает меня к Егерхауэну. Хотя я не думал, что смогу говорить с чужими
людьми о тех, четверых, а вот смог -- и словно вылечился. Джабжа... В
колледже мы называли таких "дворнягами". А из них вот кто вырастает.

Вошла Сана. Я едва успел ткнуться носом в книгу. И потом так
непринужденно обернулся:

-- Что, обедать?

-- Нет еще.

О, четыреста чертей и спаржа в майонезе, как говорили уважающие себя
пираты. Да кончится ли этот день?

Я тупо смотрел на Сану, которая задавала Педелю какие-то расчеты. Через
месяц -- охота на оленя. Мы договорились.

Я засучил рукава и пошел работать уже по-настоящему. Месяц можно было
потерпеть.

За обедом молчали, Я невольно спрашивал себя, знают ли все о моем
ночном приключении? Говорить первым я не хотел, чтобы не сесть в лужу, а
вдруг они не знают, и я сам напрошусь на нежелательные расспросы. Патери Пат
ел быстрее обычного и не смотрел в мою сторону. Наверное, догадался о моей
вчерашней попытке сделать из Педеля шпиона. Иногда обменивались беглыми
фразами о погоде -- теперь-то я понимал, что здесь, на территории
заповедника, это не банальный разговор, а важная информация. от которой
зависят многочисленные группы людей, бредущих сейчас снежными альпийскими
тропами.

Меня удивляло только одно: почему этих людей, собравшихся за обеденным
столом Егерхауэна, так интересовали судьбы незнакомых альпинистов? Ведь я
испытал на себе, что на простое человеческое участие у них не хватает
времени. Традиционная тема? Пожалуй.

Я смотрел на Элефантуса, грустно шевелящего огромными ресницами. Он как
раз говорил об обвалах. Обвалах, возникающих от громкого звука -- выстрела,
например. Как же это я согласился пойти на охоту, не умея стрелять? Запасное
оружие у них, несомненно, есть; научусь я быстро, сеанса за два-три. Значит,
мне нужно слетать туда и взять первый урок.

Десерт я доел с аппетитом, явно порадовавшим Сану. Мы вернулись к себе,
я прогнал Педеля, крутившегося у меня под ногами, и начал тренировать схему
на простейшие задачи. Как ни странно, все шло хорошо. К вечеру Сана уже
беспокоилась:

-- Но разве так можно? -- мягко выговаривала она мне. -- Все утро
только делал вид, что разбираешься в схемах, зато вечер проработал с
утренней интенсивностью. А прогулка?

-- В конце концов, могу я сам решать, что мне делать, а что -- нет?

-- Я не об этом. Ты изматываешь себя...

-- Мне просто не хватает времени. От ежедневных прогулок придется
отказаться, в лучшем случае я смогу выходить на лыжах один-два раза в
неделю, но часа на четыре.

-- Разумеется. Не забывай только "микки".

-- Конечно, не забуду. Ты ведь знаешь, что я без няньки ни на шаг.

-- Я плохая тебе нянька, милый...

-- Плохая. Злая. Неласковая. Ворчливая. Вот.

-- Как быстро дети вырастают из своих игрушек и своих нянек...

-- А давай сделаем все наоборот. Я сам стану тебе нянькой. И, честное
слово, я уж не отпущу тебя никуда одну. И не позволю работать невыспавшейся.
И не уложу спать непрогулянной...

Она вдруг побледнела.

-- Нет, нет, если можешь -- пусть все останется, как есть...

И снова я не мог понять -- читаю ли я ее мысли, или это моя фантазия,
но мне отчетливо послышалось дальше: "Если ты будешь нянчиться со мной,
носить меня на руках, баюкать меня -- я буду каждую минуту чувствовать, что
умираю".

-- Ну. ладно, -- сказал я ласково. -- Все остается по-твоему. А я хочу
спать, нянюшка.

Я долго гладил ее золотые волосы, гладил даже тогда, когда она уснула.
Потом уснул и я. Но во сне мне явилась черная девочка, и я был не рад ее
приходу. Она сидела на спине огромного оленя, обнимала его за шею и
говорила: "Он у меня хороший", и я не мог понять, как она может говорить так
об олене -- ведь он ей вовсе не брат...

На другой день Элефантус, Сана и Патери Пат, наконец, разрешились. Это,
правда, была только часть того, что я должен был закодировать, даже не
половина -- только симптоматика, но все равно это была уже активная работа,
и я вздохнул свободно.

Для Саны наступили блаженные дни -- она могла кормить меня с ложечки. Я
буквально не выходил из кибернетической, куда все прибывали и прибывали
старые и новые машины. В основном это были кибер диагностики, или киды, по
важнейшим видам облучения. Она-то знала их прекрасно, хотя где она могла с
ними сталкиваться? Как-то я не выдержал и спросил ее об этом. Сначала она