Чтение 20–й страницы книги ~Мрак~

племянницы Додона. Она чувствовала напряжение в палате, и понимала почему.
Враги желают ей смерти, а друзья -- если они есть -- не осмелятся выказать
симпатию: сегодня кто-то объявит себя царем Куявии, и тогда горе ее
сторонникам!

Отроки сновали между столами, быстро меняя пустеющие блюда на полные,
выставляли на столы узкогорлые кувшины с заморскими винами, вкатывали в
палату и ставили под стенами бочонки с пивом, хмельным медом. Певцы и
скоморохи как могли тешили собравшихся, но напряжение не спадало. Светлана
все время чувствовала на себе оценивающие взгляды троих хищников.

Когда пир подходил к концу, то пьяных песен и выкриков, обычных для
любого царского пира, так и не было. Половина кувшинов с вином осталась
нераспечатанными. В воздухе сгущалось напряжение.

Светлана задержала дыхание, поднялась. Взгляды пирующих обрушились на
нее как град камней. Едва не пошатнулась, но расеянно-покровительственная
улыбка осталась на ее губах как приклеенная:

-- Продолжайте, дорогие гости!.. Продолжайте.

Она отвернулась, чтобы не видеть, что никто не поднялся, когда она
встала -- одним оскорблением больше, одним меньше,-- медленно и с прямой
спиной пошла к выходу из палаты.

Глава 10

Когда она была возле дверей, страж сказал негромко:

-- Царевна... с тобой желает говорить Горный Волк.

-- Что он хочет? -- спросила она, а по спине пробежала ледяная
струйка страха.

Страж пожал плечами:

-- Скажет сам.

-- Проводи в комнату с двумя мечами.

Страж кивнул, ушел, шаркая ногами. Не поклонился, отметила она, не
выказал обычных знаков почтения как царице или даже царевне. А сейчас
действует скорее по приказу Горного Волка, чем выполняет свои обычные
обязанности.

Она намеренно прошла через палаты, остановилась в светлице, откуда
был прекрасный вид на зеленую долину и близкие горы со снежными вершинами,
затем неспешно прошла в комнату с умело вырезанными на дубовой двери двумя
скрещенными мечами. Умельцы покрыли их неувядающей краской, мечи в свете
факелов блистали особенно ярко и вызывающе.

Горный Волк уже сидел за столом, злой и нахмуренный. Светлана ощутила
как от страха кожа пошла пупырышками. Горный Волк всегда выглядел диким
зверем, но сейчас был рассвирепевшим зверем.

-- Ты ходишь медленно, царевна,-- бросил он грубо.-- У меня черепахи
ползают быстрее.

Она холодно посмотрела на него с порога, голос держала как можно
ровнее и без оттенков:

-- Я понимаю, что в сражениях нельзя научиться вежливости. Но царям
приходится общаться с... разными людьми. И не людьми тоже. Так что говори,
Горный Волк. Я понимаю любой язык.

Он засмеялся, показав зубы острые и длинные как у волка:

-- Царям? Ты не царица.

-- Я сидела рядом с царем Громославом, своим отцом.

-- И что же?

-- Умный умеет учиться быстро. А дурак не научится никогда.

Она постаралась, чтобы он уловил угрозу, однако Горный Волк лишь
посмотрел на нее как на пустое место. Голос вождя заполнил всю комнату:

-- Да, я воин. Я презираю тех, кто умеет говорить красивые слова.
Когда стану царем, я выгоню их из страны. А кто останется -- повешу.

-- В какой стране ты им станешь? -- спросила Светлана все тем же
холодным голосом.

Он снова оскалил зубы:

-- Я знал, что ты дурочка... как все красивые женщины, но чтобы до
такой степени?.. В этой, конечно. Она мне нравится.

Холод проник под лопатки и сжал ее сердце. Вот оно. Первый, кто
сказал это открыто. Держа голос слегка задумчивым и ироничным, но стараясь
не злить вождя, она спросила нерешительно:

-- Значит, будущий царь... Горный Волк, да?.. Значит, уже все решено.
А могу я спросить: где в этом мире отведено место для меня?

Он показал зубы, от которых ее снова бросило в дрожь. В глазах его
была победа.

-- Конечно, сперва я хотел взять в жены... Понятно, самая красивая
женщина на свете!.. Но я стал вождем не только за силу рук. Я кое-что
слышал и видел. Все войны начинаются из-за женщин, чтобы там не говорили!
Найдутся, которые захотят освободить тебя из моих рук. Я их не страшусь,
но у меня есть планы как завоевать Артанию и Славию, как пойти дальше, и я
не хочу ввязываться в драку с местными дураками. Я не хочу, чтобы мне
мешали!

-- Понятно,-- сказала она мертвым голосом.-- Но я хочу, чтобы ты
сказал сам.

-- Царевна,-- сказал он, его глаза блеснули, словно в них отразились
оголенные мечи,-- ты сегодня в присутствии всех гостей откажешься от
престола в мою пользу, а сама уйдешь.

-- А по дороге меня зарежут,-- закончила она.

В его близко посаженных глазах мелькнуло что-то вроде уважения:

-- Зато не будет другой резни! Разве ради этого не стоит пожертвовать
жизнью... если ты настоящая царская дочь?

В последних словах прозвучала явная издевка. Светлана поднялась.
Глаза ее блистали как две утренние звезды:

-- Да, царских детей с детства учат думать о царстве раньше, чем о
себе. И приносить себя в жертву, если это нужно для блага страны. Я уже
отдала себя однажды в жертву, разве не помнишь?.. Я легла на жертвенный
камень, чтобы ты мог победить пришельцев с севера!.. Но ты все равно
бежал, разбитый. И только вмешательство какого-то неведомого героя... я
хочу, чтобы это был человек-герой... вырвало меня из рук самого бога войны
Маржеля! И ты хочешь, чтобы я принесла себя в жертву снова?

Он был взбешен, она даже отшатнулась, чувствуя что вождь вот-вот ее
ударит. С великим трудом сдержавшись, он грязно выругался, сказал, все еще
дрожа от злости:

-- Красивая женщина -- всегда жертва!.. Не хочешь так? Тогда мои
войска возьмут кремль в один наскок. Прольется кровь, погибнут крепкие
воины... которые могли бы погибнуть в боях с Боевыми Топорами! Ты хочешь
этого? Это будет.

Она медленно опустила голову. Отчаяние нахлынуло с такой силой, что
голос упал до шепота:

-- Да... я всегда была жертвой.

Она повернулся и, чтобы он не видел заблестевших в ее глазах слез,
дернула дверь и выскочила за порог. Слезы освобожденно хлынули, побежали,
оставляя блестящие дорожки. Страж у дверей вытаращил глаза, ухмыльнулся и
отвернулся. Что он там вообразил, успела она подумать, ведь оставалась
наедине с Горным Волком, который с женщинами не церемонится?

Она стояла в своей светлице, прислушивалась к голосам гостей. Уже
вечер, ворвутся ли к ней ночью с обнаженными кинжалами или же за ночь
сговорятся, кто сядет на трон?

Громыхая огромными сапогами, подошел толстый гридень со страшным
шрамом через все лицо. Бесстыдно икнул, волна смеси запахов недожареного
лука и мяса едва не сшибла ее с ног. Светлана напряглась, неприятности
явно и здесь, а Ховрах сделал вид, что поклонился:

-- Царевна, посол Артании просит молвить слово.

Улыбка погасла на губах Светланы. Пугливо оглядевшись, она с усилием
и великой неохотой шагнула из светлого сказочного мира в мир нынешний.

-- Если разговор недолог, то... проводи его сюда.

Ховрах снова сделал движение поклониться, но выпирающий живот
позволил только чуть склонить голову:

-- Он просит сказать пару слов наедине.

Светлана сделала жест отрицания, явно страшилась остаться один на
один со зловещим послом артанцев, но внезапно ее взгляд упал на Кузю, что
в дальнем углу объезжала громадного волка:

-- Хорошо. Проводи в комнату с двумя мечами.

-- С двумя мечами в комнату? -- переспросил Ховрах.

Светлана грустно покачала головой, Она тоже бы этого хотела, сказали
ее глаза.

Когда Ховрах удалился, она сказала негромко:

-- Мрак, ты уже однажды спас меня... Охраняй и сегодня, хорошо?

Огромный волк с готовностью помахал хвостом. Глаза его были
преданные.

Посол Артании нахмурился, увидел как вместе со царевной вошел
огромный волк. Желтые глаза зверя холодно и прицельно задержались на его
горле, обнаженных руках. Он остановился, наблюдая за каждым его движением.

-- Царевна,-- поклонился посол. Его глаза не оставляли волка.-- Этот
зверь... У меня важный разговор с тобой.

Она сделала приглашающий жест, грациозно опустилась в кресло со
спинкой. Волк сел с нею рядом, глаза его пристально изучали дергающийся
кадык посла.

-- Говори, достойный Маздон.

-- Царевна, этот волк...

Она очаровательно улыбнулась: