Чтение 20–й страницы книги ~Откровение~

Он без торопливости шагнул вперед. Исполинская дубина начала
подниматься. Олег оглянулся на Томаса:

-- Ты как?

-- Беру левого,-- прохрипел Томас.

-- А я -- его соседа,-- сказал Олег.

Дубина великана взвилась над головой, он торжествующе взревел и со
страшной силой обрушил свое оружие. Олег без спешки отступил. Дубина
ударила в камни, плато подпрыгнуло, а Олег очень быстро ударил острым
концом посоха великана в живот. Тот охнул, отступил на шаг, замахал
руками, оказавшись на краю пропасти...

Томас одновременно с каликой ударил мечом своего великана по коленям.
Он чувствовал, что даже измученный и в тяжелых доспехах, двигается быстрее
неуклюжего великана. Великан только протянул в нему огромную ладонь
размером с рыцарский щит, на которой могла бы поместиться дрофа, как Томас
ударил снова, а когда великан пошатнулся, с боевым кличем толкнул его в
грудь.

Оба великана замедленно как во сне, валились в пропасть На широких
звериных лицах не было даже удивления. Они удивятся, успел подумать Томас,
когда грохнутся внизу о камни. А лететь долго, вон облачко проползло на
этом же уровне...

С обнаженным мечом он повернулся к оставшемуся великану. Над головой
тонко свистнуло, Томас ощутил, как брызнуло слизью и кровью, а в глазу
великана появилось длинное перо. Он медленно повалился на спину, и тогда
лишь Томас, соображая со скоростью великана размером с эту гору, понял,
что перо укреплено на пруте толщиной в палец. Стрела вошла в глаз и
пробила череп как спелую тыкву.

В двух десятках шагов со скалы торопливо спускалась, прыгая с камня
на камень, рослая девушка, сильно потемневшая на солнце, с длинной косой,
в легкой охотничьей одежде и голыми коленями. В руке у нее был лук, а
из-за плеча торчали оперенные стрелы.

-- Э..э... спасибо,-- сказал Томас,-- Это было приятно, хотя нам и
самим бы не трудно...

Девушка оглядела обоих коричневыми глазами, в них были тоска и
глубокое отчаяние. Губы чуть дрогнули, но совсем не в усмешке:

-- Я просто не люблю, когда схватка неравна. А так трое -- на троих!

Калика подошел к краю, долго смотрел вниз. Покачал головой, а затем
спросил вдруг, не поворачиваясь:

-- Как тебя зовут, красавица?

Девушка ответила нехотя:

-- Камари. Мое имя в этих краях не знают.

Калика повернулся, его зеленые глаза внимательно пробежали по ее
смуглому лицу. Томасу почудилось, что в глазах безбожного друга
промелькнула такая же печаль, как в глазах этой странной девушки.

-- Да, -- ответил калика,-- ты в самом деле не любишь, когда на
одного... вдвоем или втроем. И у тебя есть на то причины. Верно?

Девушка тряхнула головой, взгляд стал дерзким, но губы вдруг напухли
и задрожали:

-- Да. Я это ненавижу.

-- Камари,-- сказал калика, Томас изумился голосу калики, он не
предполагал, что тот умеет прикидываться таким сердечным,-- когда-то это
имя знали... Еще как знали! Теперь забыли. Но придет время, надеюсь, твоим
именем будут называть девочек. Да что там девочек! Даже коз будут так
звать, а это уже признание... Ты все еще ждешь?

Она насторожилась:

-- Ты о чем?

-- О нем,-- ответил Олег, голос его потеплел.-- Боги, это ж сколько
веков ты бродишь в этих местах?

Томас в изумлении увидел, как вдруг холодная и невозмутимая женщина
задрожала как осиновый лист на ветру. Тоненьким голоском вскрикнула жалко:

-- Ты о нем знаешь?

-- Кто не знает Амирани? -- ответил Олег вопросом на вопрос.-- Когда
я видел его в последний раз, сил у него хватало, ярости -- тоже. Его пса
держит на земле преданность хозяину, Амирани не хочет умирать, пока не
отомстит богам, ты просто хочешь дождаться... Всех нас что-то держит...
какое-то время.

Он впал в задумчивость, почти забыл про невесту неведомого Томасу
плененного богами героя, забыл про Томаса, смотрел в землю, брови
сдвинулись, губы шевелились. Томас сложил пальцы крестом и про себя
прошептал молитву Пречистой Деве. По крайней мере первые три слова,
которые знал.

-- Спасибо, что помните, -- ответила Камари просто.

Она проводила его тоскующим взором, но калика, похоже, уже забыл о
ней, и Томас почти возненавидел его за такую безучастность с людским
мукам. Стена постепенно отодвигалась, а каменная площадка раздвинулась,
превратилась в каменистое плато. Встретили стадо горных козлов, те
подпустили совсем близко, мохнатые и могучие, калика погрозил им пальцем,
они нехотя отодвинулись.

Томас наконец рискнул спросить:

-- Те великаны... они здесь охотятся?

-- Вряд ли,-- буркнул калика.

-- Тогда что?

-- Кто-то их послал встретить нас,-- сказал калика равнодушно.

Томас сурово улыбнулся:

-- Да? Я так и думал. Но этот неизвестный убедился, что и мы чего-то
стоим.

-- Гм... Думаю, ему просто передали нас остановить. Но не
предупредили, что мы, как ты говоришь, что-то стоим.

Томас спросил в спину:

-- Значит, попробуют еще?

-- Конечно. И в другой раз мы так просто не отделаемся.

Голос его был равнодушный, отстраненный. Томас зябко повел плечами.
Ладно, они вдвоем в самом деле чего-то стоят. Уже доказали по дороге из
жарких земель Сарацинии, подтвердили в Британии.

Впереди раздался сухой треск, словно переломили дерево. Красная стена
вздрогнула, по ней пробежала трещина. Посыпался щебень, а у основания
вывалился камешек размером с быка. Калика даже не сбавил шаг, шел, мерно
постукивая посохом. Красные волосы трепало ветром.

Томас прибавил шаг. Сердце клонилось в ожидании опасностей. Калика
обошел камень, Томас видел, как он пригнулся и шагнул в полумрак.
Мелькнули и пропали красные волосы. После паузы послышались удаляющиеся
шаги.

-- Мог бы и подождать,-- вскрикнул Томас.-- Я ж не знал...

Он бегом вдвинулся в узкий ход, натыкался на камни, железо звякало.
Впереди в полной тьме то начинал светиться камень на верхушке посоха, то
пропадал, и Томас в бессильном отчаянии стукался о стены, искал дорогу
наощупь. Губы шептали молитву Пречистой Деве, но когда в рот попал комок
такой гадостной пыли, словно это было окаменевшее дерьмо летучей мыши, он
прервал молитву такими словами, что почувствовал, как даже спина
покраснела, а весь низ съежился.

Наконец спереди послышалось нетерпеливое:

-- Ты там не спишь?

-- Сэр калика!

-- А что там, не могу понять.

-- Я ж не вижу в темноте!

-- Эх черт,-- сказал калика сокрушенно,-- как я мог забыть? Прости,
сэр Томас.

На этот раз он пошел всего в двух шагах, заботливо оглядывался, и
Томас начал верить, что калика не знал или забыл, что люди не видят в
темноте, они не совы и не летучие мыши. И не ведьмаки проклятые!

Он прислушался, почудились далекие удары. Калика двигался с
осторожностью, пригибался, поворачивался боком, с трудом протискивался в
узких местах.

Далекий стук превратился в тяжелые бухающие удары. Земля под ногами
начала вздрагивать. Калика чуть ускорил шаг, исчез, Томас увидел как
впереди открывается огромная мрачная пещера. Спотыкаясь, он почти бегом
выскочил, ахнул.

На той стороне слабо освещенной пещеры чернел другой такой же ход,
калика шел к нему вдоль стены. А в середине пещеры огромный потный гигант
пытался вытащить из земли кол. Под мокрой от пота кожей вздувались толстые
мышцы, передвигались как бобры под шкурой, воздух был пропитан потом,
тяжелым смрадом.

У ног гиганта лежал тощий облезлый пес. Увидев чужаков, он угрожающе
раскрыл пасть. Плечи Томаса передернулись от жалости и отвращения.
Беззубые десны сочились кровью, от зубов не осталось даже пеньков.
Передними лапами держал цепь, устало и исступленно лизал ее, и Томас
потрясенно увидел, что толстое железо звеньев истончилось как сосулька на
солнце, будто пес лижет их уже не одно столетие. Гигант не оборачивался,
весь багровый от чудовищных усилий, и кол хоть и медленно, со скрипом, но
выдвигался из земли, твердой, как сама скала.

Калика обернулся:

-- Сэр Томас, пойдем. Не могу смотреть...

-- Что с ним?

-- Не помню, то ли кол сам войдет в землю, то ли этот бугай его сам
ненароком вобьет, вон какой неуклюжий, то ли еще чего... Иначе бы давно
освободился, а Сизиф вкатил бы свой камень!

Томас сказал дрожащим голосом:

-- Похоже, он поссорился с мужиком покрепче себя.

Олег вдвинулся в щель, исчез, только доносились осторожные шаги в
темноте. Томас крикнул ему в спину: