наловчился давно, как лежа и сидя, но на бегу...
едва слышно верещит счастливо и беззаботно жаворонок, единственная из птиц
которой Род позволял взлетать к себе на вершину Прадуба. Когда-то, когда
он на пару сотен лет впал в тоску... надо подумать, сказал себе Олег
трезво, что за повод для тоски мог быть у самого бога богов?.. так вот в
годы тоски жаворонок ежедневно утешал Рода, распевал ему в уши свои
нехитрые песенки... прямо Таргитай, сказал себе уязвленно... выбирал из
волос соринки, когда тот в отчаянии бился головой о ствол, и за такое
участие высший из богов позволил ему подниматься прямо к себе.
наверх, похваляясь всему свету: "Полечу кием бить, кием бить!", "Пойду с
Родом биться!", а потом слышен его отчаянным вопль: "Мене Род
кием-кием-кием-кием бил-бил-бил!.."
Нема чэм!.. Кий упал, кий упал..." Сердито отмахнулся, ибо если ему начнут
слышаться слова даже в дурацком щебете дурной птицы, то из старающегося
понять все волхва превратится в Таргитая.
комок серой земли в небо. Потому жаворонок серый, как земля, потому на
зиму прячется в мышиную нору и там спит. В середине зимы переворачивается
на другой бок и спит до весны.
первыми сообщить о начале весны...
глаза блестели счастьем, словно у кота перед открытым кувшином сметаны.
Даже бег прибавил, обгоняет.
трав тоже учуял раньше всех.
трепещущие лучи солнца, что проникали сквозь кроны. Чуть дальше все было
залито ярким солнечным светом, потянулась широкая поляна, почти поле,
утоптанная так, что не росла даже трава. Деревья отступили далеко, стояли
широким кругом в несколько верст, а посредине этого поля виднелось с
десяток хижин на высоких столбах. Несколько странно высоких тощих мужчин
вяло бродили вокруг хижин, медленно били в землю толстыми дубинами.
рассмотреть и жуков. -- Что-то ритуальное. Кто знает, какие тут боги?
твердая, как камень, земля. Зоркие глаза Мрака усмотрели вмятины от
ударов.
волхва и пытался бесстрашно переть впереди всех.
Опустили дубины и молча ждали. Все выглядели больными, изможденными, а
кожа была серо-зеленой, нездоровой и словно бы покрытой коростой. Олег
ощутил холодный ветерок, хотя воздух стоял подвижный как вода в болоте.
остановился, пока не оказался в трех шагах от передних.
бить не будем, ваших женщин трогать не станем.
старик. Глаза без всякого выражения смотрели на Олега и как-то разом на
Мрака и Таргитая. Голос был похож на скрип старого дерева:
шерсть поднялась на загривке, изнутри подкатывался странный холодок, будто
прикоснулся к покрывалу, скрывающему тайного бога, и вот-вот дернет за
край так, что узрит страшное. -- Мы... заночуем... может быть.
оборотня:
называть войтом, он выглядел старше других, живее.
наполовину из деревьев. Рожи деревянные, сами, как мухи в начале
заморозков, серые, а кожа на мордах так и вовсе зеленоватая.
пробежал недобрый холодок. Лица у всех не просто деревянные, у них и
глаза... не глаза, а наплывы на дереве, такие же серо-зеленые, только и
того, что поворачиваются с натугой, слышно даже как скрипят.
-- Но вам не отыскать дорогу.
путались.
находит дорогу к Хозяину. Только один человек, но он хранит тайну, а
передает ее только своим сыновьям...
над вождями.
значительно. -- На Великой Охоте. Вернется только через два-три дня.
Таргитай с раскрытым ртом глазел по сторонам.
времени... Он нам сможет показать?
холодок, а внутри стало тяжело и холодно. Глаза войта без зрачков,
серо-зеленые, болотного цвета, не глаза, а молодые наплывы древесной коры,
пока еще не затвердели не стали темными, как чага, но уже такие же
неподвижные, не мигнет даже, без век, как у ящерицы...
сторонке, огорожен, на виду. Гостей не то, что опасаются, но глаз не
спустят, а кто ночью выйдет по нужде, того могут и копьем пощекотать, мол,
ты ж обещал наших женщин не трогать...
вскрикнул. От дома войта к соседнему на высоте крыши тянулось огромное
длинное бревно. Ствол слегка прогибался под тяжестью пятерых молодых
парней, подвешенных за ноги. Лыковые веревки плотно обхватывали лодыжки, а
руки несчастных не доставали до земли по крайней мере на сажень. У всех
были бледные измученные лица.
влез со своим божеским ликом... Хотя, нет, тогда ты еще не был богом.
Значит, со своим свинячьим рылом... А даже собачьей свадьбы нельзя
портить, не знаешь?
свисающие руки. Когда подошли к гостевому домику, не утерпел, спросил
войта почти враждебно:
закат окрашивает верхушки домов. Проговорил медленно:
болоте, Таргитай упирался, как коза, которую тащат на базар. Войт ответил