АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Никиты должно было уйти, чтобы просеять целую гору травы, собирая эти
кусочки, и с уважением посмотрел на приятеля.
- Так это ж шалашка, - сказал он, - какие это клопы?
- Я тоже так думал, - сказал Никита. - А ты в лупу посмотри.
Максим взял лупу и склонился над листом. Сначала он не заметил ничего
необыкновенного в увеличившихся в несколько раз обломках листьев, но потом
увидел на них странные симметричные полоски и внезапно узнал в этих
полосках прижатые к брюшку лапки. И сразу же, как это бывает с ребусами,
где нужно выделить осмысленный рисунок в хаотическом переплетении линий,
произошла удивительная трансформация - весь лист, который только что был
покрыт конопляным сором, оказался усеянным небольшими плоскими насекомыми
буро-зеленого цвета с длинной продолговатой головкой (ее Максим принимал
за обломок ножки листа), треугольным жестким тельцем (у клопов остались,
видимо, рудиментарные крылья - можно было даже различить разделяющую их
тоненькую линию) и лапками, которые были поджаты к телу и сливались с ним.
- Они дохлые, - спросил Максим, - или спят?
- Нет, - ответил Никита. - Это они притворяются. А если на них долго
не смотреть, то они ползать начинают.
- Никогда бы не подумал, - пробормотал Максим. - Во, один шевелится.
И давно ты их заметил?
- Вчера, - сказал Никита.
- Сам?
- Не, - сказал Никита. - Показали. Я тоже не знал.
- А много их в траве?
- Очень, - сказал Никита. - Считай, в каждом корабле штук двадцать.
Это как минимум.
- А почему ж мы их раньше не замечали? - спросил Максим.
- Так они же очень хитрые. И планом прикидываются. Но зато такая
примета есть - за день до того, как менты придут, клопы бегут с корабля -
ну, короче, как крысы. Поэтому умные люди как делают - берут коробок
травы, кладут его на шкаф, а сверху накрывают трехлитровой банкой. И если
клопы выползают и забираются на стены банки, умные люди сразу собирают всю
траву и везут на другой флэт.
- Так что, - сказал Максим, - выходит, они в каждом косяке есть?
- Практически да. Замечал - бывает, когда куришь, что-то трещит? И
запах меняется?
- Так это же семена, - сказал Максим.
- Вот, - сказал Никита, - я тоже так думал раньше. А вчера специально
косяк забил одними семенами - ничего подобного.
- Так что, это...
- Да, - сказал Никита. - Они.
Косяк в руке Максима щелкнул и выпустил тонкую и длинную струю дыма,
словно в нем произошло извержение микроскопического вулкана. Максим
испуганно поглядел на папиросу и перевел взгляд на Никиту.
- Во, - сказал Никита. - Понял?
- Так это ж на каждом косяке бывает раза по три, - побледнев, сказал
Максим.
- О чем я и говорю.
Максим замолчал и задумался. Никита сел на пол и стал надевать кеды.
- Ты чего это? - спросил Максим.
- Стремак, - объяснил Никита. - Надо погулять пойти. У тебя часы
есть?
- Нету.
- Тогда включи радио. Там объявят. В три часа надо на рынке быть.
Максим протянул руку к старому "ВЭФу" и щелкнул ручкой. Передавали
новости.
- Выступая на сессии Организации Объединенных Наций, - заговорил
ксилофонический женский голос, - король Иордании Хусейн отметил, что
американский план ближневосточного урегулирования представляется ему
малоэффективным. Он заявил, что у арабских народов имеется свой план, о
котором необходимо шире информировать международную общественность. А
теперь несколько слов о событиях внутри страны. Из Кузбасса сообщают - на
Новокраматорском металлургическом комбинате задута седьмая домна с начала
пятилетки. Поясним радиослушателям, что в ранее принятой терминологии одна
домна составляет десять стаканов, или сто кораблей, или тысячу косяков.
Таким образом, семь ты...
Никита нагнулся над приемником и выключил его.
- Не дождемся, - сказал он. - Лучше на улице спросим.
- Тысяча косяков, - мечтательно повторил Максим и выпучил глаза. -
Эй, ты слышал, что сейчас передали?
- Да, - отозвался Никита. - А что?
- И тебя ничего не удивило?
- Нет.
- Ну ты даешь, - засмеялся Максим. - Совсем скурился чувак. Ты
правда, что ли, ничего не заметил?
- А что я должен был заметить?
- Про пятилетку. Ведь пятилеток нет больше.
- Пятилеток нет, - сказал Никита. - Но пятилетний план остался. Его
же на пять лет вперед сушили.
- А-а! - понял Максим.
- Пойдем быстрее, - сказал Никита, выглянув в окно, - пока во дворе
пусто. Еще косяк возьмем?
- Не вопрос, - сказал Максим и сунул папиросу в карман.
Никита задержался у двери.
- Стой, - сказал он, с сомнением глядя на Максима, - так не пойдет.
- Чего не пойдет?
- Вид у тебя стремный, вот чего. Переверни пилотку.
Максим послушно снял пилотку и нацепил ее желтой кисточкой вперед.
Никита остался доволен и открыл дверь.
На улице дул ветер и было прохладно. Недавно прошел дождь, но асфальт
уже успел высохнуть. Максим с Никитой вышли на дорогу и двинулись в гору,
по направлению к блестящим воротам, образованным трубой теплоцентрали,
которая выгибалась над дорогой в форме буквы "П".
- Слушай, - сказал Никита, - туда не пойдем.
- А чего?
- Вон, видишь, - сказал Никита, указывая на арку. - Что это за пэ
такое?
Максим поглядел вперед.
- Брось, - сказал он, - это у тебя думка начинается. Идем.
Но после никитиных слов проходить под буквой "П" было довольно
страшно, и Максим с Никитой перелезли через трубу в нескольких метрах
справа от арки, промочив штаны в сырой траве и вымазав ноги в грязи.
Никита внимательно посмотрел Максиму на ноги.
- Чего это ты в сапогах ходишь? - спросил он. - Жарко ведь.
- В образ вхожу, - ответил Максим.
- В какой?
- Гаева. Мы "Вишневый сад" ставим.
- Ну и как, вошел?
- Почти. Только не все еще с кульминацией ясно. Я ее до конца пока не
увидел.
- А что это? - спросил Никита.
- Ну, кульминация - это такая точка, которая высвечивает всю роль.
Для Гаева, например, это то место, когда он говорит, что ему службу в
банке нашли. В это время все вокруг стоят с тяпками в руках, а Гаев их
медленно оглядывает и говорит: "Буду в банке". И тут ему сзади на голову
надевают аквариум, и он роняет бамбуковый меч.
- Почему бамбуковый меч?
- Потому что он на бильярде играет, - пояснил Максим.
- А аквариум зачем? - спросил Никита.
- Ну как, - ответил Максим. - Постмодернизм. Де Кирико. Хочешь, сам
приходи, посмотри.
- Не, не пойду, - сказал Никита. - У вас в подвале сургучом воняет. А
постмодернизм я не люблю. Искусство советских вахтеров.
- Почему?
- А им на посту скучно было просто так сидеть. Вот они постмодернизм
и придумали. Ты в само слово вслушайся.
- Никита, - сказал Максим, - не базарь. Сам, что ли, вахтером не
работал?
Слева между холмами мелькнуло море, но дорога сразу же повернула
вправо, и море исчезло. Впереди никого не было. Максим полез в карман,
вынул оттуда косяк и закурил.
- Ну, работал, - сказал Никита, принимая дымящуюся папиросу, - только
я чужого никогда не портил. А ты, даже когда в подвале этом еще не
прижился, уже был паразит. Вот я тебя картину просил на три корабля
обменять, помнишь?
- Какую? - фальшиво спросил Максим.
- А то не помнишь. "Смерть от подводного ружья в саду золотых масок",
- ответил Никита. - А ты что сделал? Вырезал в центре треугольник и
написал "хуй".
- Отец, - с холодным достоинством ответил Максим, - чего это ты пургу
метешь, а? Мы ведь это проехали давно. Я тогда был художник-концептуалист,
а это был хэппенинг.
Никита глубоко вдохнул дым и закашлялся.
- Говно ты, - сказал он, отдышавшись, - а не художник-концептуалист.
Ты просто ничего больше делать не умеешь, кроме как треугольники вырезать
и писать "хуй", вот всякие названия и придумываешь. И на "Вишневом саде"
вы тоже треугольник вырезали и "хуй" написали, а никакой это не спектакль.
И вообще, во всем этом постмодернизме ничего нет, кроме хуев и
треугольников.
- Художника-концептуалиста я в себе давно убил, - примирительно
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 [ 20 ] 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
|
|