Чтение 20–й страницы книги ~Пятое измерение~

Между прочим, говорю (хоть это не между прочим и совсем некстати), этот
тетрабромид бора которым Тиндаль обрабатывал пластины кремния, коварная
штука. При соединении с водой образует детонирующую смесь. Бац и взрыв!

Алеша, Тиндаль не применял тетрабромид бора, мягко поправляет Кадмич.
Он применял соединения фосфора, алюминия и сурьмы, вот же написано.

Ну, мог применять, у бора коэффициент диффузии ведь больше, настаиваю
я. У меня сейчас почти телесное ощущение, что я пру против потока материи,
преодолеваю какую-то вязкую инерцию мира. И ты мог, и вот он... указываю на
Сашку.

А какой дурак станет поливать бромид бора водой, Стриж поднимает плечи,
его же в вакууме напаривают.

Кепкин тоже пожимает плечами, удаляется в свою комнату: ему любая химия
скучна.

Мало ли что в жизни бывает, гну я свое. Его ведь в запаянных ампулах
продают, этот бромид, сизо-коричневый порошок. Вздумалось, например, кому-то
смыть с ампул наклейки... или, бывает, не те наклеят, нужно вместо них
другие а под струЈй воды ампула ударится о раковину. Разобьется вот тебе и
взрыв. Нужно быть осторожным. Вот.

Тюрин слушает вежливо, Сашка со все возрастающим веселым изумлением,
которое явно относится ко мне, а не к той информации.

Ну и пусть, чем больше это похоже на спонтанную чепуху, тем крепче
запомнится.

Да что это с ним?! Стриж трогает мой лоб, обращается к Тюрину. Он здесь
без меня не того... головой не падал?

Кадмич мягко улыбается, качает отрицательно головой и тоже уходит:
ситуация не для него.

Слушай, ты кидаться не будешь? спрашивает Сашка. А то и я уйду от
греха.

Да катись ты к ... ... ... ..! расстроенно говорю я.

Я чувствую себя усталым, в депрессии. Слабенький я все-таки
вариаисследователь, мелкач. Все норовлю какую ни есть выгоду извлечь из
этого дела, пользу. Если и не самую пошлую: проснуться с пуком ассигнаций в
руке то хоть Сашку подстраховать. Прилежную Машеньку ради этого обидел, сам
вот сейчас претерпел а на поверку вполне и без того могло бы все обойтись с
этими ампулами; случай, как и наши колебания, многовариантен.

И главное, ведь чувствую, что не для мелких здесь-сейчас-ных
выгадываний дано мне это знание, не в том его сила, а подняться на уровень
его, быть исследователем без страха и упрека, побеждающим или погибающим,
все равно, не могу. Я и со страхом, и с упреком...

Тебя точно через руки током ударило, не успокаивается Стриж. Иные места
не захватило? Я оскорбленно молчу.

Ладно, переходит он на другой тон, вернемся к этому факту: что
дальше-то было?

После чего?

После того, как сварочный импульс прошел через тебя.

Ничего не было!

Как ничего?.. Ты не понял, я не о последствиях: идея-то твоя правильная
или нет? Что, не проверил до конца?.. Нет, вы посмотрите на него: обижать
безответного Кадмича это ты можешь, перебивать содержательный разговор
горячечным эссе о бромиде бора тоже, а вот довести опыт... Есть же резиновые
перчатки!

Стрижевич склоняет голову к плечу и смотрит на меня с таким любованием,
что я чувствую себя даже не просто дураком, а экспонатом с выставки дураков.
Ценным экспонатом.

...А ведь и вправду дурак: как это я о перчатках забыл. (Не забыл,
отшатнулся от опасности, за надвариантность свою испугался.) "В резиновых
перчатках с микроматрицами не очень-то поработаешь", хочу возразить для
спасения лица. Но останавливаю себя: и это тоже сперва надо проверить.

Уйди с глаз... эспериментатор! завершает Стриж рассматривание.

Я сутуло направляюсь в свою комнату.

Эге! Комната та, да не та. Мой стол и стол Ник-Ника сдвинуты в стороны
от окна, на их месте кульман с наколотым чертежом. Над ним склонился
брюнет-крепыш с прекрасным цветом округлого лица и челкой надо лбом Мишуня
Полугоршков, ведущий конструктор проекта. Никакого проекта он не ведет,
просто добыл ему Паша такую штатную должность на 170 рублей в месяц, на
десятку больше, чем у исчезнувшего Толстоброва.

...Строго говоря, не Ник-Ник исчез, а я-надвариантный перешел еще ближе
к Нулю. Но все-таки грустно: был симпатичный мне человек и не стало; увижусь
ли я с ним? И его стол теперь Сашкин.

Мишуня человек из Нуля, к Нулю не принадлежащий. Точнее, принадлежащий
к нему не более, чем его кульман. Он классный конструктор, выходящие из-под
его карандаша и рейсфедера чертежи оснастки предельно четки,, строго
соответствуют всем ГОСТам, без зацепок проходят нормоконтроль на пути в
мастерские. Но сам он по отношению к научным проблемам занимает такую же
позицию, как тот, ныне анекдотический, начальник КБ, который заявил
Курчатову: "Ну, что вы там возитесь с вашими экспериментаторами! Давайте
чертежи атомной бомбы, я вам ее сделаю". Мы, подсовывая Полугоршкову эскизы
кресла, электродных тележек, панелей пульта и всего прочего, даже и не
посвящали его в идеи вариаисследования бесполезно.

Варианты отличаются друг от друга на необходимый минимум и здесь
Мишуня, естественно, занимается теми же фотоматрицами. Только в отличие от
Ник-Ника не умствует, а копирует их с иностранных патентов и статей так
вернее и больше простора для того, в чем он тверд: в конструировании
оснастки.

Вот он распрямился, подошел к химстолу, следит за работой Смирновой.
Говорит укоризненно:

Алла, вы опять криво наложили трафарет! Ну что это за рисунок!

Ах, Михаил Афанасьевич, я же не разметочный манипулятор! Если
сдвинулось... И какое это имеет значение, важен принцип!

Смирнова во всех вариантах незыблема, как скала. Непоколебима.

...Но постой, надо разобраться. Сведения о бромиде я выдавал без
колебаний, не раздваиваясь, и тем не менее перескочил из "лунки" в "лунку".

Логика событий, которая складывалась в том варианте, примерно такова:
Паша отменяет акт на списание "Эвы" и, поскольку формально она считается
действующей, на предстоящем учсовете присягается довести ее тем временно
спасает себя; далее он дает свободу творческим дерзаниям Тюрина и Стрижа
(кои к ней рвутся) с известным фатальным концом. Все это было, можно
сказать, записано в книге судеб.

А я эту реальность хоть и с натугой, с эффектом отдачи изменил. Не
напрасно у меня было чувство, что пру против потока. Потому что никакой
книги судеб все-таки нет. Будущее не задано, есть только н. в. линии его,
пути наиболее вероятного развития. И всегда можно что-то сделать.

Молиться на меня должен этот придурок с татуировкой а он!.. Кстати,
здесь-то Сашка знает об ампулах? Не знает еще скажу.

Взгляд мой снова обращается к сварочному станку: надо с этой идеей
закруглиться как-то. Сейчас мне почти все равно как: мысли мои не здесь.

Брак Мишуня держит в той самой коробке, только матрицы его покрупнее,
шины пошире и сверх никеля на них тонкий налет меди для красы? Неважно.
Выбираю с согласия Полугоршкова пару ему ненужных, отрезаю от одной полоску.
Алла, где у нас резиновые перчатки?

Неторопливо прекращает работу, медленно-медленно подходит к настенному
шкафчику, достает перчатки, медленно-медленно приносит, очень выразительно
кладет передо мной. Удаляется. (Ага: стало быть, здесь тоже произошел
прискорбный обмен репликами "Про любовь читаешь?" и насчет семечек; и она,
золотце, теперь на меня сердита. Переживу.)

Несу все к станку. Усаживаюсь, устраиваю полоску на нижнем электроде.
Натягиваю на левую руку желтую медицинскую перчатку. Ну... за битого двух
небитых дают. (За битого электрическим током лично я давал бы трех небитых.)
Подвожу верхний штырь до касания с шинкой. Жму педаль. Тело хранит память об
ударе, хочется отдернуть руку. Дожимаю контакт! Неудачно: хлопнула искра,
разворотила пленку металла.

Второй столбик. Контакт! Гуднул трансформатор станка значит, импульс
прошел. Следующий столбик... хруп! Следующий импульс прошел! Следующий
искра. Следующий... хруп! Соседний импульс. Сле... больше нет, полоска вся.
А я только почувствовал азарт.

Ну-с, посмотрим на осциллографе, что получилось. Если идея верна, то в
пяти столбиках линия-характеристика на экране должна изломиться прямым углом
стать диодной. Ну, может, не во всех пяти, в двух-трех... хоть в одном.
Что-то же должно быть, раз проходил импульс!

Трогаю щупами концы шин: зеленая горизонталь на экране осциллографа
почти не меняется, только в середине возникает едва заметная ступенька. Так
и должно быть, когда оба встречных барьера проводимостей в столбике
полупроводника целы. Значит, они целы?.. Касаюсь щупом соседней шинки...
третьей... четвертой... пятой картина та же.

Вот и все. А жаль, красивая была идея. Но почему ничего не изменилось,
ведь импульс тока проходил через столбики? А. не все ли равно, зачем эти
академические вопросы! Не получилось. Пусто . у меня сейчас на душе.

...Я был целиком поглощен опытом а теперь спохватываюсь: нашел чему
огорчаться, надвариантник, радоваться должен, что легко отделался, а то
идейка еще долго бы манила-томила-морочила то получится, то нет. Завяз бы по
уши в такой малости. А теперь я перед этим вариантом чист.

Выключаю станок, поднимаюсь, иду в коридор, а оттуда в соседнюю