Чтение 20–й страницы книги ~Пьер и Жан~

- Ничего страшного, - ответил Пьер, - просто нервный припадок.

Ему становилось легче при виде терзаний матери, и гнев его остывал,
словно эти слезы смягчали ее позорную вину. Он смотрел на нее, как
судья, удовлетворенный делом своих рук.

Но вдруг она вскочила и бросилась к двери так внезапно и неожиданно,
что ни Ролан, ни Пьер не успели остановить ее; она убежала в спальню и
заперлась.

Ролан и Пьер остались одни.

- Ты понимаешь что-нибудь? - спросил Ролан.

- Да, - ответил сын, - это просто легкое расстройство нервов, которое
часто дает себя знать в мамином возрасте. Такие припадки могут повто-
риться.

Действительно, они стали повторяться у нее почти каждый день, и Пьер
умел вызывать их по своему желанию, точно владея тайной ее странного,
неведомого недуга. Он подстерегал на ее лице выражение покоя и с изощ-
ренностью палача одним каким-нибудь словом пробуждал затихшую на мгнове-
ние боль.

Но и он страдал, и не меньше, чем она! Он жестоко страдал оттого, что
больше не любил ее, не уважал, оттого, что мучил ее. Разбередив кровото-
чащую рану, нанесенную им сердцу женщины и матери, насладившись ее мукой
и отчаянием, он уходил из дому и долго бродил по городу, терзаясь раска-
янием, мучаясь жалостью, скорбя о том, что так унизил ее своим сыновним
презрением. Уж лучше броситься в море, утопиться, чтобы положить конец
всему!

С какой радостью он теперь простил бы ее! Но это было выше его сил,
он не мог забыть. Если бы хоть не мучить ее больше; но и этого он не
мог, - он сам мучился по-прежнему. Он приходил к семейному обеду, полный
добрых намерения, но как только видел ее, как только встречал ее взгляд,
прежде такой прямой и честный, а теперь виноватый, испуганный и расте-
рянный, он помимо своей воли наносил ей новые удары, не в состоянии
удержать предательских слов, просившихся на уста.

Постыдная тайна, известная только им двоим, подстрекала его. Это был
яд, который он носил теперь в крови, и ему, как бешеной собаке, хотелось
кусаться.

Ничто теперь не мешало ему истязать ее, потому что Жан уже почти пе-
реселился на новую квартиру и возвращался домой только по вечерам - поо-
бедать и переночевать.

Жан нередко замечал язвительность и раздражение брата и приписывал их
зависти. Уж не раз он решал, что пора осадить его и образумить, потому
что жизнь в семье из-за постоянных сцен становилась крайне тягостной. Но
он не жил теперь дома, ему меньше приходилось страдать от грубости
Пьера, а любовь к покою поощряла его долготерпение. К тому же богатство
вскружило ему голову, и он думал теперь только о том, что непосредствен-
но касалось его самого. Он приходил домой, поглощенный мелкими заботами,
занятый покроем нового костюма, фасоном шляпы, размером визитных карто-
чек. И он не переставал толковать о предметах обстановки, о полках стен-
ного шкафа в спальне, где будет лежать белье, о вешалке в передней и об
электрических звонках, установленных для того, чтобы нельзя было тайно
проникнуть в его квартиру.

В честь новоселья решено было устроить прогулку в Сен-Жуэн, а вечером
отправиться к Жану пить чай. Ролану хотелось поехать на "Жемчужине", но
из-за дальности расстояния и неуверенности, что можно добраться туда мо-
рем, если не будет попутного ветра, от его предложения отказались, и для
прогулки был нанят открытый экипаж.

Выехали около десяти часов, чтобы поспеть к завтраку. Пыльное шоссе
тянулось среди нормандских полей: окруженные деревьями фермы придавали
волнистой равнине сходство с огромным парком Две крупные лошади ленивой
рысцой везли экипаж, семейство Роланов, г-жа Роземильи и капитан Босир
сидели молча, оглушенные шумом колес, зажмурив от пыли глаза.

Стояла пора жатвы Оттененные темно зеленым клевером и ярко зеленой
свекловицей желтые хлеба отливали золотом и словно светились Казалось,
они впитали в себя падавшие на них лучи солнца Кое-где уборка уже нача-
лась, и на полях, наполовину скошенных, работали крестьяне; раскачиваясь
всем телом, они взмахивали у самой земли широкими косами, похожими на
крылья.

После двух часов езды экипаж свернул налево, миновал ветряную мельни-
цу - серую, полусгнившую развалину, обреченный последыш старых мельниц,
- и, въехав на чистенький двор, остановился перед нарядным домом - из-
вестным во всей округе трактиром.

Хозяйка, по прозвищу Красавица Альфонсина, вышла, улыбаясь, на порог
и протянула дамам руку, чтобы по мочь им сойти с высокой подножки.

Под парусиновым навесом, на краю лужайки, в тени яблонь, уже завтра-
кали гости - парижане, приехавшие из Этрета, и в доме слышались голоса,
смех и звон посуды.

Пришлось завтракать в номере, так как все залы были переполнены. Ро-
лан заметил прислоненные к стене сачки.

- Ага! - воскликнул он. - Уж не ловят ли здесь креветок?

- Как же, - отвечал Босир, - здесь самый лучший улов на всем побе-
режье.

- Ах, черт, не заняться ли нам этим после завтрака?

Оказалось, что отлив бывает в три часа. Поэтому было решено после
завтрака отправиться всей компанией на берег ловить креветок.

Ели мало, чтобы кровь не бросилась в голову, когда придется шлепать
босиком по воде Кроме того, надо было сберечь аппетит для роскошного
обеда, заказанного на шесть часов, ко времени возвращения с ловли.

Ролану не сиделось на месте от нетерпения Он решил купить особые сач-
ки, употребляемые для ловли креветок, - небольшие сетчатые мешочки,
прикрепленные к деревянному обручу на длинной палке, очень похожие на
те, которыми ловят бабочек. Альфонсина, все так же улыбаясь, одолжила им
свои собственные сачки. Потом она помогла дамам переодеться, чтобы они
не замочили платьям Она дала им юбки, толстые шерстяные чулки и плетеные
башмаки. Мужчины разулись и надели купленные у местного сапожника дере-
вянные сабо и туфли без задков.

Наконец двинулись в путь с сачками на плечах и корзинками за спиной.
Г-жа Роземильи была прелестна в этом наряде бесхитростной и задорной
прелестью крестьяночки. Юбка Альфонсины, кокетливо подоткнутая и подхва-
ченная несколькими стежками, чтобы можно было свободно бегать и прыгать
по скалам, открывала щиколотки и начало икр, упругих и гибких. Талия не
была затянута, чтобы не стеснять движений, и на голову г-жа Роземильи
надела соломенную шляпу садовника с широченными полями; ветка тамариска,
придерживавшая загнутый край шляпы, придавала ей лихой мушкетерский вид.

Жан, с тех пор как получил наследство, каждый день задавал себе воп-
рос, жениться ли ему на г-же Роземильи или нет. Стоило ему увидеть ее, и
он принимал решение предложить ей руку и сердце, но, оставшись один, на-
чинал раздумывать и приходил к выводу, что можно подождать. Теперь он
был богаче ее, она получала всего двенадцать тысяч франков дохода, но
зато деньги ее были вложены в недвижимое имущество: ей принадлежали фер-
мы и земельные участки в Гавре, расположенные у гавани, а они впос-
ледствии могли сильно возрасти в цене. Состояния их были, значит, более
или менее равны, а молодая вдова чрезвычайно ему нравилась.

Госпожа Роземильи шла впереди Жана, и, глядя на нее, он думал: "Да,
надо решиться. Лучшей жены мне не найти".

Они шли по склону неширокой ложбины, спускавшейся от селения к приб-
режным скалам; скалы в конце ложбины возвышались над морем на восемьде-
сят метров. Вдали, в рамке зеленых берегов, раскинувшихся справа и сле-
ва, сверкал на солнце серебристо-голубой треугольник воды и чуть замет-
ный далекий парус, крохотный, как насекомое. Лучезарное небо почти сли-
валось с морем, и трудно было различить, где кончалось одно и начиналось
другое; на этом светлом фоне вырисовывались обтянутые корсажем фигуры
обеих женщин, шедших впереди мужчин.

Жан смотрел горящим взглядом на мелькавшие перед ним тонкие щиколот-
ки, стройные ноги, гибкие бедра и большую, кокетливо заломленную шляпу
г-жи Роземильи. И это обостряло в нем желание, толкало его на внезапное
решение, как это нередко случается с слабовольными и застенчивыми
людьми. Теплый воздух, в котором к запахам дрока, клевера и трав приме-
шивался морской запах обнаженных отливом скал, бодрил его, опьянял, и
решение его крепло с каждым шагом, с каждой секундой, с каждым взглядом,
брошенным на изящный силуэт молодой женщины; он решился откинуть все
сомнения и сказать ей, что любит ее, что просит ее быть его женой Ловля
креветок поможет ему, позволит остаться наедине с ней: и это будет так
мило - объясниться в любви в живописном уголке, бродя в прозрачной воде
и любуясь, как движутся под водорослями длинные усики креветок.

Дойдя до конца ложбины, до края пропасти, они заметили узенькую тро-
пинку, вьющуюся по утесам; под ними, между морем и подножьем горы, почти
на половине спуска виднелось хаотическое нагромождение гигантских опро-
кинутых, перевернутых камней - они грудой лежали на каком-то подобии
плато, образованном прежними обвалами, поросшем волнистой травой и убе-
гавшем к югу насколько хватал глаз. На этой длинной, как будто изборож-
денной судорогами вулкана полосе кустарника и травы рухнувшие скалы ка-
зались развалинами исчезнувшего большого города, некогда глядевшего от-
сюда на океан, под защитой бесконечной белой гряды береговых утесов.

- Как красиво! - сказала, остановившись, г-жа Роземильи.

Жан догнал ее и с забившимся сердцем взял ее за руку, чтобы спус-
титься по узкой лестнице, высеченной в скалe.

Они ушли вперед, а капитан Босир, крепко упираясь короткими ногами в
землю, повел под руку г-жу Ролан, у которой от крутизны потемнело в гла-
зах.

Ролан и Пьер шли позади всех, и доктору пришлось тащить отца, у кото-
рого так сильно кружилась голова, что он сел и стал съезжать со сту-
пеньки на ступеньку.