Чтение 20–й страницы книги ~Медовый месяц с похитителем~

и я тебя никуда не отпущу, никогда. Мы вернемся в Англию и поженимся по всем
правилам. Если достанем регистрационную лицензию, то сможем пожениться через
два дня. Но ничего не имеет такого значения для нас обоих, как сегодняшняя
ночь.

- Выйти за тебя замуж... Я не понимаю. - (Хотя на самом деле его слова
были простыми и понятными.) - О, Джейк, ты уверен, что хочешь жениться? Ты
говорил, что никогда больше не женишься. Ты говорил...

- Я знаю, что я говорил: одни глупости. Я тоже, как и ты, испытывал
страх, но теперь все позади. - Он стал покрывать ее лицо страстными
поцелуями, сжимая ее тело так крепко, что она едва дышала. - Любимая, милая
моя, - шептал он, зарывшись лицом в ее волосы, и она чувствовала на шее его
горячее дыхание. - Ведь это пытка: быть рядом с тобой и не сметь
прикоснуться к тебе.

Они сели на кровать, но под тяжестью их тел пружины старой кровати стали
издавать такие невероятно громкие звуки, что влюбленные, как дети, которых
застали за недозволенными шалостями, отшатнулись друг от друга.

- Теперь ты понимаешь, что это значит? - спросила Эмбер, задыхаясь от
смеха. - Невозможно...

- Ну нет уж! Если ты думаешь, что опять от меня отделаешься, лучше
передумай. Ты недооцениваешь мою сообразительность и степень моего отчаяния.
- Джейк изобразил на своем лице мелодраматическую ухмылку. - Пусть ты сейчас
от меня ускользнула, подождем до рассвета, и ты будешь моей! Только моей! -
Он притянул Эмбер к себе, покрывая ее лицо поцелуями.

Через несколько минут вернулась Маде с малышкой на руках, и Эмбер
обрадовалась, что их с Джейком порыв безудержной страсти не получил
продолжения.

- Маде спрашивает, не хочешь ли ты принять участие вместе с другими
женщинами в приготовлении даров, - перевел Джейк. - Она поможет тебе
переодеться в подобающий костюм. - Эмбер было замялась, но он подтолкнул ее,
приговаривая: - Давай, давай. Тигровый Глаз. Мы с тобой еще увидимся. - В
голосе его звучали многообещающие нотки, и она ощутила дрожь предвкушения,
пробежавшую вдоль позвоночника.

Эмбер пошла вслед за Маде, чувствуя себя невероятно счастливой в обществе
этой грациозной островитянки, несмотря на невозможность объясниться на одном
из двух языков. Эмбер очень хотелось поделиться с Маде своей радостью. То,
что произошло в маленькой хижине, казалось теперь сном... Но, даже если бы
они и могли объясниться на каком-нибудь языке, как расскажешь Маде о том,
что случилось? Ведь та и так считала их мужем и женой.

Женщины улыбались друг другу и общались жестами. Вскоре Эмбер стала
играть с малышкой, в то время как все принялись за работу.

Даже трехлетняя Ниоман украшала цветами рисовые пирожные для духов храма.
Кетут, мальчики и Джейк ушли из дому. Маде коекак объяснила Эмбер, что они
пошли вместе со всеми мужчинами деревни смотреть петушиные бои.

До Эмбер доносились их возбужденные возгласы, но ей не хотелось
присоединяться к зрителям этого жестокого представления - она предпочла
наблюдать за традиционным украшением священных даров. Кроме того, там, среди
мужчин, она чувствовала бы себя не - в своей тарелке. Местные женщины не
проявляли интереса к мужским забавам.

Наконец все было готово, и Маде пригласила Эмбер в гостевую спальню,
чтобы помочь ей переодеться, опоясаться широкой шалью и украсить волосы
цветами. Казалось, рыжие волосы Эмбер приводили в восторг островитянку,
когда она вплетала в них восковые цветы.

Вдруг Маде пришло в голову нечто важное:

- Вы нет это... - и она указала на низ живота Эмбер. - Время Луна, все
женщины, вы нет теперь?

Эмбер покраснела, заверяя хозяйку, что все в порядке. И вновь, как это
уже бывало, тень смутного подозрения замельтешила в ее мозгу... И куда-то
скрылась.

Мужчины вернулись и пошли умыться и переодеться. Джейк появился в
праздничном саронге и в головном уборе. Все женщины в доме защебетали вокруг
него, словно стая колибри вокруг ястреба. Сердце Эмбер наполнилось
гордостью, и она сразу поняла по его взгляду, что ее туалет тоже пришелся
ему по вкусу.

Но они не могли уединиться. Празднество набирало обороты, появились
молящиеся, и женщины понесли к храму дары на головах,

Трехлетней Ниоман поручили заботу о гостях, и девочка отнеслась к своим
обязанностям весьма серьезно: держась за подол саронга, она водила Эмбер и
Джейка вокруг храма.

Ритуал приношения даров был простым и дружелюбным - совсем не таким, как
Эмбер представляла себе. По прибытии всех приносящих дары процессия
направилась внутрь храма. И там все женщины, даже пожилые, закружились в
священном танце, а прекрасные дары из фруктов и цветов подносились к
изображениям богов. Каждый член общины был орошен святой водой и получил
благословение в виде нескольких зерен риса, вдавленных в лоб и щеку.

Между тем сгущались сумерки, и насыщенный ароматом цветов и ладана воздух
наполнился звуками колокольчиков - в торжества включился местный оркестр.
Вокруг храма толпился народ: люди закусывали, болтали с соседями и смеялись.

Но вдруг, будто по какому-то таинственному сигналу, жители деревни стали
собираться в углу двора вокруг оркестра. Дети, появившиеся неизвестно
откуда, заняли первые ряды, а Ниоман вытащила гостей на самое почетное место
- впереди всех. Толпа застыла в ожидании.

И вот начались танцы. Первым исполняли женственный балийский танец -
легонг. Джейк шепнул на ухо Эмбер, что его танцует самая знаменитая на
острове труппа. Эмбер еще на прошлой неделе обратила внимание в гостинице на
грациозных танцовщиц. И хотя их танцы были профессиональными, сущность их
оставалась истинно народной. Великолепные парчовые костюмы обтягивали
стройный стан танцовщиц. Зрелище было на грани волшебства. Глаза Эмбер, как
и других зрителей, упивались действом, которое в сочетании с музыкой
затрагивало сердца всех. А когда звуки оркестра стихли и танцовщицы, словно
бабочки, упорхнули и скрылись в тропической ночи, Эмбер почудилось, что ее
вернули из сказки к реальной жизни.

Танцы кончились, но празднество продол-г жалось. Все жители деревни
собрались вокруг белого экрана - вроде тех, на которых показывают
кинофильмы.

Эмбер испытала некоторое разочарование при виде столь современного
предмета, как экран.

- А что будет теперь? - спросила она сонным шепотом у Джейка. -
Какой-нибудь фильм?

- Не совсем, соня. Это кукольный театр теней. Мы немножко посмотрим, а
потом смоемся.

- А на нас не обидятся? Мне бы не хотелось кого-либо здесь огорчить. - Но
ее голова становилась все тяжелее и наконец склонилась на его плечо.

Он заговорил нежным голосом:

- Не беспокойся. Тигровый Глаз. Это представление будет продолжаться до
утра, и никто не заметит, как мы уйдем. Балийцы приходят в восторг от этого
зрелища, я же через час засыпаю. А ты уже сейчас наполовину спишь.

В течение нескольких минут Эмбер понаблюдала за перемещением кукольных
теней по экрану, потом ее стало неумолимо клонить в сон. Джейк взял ее за
руку и повел меж столпившихся зрителей.

Они незаметно выбрались из круга пылающих факелов в бархатную тьму
тропической ночи. Небо было безлунным, но Джейк уверенно вел ее по узкой
тропинке.

Эмбер доверчиво шла за ним в кромешной тьме. Вдруг он остановился и обнял
ее.

- Я люблю тебя, Эмбер, и хочу, чтобы мы этой ночью были вместе.

Ей показалось, что усталость слетела с нее, точно покрывало.

- Джейк, мы не можем! Эта ужасная кровать! Сбежится вся деревня. Надо
потерпеть...

Он покачал головой. Его близость, горячее дыхание, "которое было жарче
тропической ночи, его нежность...

- Я уже терпел, но больше не могу. К тому же зачем нам кровать? У нас
ведь и прежде ее не было...

Услышав эти слова, Эмбер стала озираться по сторонам и поняла, что они
находятся вовсе не на пути к жилищу Кетута. Они оказались в темной кокосовой
роще, среди шорохов и шепота ночи.

Взяв Эмбер за руку, Джейк подвел ее к высокой пальме и повернул лицом к
себе. Сердце Эмбер бешено забилось, от волнения перехватило дыхание. Ее
глаза постепенно привыкли к темноте. Джейк проговорил:

- На этом острове до прихода голландцев женщины ходили с открытой грудью.
Помнишь картины на выставке в Убуде? Тебе идет твой саронг, но теперь я хочу
видеть тебя без него. - (Она неуверенно подняла руки к застежке.) - Нет,
разреши мне. - Эмбер стояла молча в то время, как Джейк осторожно
расстегивал пуговицы. Теперь ее блуза свободно болталась на плечах, и она
видела впотьмах свою белую грудь. - Сбрось блузку, Эмбер.

Пожав плечами, она сняла шелковую блузку и теперь стояла перед ним с
обнаженной грудью. Прохлада ночного воздуха ласкала ее разгоряченную кожу, и
внезапное чувство свободы окрылило сердце. Именно о такой свободе она
мечтала и неосознанно ждала ее. Ждала целый месяц, с той самой ночи на
лесной прогалине...

И даже раньше: в глубине души она ждала с того самого мгновения, когда
Джейк впервые поцеловал ее, пробудив женщину в пятнадцатилетней девочке.
Тогда она и стала принадлежать ему, и вот он пришел и предъявил свои права
на нее.

Он снимал свой саронг... Как и у всех балийцев, под саронгом на нем
ничего не было.

- Джейк, - прошептала Эмбер, протягивая к нему руки. - О, Джейк... Я
люблю тебя! Я так хочу быть с тобой!

- И я тебя люблю. - Он обнял ее, и она почувствовала, как ее саронг
падает на землю. Их обнаженные тела разделяла лишь узкая полоска ткани на ее
бедрах. Встав на колени, Джейк стянул с нее бикини, и она тоже опустилась на