приглушенных инстинктов обладания, которые порой всплывают на ровную и
однообразную поверхность салонных мыслишек и как будто тут же исчезают,
а на самом деле клокочут в глуби.
ее времени. А по-настоящему жизнь бывала насыщена, когда Аннета остава-
лась наедине с собой. В долгие вечера и в часы ночи, когда сон бросает
душу, а вместе с ней и горячечные мысли в мир бодрствования, будто вал,
что, отхлынув, оставляет на берегу мириады живых существ, выхваченных из
черных пучим океана, Аннета созерцала прилив и отлив внутреннего своего
моря и берег, усеянный его дарами. То был период весеннего равно-
денствия.
мощь их приумножалась, умственный взор ее проникал в них исступленно и
зорко. От их противоречивых ритмов сердце томилось, замирало... Нельзя
уловить, есть ли в этом сумбуре какой-нибудь внутренний порядок. Неисто-
вый взрыв чувственности, раскатом летнего грома всколыхнувший сердце Ан-
неты, надолго оставил отголосок. Хотя воспоминание о Туллио и стерлось,
но внутреннее равновесие было нарушено. Спокойное течение жизни, без
всяких событий, вводило Аннету в обман: можно было вообразить, будто ни-
чего и не происходит, и беспечно повторять возглас сторожей, раздающийся
дивными ночами в Италии: "Tempo sereno!" [35]. Но жаркая ночь снова вы-
нашивала грозы, и неустойчивый воздух трепетал от тревожных дуновений.
Вечное смятение. Души умершие, оживающие сталкивались, встречались в
этой пылкой душе... С одной стороны, опасное отцовское наследие, забы-
тые, заснувшие вожделения вдруг поднимались, словно волна из глуби морс-
кой. С другой - силы, идущие им наперекор: душевная гордость, страстное
стремление к чистоте. И еще одна страсть - стремление к независимости,
которая так властно вмешивалась в ее отношения с Сильвией и которой были
суждены - Аннета с тревогой это предчувствовала - другие, более траги-
ческие, столкновения с любовью. Эти движения души занимали ее, заполняли
ее досуг в долгие зимние дни. Душа, словно куколка, прятавшаяся в коко-
не, сотканном из затуманенного света, грезила о будущем и прислушивалась
к себе, грезящей...
вало нынешней осенью, в Бургундии, пустоты, в которые низвергаешься...
Пустоты? Нет, не пусто там, но что же происходит в глубинах? Странные
явления, неприметные, а может быть, и не существовавшие еще десять меся-
цев назад, возникшие в дни летней встряски, повторялись все чаще. У Ан-
неты было смутное чувство, что бездны в сознании зияют порой и по ночам,
когда она спит тяжелым сном, словно загипнотизированная. Она выбиралась
оттуда, будто появившись издалека, и ничего не помнила, однако ж ее
преследовала неотвязная мысль, точно видела она что-то очень значи-
тельное, какие-то миры, нечто неописуемое, - то, что выходит за пределы,
допускаемые, постигаемые разумом что-то животное и что-то сверхчелове-
ческое, поражающее нас в чудовищах, созданных древнегреческими скульпто-
рами, в пастях химер на водостоках соборов. Ком глины, липнущей к
пальцам. Чувствовалась живая связь с неведомым миром снов. Было тоскли-
во, стыдно, тяжело; унижало и терзало жгучее ощущение, будто ты в сообщ-
ничестве, но не можешь понять, в каком же. Все тело на несколько дней
пропитывалось противным запахом. Словно она, сберегая тайну, проносила
ее среди нестойких впечатлений дня, и ее прятали за семью замками глад-
кий безмятежный лоб, безразличный взгляд, устремленный внутрь, и руки,
благоразумно скрещенные на груди, - спящее озеро.
в библиотеках, где она усердно занималась, и в гостиных, за пустой
светской болтовней, которую оживляют легкий флирт и легкая ирония. На
вечерах замечали, что у девушки отсутствующий взгляд, она рассеянно улы-
бается - не столько тому, что ей говорят, сколько тому, о чем она расс-
казывает сама себе; что она наугад подхватывает чьи-нибудь слова и отве-
чает невпопад, прислушиваясь к никому неведомому пению птиц, спрятанных
в клетке ее души.
лушалась, а ведь рядом ее радость, Сильвия, смеялась, оглушала милой
своей болтовней, чтото рассказывала... О чем же она говорила? Сильвия
все подметила, расхохоталась, встряхнула сестру за плечи:
делаешь по ночам?
дившись.
голову Аннеты, заглянула в глаза:
О чем ты мечтаешь, Аннета? Скажи, скажи! Скажи, о чем! Рассказывай!
Рассказывай же!
ваться. Сестрам доставляло огромное удовольствие - в этом проявлялась их
нежность, а быть может, эгоизм, - все друг другу рассказывать. Это им не
надоедало. И тут Аннета начинала распутывать свои грезы, скорее для
собственного успокоения, чем для Сильвии. Она пересказывала, чуть запи-
наясь, очень серьезно, очень добросовестно, чем ужасно смешила Сильвию,
все свои безрассудные мысли, наивные, искренние, шальные, дерзкие, иной
раз даже...
Сильвия, прикидываясь, будто негодует.
более, чем у всех нас), но она над этим не задумывалась и ничуть этим не
интересовалась, ибо, как и подобает существу практичному, она раз и нав-
сегда уверовала лишь в то, что видит и что осязает, в трезвую и низмен-
ную мечту, которая облечена в плоть всего земного, и отстранялась от
всего, что могло смутить ее покой, считая, что это чепуха.
думать! С невиннейшим видом, вполне серьезно говорит порой сногсшиба-
тельные вещи! А от самых простых, всем известных вещей иной раз смущает-
ся. И поверяет их Сильвии с преважным видом - смех да и только! Бог зна-
ет, какие нелепые мысли приходят ей в голову! Сильвия считала, что сест-
ра у нее хорошая, сумасбродная и черт знает до чего нескладная. Ужасно
любит ломать себе голову над всем, о чем стоит только "петь, как поет-
ся!"
дий?
честь Бельфорского Льва.
бубенцы, свистульки, все кричат, ничего не разберешь, стараешься перек-
ричать других, все ревет, все гогочет, все грохочет, все веселит серд-
це...
лась! Ну, а не нравится - бери пример с меня. Порядок у меня во всем.
Каждая вещь на своем месте. Всему свой черед!
площади Денфэр или в ее умишке, она все живо расставляла по местам. Ми-
гом навела бы порядок в самом беспросветном беспорядке. Умела сочетать
все свои, такие разноречивые, запросы - и духовные, и материальные, и
близкие, и чуждые обыденной жизни. И для каждого - свой ящик. Аннета го-
ворила:
письма отца.)
ку". Ей уже не хотелось владеть всем наследием отца. Свою долю его черт
она унаследовала... И уступила бы их охотно. В иные дни эти жильцы по-
рядком мешали!
начала ей изменять, стали оступаться крепкие ноги, прежде твердо стояв-
шие в мире реального; она не могла представить себе, как теперь обретет
все это снова. Дорого бы она дала, чтобы ей впору пришлись туфельки
Сильвии, уверенно, без колебаний стучавшие по земле каблучками. Она
чувствовала, что оторвалась от той каждодневной, каждоминутной жизни,
которую ведут все вокруг. В противовес сестре она жила своим внутренним
миром и ее почти не захватила жизнь мира, освещенного солнцем. Конечно,
и он бы захватил ее, если б она не попалась в могучую западню чувствен-
ного влечения, а мечтатели попадают в нее куда как скоро и куда как не-
ловко. Опасный час близился. Силки были расставлены...
вую?
если б и подумала, то отпрянула бы с гневом и возмущением. Все равно! С
каждым шагом она все ближе подходила к западне.
спокойно, ровно, по-товарищески, ну, разумеется, чуточку кокетливо, ми-
Конюшевский Владислав
Куликов Роман
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Панов Вадим