вал пороки людские. И восхвалял князь нищету, печаль, смирение. Персон вель-
можных Кантемир уже не беспокоил острием пера своего. Паче того, сидя в Лон-
доне, князь Антиох даже переделывал сатиры, писанные в юности, чтобы убрать
из них любой намек на личность. И муза поэта - вдали от родины - бессильно
сложила ощипанные крылья.
коляску через город, пока не сыскал себе квартиры. Повадились ходить к послу
брюхатые эскулапы, наперебой предлагая свои услуги. С утра звучала музыка со
стороны купален, по гравию дорожек скрипели колеса, дразняще звенел с улиц
смех женский...
паланкины, в которых наемные бродяги несли женщин, одетых в длинные коричне-
вые капоты. Посол России бросился в спасительные термы. К нему уже плыла анг-
лийская ундина, толкая пред собой дощечку буфета. В буфете же плавучем храни-
лись табакерка, коробочка с мушками и вазочка с леденцами. Кантемир поплыл за
красоткой. Он развлекал ее рассказами о своих болезнях. О спазмах в желудке,
о слабости груди, о меланхолии привычной. Холстинные штаны и куртка, намек-
нув, тянули поэта на дно. Прелестница его покинула... После купанья Антиох
вернулся домой на носилках. Выпив три стакана горячей воды, поэт завернулся с
головой в одеяло и быстро заснул.
Кто-то поднимался по скрипучей лестнице, держа в руке свечу, и тени стоглавые
метались по стенам. Вот он вошел и брякнул шпагой. Задел за стул и чертыхнул-
ся. Потом на стол перчатки свои шлепнул и произнес:
бурга, от вице-канцлера Остермана.
расправиться с "Московскими письмами", изданными в Париже. Остермана заботил
сейчас перевод книги на язык английский... Он требовал от Кантемира:
языке с оной книжки перевод к печатанию и публикованию в народ пущен не был,
но наипаче оная книга, яко пасквиль, надлежащим образом и под жестоким нака-
занием конфискована и запре щена была..."
терств парижских дотянуться. Какое "жестокое наказанье" могу я англичанам
учинить?
достать мне книгу Демо о возношенье человека к богу?
протянете недолго... Пока я пью вино, вы, князь, оденьтесь потеплее. Сейчас
погоним лошадей обратно-в Лондон!
дерево", где застал французского посла Шавиньи.
из России предписано добиться сожжения в Париже "Московских писем" через...
палача! Возможно ль это, граф?
тоинство его величества короля Франции?
сийской Анны Иоанновны.
зов... К тому же, мой посол, - добавил Шавиньи, - в "Московских письмах"
правдиво сказано, под каким ужасным гнетом пребывет народ русский. Иль вы ос-
мелитесь отрицать это?
в доме графа Бирена собрались - все в тревоге! - братья графские, Густав и
Карл Бирены, граф Дуглас, Менгдены, Бреверны, Ливены; явился вице-канцлер Ос-
терман, натертый салом гусиным; принц Гессен-Гомбургский приехал и, Кейзер-
линг прибыл (безбожный Корф не пришел, всех презирающий). Из русских же здесь
был один - великий канцлер Алексей Черкасский, угодлив, толстомяс, противен и
пыхтящ...
по-бабьи. - В Париже, в этом средоточье скверны, недавно вышла зловредная
книжонка "Letters Mscovities". В тисненье первом она мгновенно раскупилась.
Париж охотно слизал тот яд, что по страницам густо так набрызган и... Это б
не беда! Мало ли чего в Париже не выходит. Но "Письма из Москвы" стали коле-
сить по всей Европе... Вот вред! Вот катастрофа!
надвинул. - Особливо же, ваше сиятельство, достается всем добрым немцам, у
правления Россией состоящих. В книжонке той придирчиво изложено бедственное
положение простонародья русского. Все тягости налогов. И система сыска поли-
тического со знанием дела выявлена. - Остерман нюхнул табачку, но не чихнул,
табакерку аккуратно спрятал. - О пытках в застенках наших изрядно говорится в
книжке этой.
мое хорошее и мой полководческий гений прославлен?
закатил вице-канцлера в угол, подальше от гостей.
Канаде, все равно - найти и жилы вытянуть ему!
машинально (не по дружбе) сдул ее с кафтана Остермана, словно пыль с мебели.
со скрипом рассмеялся вице-канцлер.
России столь много вызнать тайн двора нашего и секретов государственных? Нуж-
ны годы... автор сам должен быть русским!
но и близок к вам, мой граф любезный! Бирен ногой отпихнул коляску прочь от
себя.
лой измазать... Пишите в Лондон князю Кантемиру, чтоб не жалел золота, и
пусть та книжка хоть в Англии не выйдет. Я не затем стараюсь, хлопочу, чтобы
меня чернили за грехи чужие... Вы слышите? Все - прочь. Я спать хочу! Пошли
все вон... А ты, мой славный Кейзерлинг, чего расселся тут, будто король на
именинах? Проваливай и ты. Принц Гессен-Гомбургский, ты что - не слышал раз-
ве? Иль ужина ждешь?.. Дурак проклятый, холуй, ферфлюхтер под лый... Вон!
статей о России, от имени Анны Иоанновны он угрохал переломать ноги и руки
писателям (будучи сам писателем!). Посол часто рассыпал угрозы перед редакто-
рами лондонских газет, жаловался на издателей в суды и парламент. Ответ всег-
да был одинаково: "Английский народ волен, и правительство не имеет права
стеснять свободу его мысли..." Шутники, да и только! Попробуй доказать это
Остерману или Анне Иоанновне. Но сейчас Петербург был особенно настойчив:
книга Франциска Локателли напророчила в Европе неизбежное и скорое падение
немецкого засилия в России...
в 1650 году открыл первую харчевню в Оксфорде, - с тех пор джентльмен не мыс-
лит дня прожить без кофейни. С утра до ночи здесь весело и интересно (иные и
домой уже не ходят, в кофейнях спят и даже умирают). Несет от каминов теплом,
кипят громадные чайники. Снуют лакеи, разнося газеты свежие и трубки с таба-
ком. Здесь у актера бедного ты купишь билет в театр, здесь писатель продает
свои вдохновенные творенья. И тут же, в гвалте клубном, политики порой решают
судьбы мира...
жаркая кофейня "Голова турка". Тут послу посчастливилось застать милорда Га-
ринггона. Милорд выслушал Антиоха.
щал британцу говорить и писать, что он хочет? Вам известен хоть один билль в
парламенте по этому поводу?
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Конан-Дойль Артур
Никитин Юрий
Гуль Роман Борисович
Контровский Владимир