придется ему испить горькую чашу русских пленников, замученных, с
переломанными костями, брошенных под доски, на которых после
победы при Калке Чингизовых орд пировали татарские ханы? Не
задумал ли злопамятный Батыга снова отправить свои дикие
стремительные полчища в Залесье, на Суздальскую Русь, уже однажды
им разгромленную, и на буйный вольный Новгород? И кто для
Новгорода страшнее: надменные немцы и шведы, напирающие на Русь,
или до времени затаившийся Батыга?
уже готов к приему. Он надел блестящую кольчугу, подпоясался
широким серебряным поясом с золотыми бляшками. На нем слева на
перевязи висел меч в зеленых ножнах, отделанных серебром, с
рукоятью из "рыбьего зуба" - моржовых клыков. На голове сверкал
шлем с узорчатой насечкой, из-под которого виднелись слегка
вьющиеся светло-русые волосы. На ногах были расшитые узорами
красные сафьяновые сапоги с загнутыми кверху носками.
заикаясь, с тревогой сказал:
они! Не гоже тебе будет садиться на такую скотину! Сами же татары
засмеют! - И дружинник отогнул ковер, прикрывавший вход.
отвисшей нижней губой, показывая желтые стертые зубы. Седло было
ханское, но крайне ветхое, с красным бархатным чепраком; вся сбруя
тоже старая, выцветшая; хвост лошади полуоблезлый, а ноги она
держала растопырив, того и гляди свалится. Присланные другие два
коня были такие же, - не к чести удалого всадника, хотя этих коней
торжественно держали под уздцы нарядно одетые молчаливые татарские
воины.
сорвал кольчугу. Приказал дружиннику стянуть сафьяновые сапоги. Он
переоделся и вышел из шатра в голубой шелковой рубашке, обшитой по
воротнику мелким жемчугом, гладком синем суконном охабне,
подпоясанном кожаным ремнем. На ногах были простые булгарские
сапоги. Никакого оружия он с собой не взял.
казначей, спутник Олексича.
покроешь кобылу лучшим куском заморского аксамиту, перетянешь, как
подпругой, золотым поясом, - выбери, какой понарядней. Морду
кобыле перевьешь жемчужными нитями. Другого коня покрой двумя
куньими женскими шубами и перевяжи нарядными поясками, чтобы по
пути не растерять.
посмел.
дорожные сумы.
княжеского летописца и книжника отца Варсонофия.
захвати кадило. Ты сейчас поедешь со мной. Может быть, придется
нам испытать с тобой часы тяжелые, судьбу горькую и даже домой не
вернуться.
горшочек с горящими углями, чтобы раздувать кадило.
поднимались, то опускались, пока Никодим с дружинниками украшали
приведенных коней. Гаврила Олексич вернулся в шатер, но вошедший к
нему без доклада Батыев толмач сейчас же вылетел обратно, с трудом
удержавшись на ногах. Наконец казначей приподнял полог шатра и
сказал:
шапку, сказал монголам:
татарские и русские князья ездят только на жеребцах. А на таких
кобылах ездят женщины и перевозятся вьюки. Поэтому отведите этих
кобылиц к почтенной и мудрой матери светлейшего владыки
татарского, - при этих словах он снял бобровую шапку, - и скажите
ей, что по скудости моей лучших подарков я прислать не смог. Прошу-
де принять их от ее преданного слуги, посла новгородского.
ответил им сурово:
сказал, так и будет сделано! - И он пошел медленно и задумчиво к
своей новой, загадочной судьбине. Он шел не оглядываясь, тяжелой
поступью, а за ним потянулись люди, кони и повозки с дарами,
которым задолго было приказано быть наготове в случае, если Бату-
хан вызовет своего северного гостя.
домиков и лавчонок, где продавалась жареная рыба, копченая вобла,
ржаные и пшеничные лепешки. Всюду работали толпы крайне
изможденных русских пленных.
толмач указал рукою вдаль:
дворец повелителя монголов.
изразцов, горевший, как пламя, на солнце. Дорога повернула в
сторону, и Гаврила Олексич увидел странное зрелище, от которого
холод побежал по спине. Вдоль дороги, на расстоянии нескольких
шагов один от другого, тянулись колья вышиной в рост человека. На
каждом из них была воткнута человеческая голова. Гаврила Олексич
замедлил шаг и, наконец, остановился. Следовавшие за ним спутники
тоже остановились.
кадило и качавшийся на веревочке глиняный котелок с углями.
отпустить со мной на родину...
длинные кудри отрубленных голов. Их было много. Колья тянулись
вдоль дороги, покуда хватало глаз.
ссорясь, клевали застывшие очи.
голубоватый дым легким облачком поднимался к мертвому лицу, точно,
лаская, дарил прощальный привет.
крестным знамением, и вдруг остановился перед одной головой.
Полузакрытые, еще не выклеванные глаза, казалось, пристально
глядели из-под густых, черных, сросшихся на переносье бровей.
Бороды не было, и длинные седые усы шевелились на ветру.
Полуоткрытый рот как будто не договорил последних слов.
посмотрел на голову и твердыми шагами, не останавливаясь и не
оглядываясь, пошел вперед.
кадилом, и слезы медленно катились по его старческому лицу.
жизнь Гаврилы Олексича пошла по-новому. Степенные слуги в длинных
цветных халатах провели русского витязя в пестрый шатер, стоявший
среди рощицы на высоком берегу. Виднелось там поблизости много и
других переносных юрт, около которых ходили и сидели монгольские
женщины в ярких одеждах, с белыми тюрбанами на головах. Гаврила
шел, закусив губу, стараясь сохранить беспечный вид, но в то же
время ничто не ускользало от его внимательного и зоркого взгляда.
роскошнее остальных. Возле входа, завешенного шелковым ковром,
выстроились монголы и пели хвалебную славу по случаю прихода
пресветлого гостя.
решив выполнить все татарские обычаи и причуды, помня, что на
чужом пиру надо покоряться хозяину. Слуги разостлали на дорожке,
ведущей к шатру, полосы шелковой розовой ткани, незримая рука
отодвинула ковер, и вдруг из шатра выскользнула гибким движением
пантеры молодая женщина и замерла настороженная. На ярком солнце
сверкали золотые и серебряные запястья и браслеты, украшавшие
тонкие руки и щиколотки стройных ног. Легкими шагами она подбежала
к Олексичу и, опустившись на колени, обняла его узорчатые
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Панов Вадим
Шилова Юлия
Доценко Виктор
Шилова Юлия