Ты послушай, Петр; ты, может быть, пьян?
хорошо, что ты пьян; я ничего, Петруша, я ничего... Ты, может быть, только
так позабыл, а все помнишь. Ну-ка вспомни-ка, был ты у Вахрамеева,
чиновника, - был или нет?
ничего... Ну, что ж такое! Ну, на дворе холодно, сыро, ну, выпил человек
маленько, ну, и ничего... Я не сержусь. Я сам, брат, выпил сегодня... Ты
признайся, вспомни-ка, брат: был ты у чиновника Вахрамеева?
хоть сейчас...
ну, - продолжал наш герой, еще более задабривая своего служителя, трепля
его по плечу и улыбаясь ему, - ну, клюкнул, мерзавец, маленько... на
гривенник, что ли, клюкнул? плут ты этакой! Ну, и ничего; ну, ты видишь,
что я не сержусь... я не сержусь, братец, я не сержусь...
плут, и плутом никогда не бывал...
тебя не ругаю, что плутом называю. Ведь это я в утешение тебе говорю, в
благородном смысле про это говорю. Ведь это значит, Петруша, польстить
иному человеку, как сказать ему, что он петля этакая, продувной малой, что
он малой не промах и никому надуть себя не позволит. Это любит иной
человек... Ну, ну, ничего! ну, скажи же ты мне, Петруша, теперь без утайки,
откровенно, как другу... ну, был ты у чиновника Вахрамеева и адрес он дал
тебе?
говорит, хороший человек, очень хороший, говорит, человек; я, дескать,
скажи, говорит, - кланяйся, говорит, своему барину, благодари и скажи, что
я, дескать, люблю, вот, дескать, как уважаю твоего барина! за то, что,
говорит, ты, барин твой, говорит, Петруша, хороший человек, говорит, и ты,
говорит, тоже хороший человек, Петруша, - вот...
Последние слова господин Голядкин проговорил почти шепотом.
советник?
пойдешь, говорит, в Шестилавочную, так направо, на лестницу, в четвертый
этаж. Вот тут тебе, говорит, и будет Голядкин...
наш. - Разбойник ты этакой! да это ведь я; ведь это ты про меня говоришь. А
то другой есть Голядкин; я про другого говорю, мошенник ты этакой!
письма.
говорит, барин. Кланяйся, говорит, твоему барину...
глаза своему барину.
задыхаясь,теряясь от бешенства, - что ты сделал со мной! Говори ты мне, что
ты сделал со мной! Срезал ты меня, злодей ты такой! Голову с плеч моих
снял, Иуда ты этакой!
ретируясь за перегородку.
людям пойду... А добрые люди живут по честности, добрые люди без фальши
живут и по двое никогда не бывают...
честных людей не обижают...
завтра и будет тебе, - едва слышным голосом проговорил господин Голядкин.
Что же касается до Петрушки, то он пробормотал еще что-то; потом слышно
было, как он налег на кровать, так что кровать затрещала, протяжно зевнул,
потянулся и наконец захрапел сном невинности, как говорится. Ни жив ни
мертв был господин Голядкин. Поведение Петрушки, намеки его весьма
странные, хотя и отдаленные, на которые сердиться, следственно, нечего
было, тем более что пьяный человек говорил, и, наконец, весь
злокачественный оборот, принимаемый делом, - все это потрясло до основания
Голядкина. "И дернуло меня его распекать среди ночи, - говорил наш герой,
дрожа всем телом от какого-то болезненного ощущения. - И подсунуло меня с
пьяным человеком связаться! Какого толку ждать от пьяного человека! что ни
слово, то врет. На что это, впрочем, он намекал, разбойник он этакой?
Господи боже мой! И зачем я все эти письма писал, я-то, душегубец; я-то,
самоубийца я этакой! Нельзя помолчать! Надо было провраться! Ведь уж чего!
Погибаешь, ветошке подобишься, так ведь нет же, туда же с амбицией,
дескать, честь моя страждет, дескать, честь тебе свою нужно спасать!
Самоубийца я этакой!"
пошевелиться от страха. Вдруг глаза его остановились на одном предмете, в
высочайшей степени возбудившем его внимание. В страхе - не иллюзия ли, не
обман ли воображения предмет, возбудивший внимание его, - протянул он к
нему руку, с надеждою, с робостию, с любопытством неописанным... Нет, не
обман! не иллюзия!Письмо, точно письмо, непременно письмо, и к нему
адресованное... Господин Голядкин взял письмо со стола. Сердце в нем
страшно билось, "Это, верно, тот мошенник принес,- подумал он, - и тут
положил, а потом и забыл; верно, так все случилось; это, верно, именно так
все случилось..." Письмо было от чиновника Вахрамеева, молодого сослуживца
и некогда приятеля господина Голядкина. "Впрочем, я все это заранее
предчувствовал, - подумал герой наш, - и все то, что в письме теперь будет,
также предчувствовал..." Письмо было следующее:
предпочитаю отвечать письменно. Спешу вам объявить. что поручение, вами на
меня возлагаемое и состоящее в передаче известной вам особе через мои руки
письма, согласен исполнить во всей верности и точности. Квартирует же сия
особа, весьма вам известная и теперь заменившая мне друга, коей имя при сем
умалчиваю (затем что не хочу напрасно чернить репутацию совершенно
невинного человека), вместе с нами, в квартире Каролины Ивановны, в том
самом нумере, где прежде еще, в бытность вашу у нас, квартировал заезжий из
Тамбова пехотный офицер. Впрочем, особу сию можете найти везде между
честных и искренних сердцем людей, чего об иных сказать невозможно. Связи
мои с вами намерен я с сего числа прекратить; в дружественном же тоне и в
прежнем согласном виде товарищества нашего нам оставаться нельзя, и потому
прошу вас, милостивый государь мой, немедленно по получении сего
откровенного письма моего, выслать следуемые мне два целковых за бритвы
иностранной работы, проданные мною, если запомнить изволите, семь месяцев
тому назад в долг, еще во время жительства вашего с нами у Каролины
Ивановны, которую я от всей души моей уважаю. Действую же я таким образом
потому, что вы, по рассказам умных людей, потеряли амбицию и репутацию и
стали опасны для нравственности невинных и незараженных людей, ибо
некоторые особы живут не по правде и, сверх того, слова их- фальшь и
благонамеренный вид подозрителен. Вступиться же за обиду Каролины Ивановны,
которая всегда была благонравного поведения, а во-вторых, честная женщина и
вдобавок девица, хотя не молодых лет, но зато хорошей иностранной фамилии,
- людей способных можно найти всегда и везде, о чем просили меня некоторые
особы упомянуть в сем письме моем мимоходом и говоря от своего лица. Во
всяком же случае вы все узнаете своевременно, если теперь не узнали,
несмотря на то что ославили себя, по рассказам умных людей, во всех концах
столицы и, следовательно, уже во многих местах могли получить надлежащие о
себе, милостивый государь, сведения. В заключение письма моего объявляю
вам, милостивый мой государь, что известная вам особа, коей имя не упоминаю
здесь по известным благородным причинам, весьма уважаема людьми
благомыслящими; сверх того, характера веселого и приятного, успевает как на
службе, так и между всеми здравомыслящими людьми, верна своему слову и
дружбе и не обижает заочно тех, с кем в глаза находится в приятельских
отношениях.
вероятности, много хлопот, а возьмите Евстафия, служившего прежде у нас и
находящегося на сей раз без места. Теперешний же служитель ваш не только
пьяница, но, сверх того, вор, ибо еще на прошлой неделе продал фунт сахару,
в виде кусков, Каролине Ивановне за уменьшенную цену, что, по моему мнению,